Гелен: шпион века - Кукридж Эдвард

Вот такой монстр появился на свет и быстро встал на ноги благодаря усилиям Волльвебера. К моменту, когда полным ходом шли приготовления к прослушиванию восточногерманской телефонной сети, волльвебе-ровское детище приготовилось развернуть по всем фронтам наступление на Гелена и его «Организацию». А тут, весьма кстати, — бегство в Восточный Берлин автора авантюрных романов. Поначалу исчезновение Гейера прошло в Пуллахе почти незамеченным. Глава филиала, где он служил, доложил в порядке рутинных отчетов, что сотрудник «Тролль» — под таким именем Гейер значился в Пуллахе — исчез. Однако он склонен полагать, что эта эскапада, по всей видимости, связана с очередным любовным романом, так что повода для беспокойства нет. Начальство HVA держало прибытие Гейера какое-то время в секрете, однако тот факт, что вскоре за исчезновением последовали аресты шестидесяти действовавших в Восточном Берлине агентов — причем все до единого были подотчетны филиалам 120-А и 9252-Х, — заставил бывших начальников Гейера заподозрить неладное.

Гелен объявил чрезвычайное положение и в срочном порядке отозвал своих самых главных информаторов, внедренных в восточногерманские министерства. В ряде случаев это было сделано исключительно в целях предосторожности, поскольку Гейер ничего не знал об этих людях. Одними из первых, кто получил по радио срочный приказ скрыться, стали профессор Кастнер и его находчивая супруга. Так же, как и «Брут»-Грамш, они благополучно достигли Западного Берлина. Причем ни в том, ни в другом случае Волльвебер и его ищейки так и не сумели заподозрить, что эти верные и надежные слуги коммунистического режима на самом деле уже давно продали свою душу Гелену.

Увы, удача оказалась не столь благосклонна к фрейлейн Элле Бартшатис, секретарше Отто Гротеволя, пользовавшейся его безграничным доверием, и фрейлейн Хальм из Министерства госбезопасности. Первую судили закрытым судом — по всей видимости, из-за нежелания предавать широкой огласке успехи геленов-ской «Организации» в деле внедрения своих людей в кабинет самого премьер-министра. Фрейлейн Бартшатис была казнена вечером того же дня. Незадолго до этого назначенная на пост министра юстиции фрау Хильда Беньямин, более известная как «Красная Хильда, судья-вешатель», вновь ввела в обиход, в особенности для тех, кто был приговорен к смерти за государственную измену, казнь на гильотине. Так что за свой роман с одним из геленовских «коллекционеров» бедная Элла Бартшатис в буквальном смысле поплатилась головой. Фрау Хальм провела в одиночной камере несколько месяцев.

В конце концов ее судили вместе с другими геленовски-ми информаторами. Приговор оказался довольно мягким — пожизненное заключение; двух других агентов, Хельда и Рудерта, приговорили к смерти. Как мы расскажем дальше, к высшей мере были приговорены еще несколько человек, другие же — к пожизненному заключению или длительным тюремным срокам.

Эй, кто там подслушивает!

9 ноября Волльвебер устроил в Восточном Берлине пресс-конференцию, главной фигурой которой был Иоахим Гейер. Присутствовавший автор авантюрных романов воодушевленно живописал «чудовищные преступления капиталистических агрессоров против стран социалистической демократии» и, в частности, козни «фашистского лакея Рейнхарда Гелена, продавшего душу за доллары империалистов». Гейер также плакался, что геленовские информаторы работают за сущие гроши и что Гелен отгородился от всех, и никто ему, мол, не ровня, даже такая незаурядная личность, как Гейер: «Если даже агенту повезет и он своими глазами узреет главу шпионского ведомства, то в таком случае ему будет сказано, что здесь не страховая контора, так что пусть он не думает, что за это ему причитаются пожизненные проценты. Кто бы здесь ни работал, скажут ему, должен понимать, что с самого первого дня человек рискует, в первую очередь, собственной шкурой…» И в заключение Гейер устроил небольшую рекламную кампанию своей новой книге, в которой собирался живописать собственную деятельность в роли геленовского агента. Заглавие он уже придумал: «Вначале был конец».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

До этого публичного выступления Гейера Министерство госбезопасности ГДР воздерживалось от арестов преданных им информаторов. Звучит парадоксально, но Волльвеберу удалось на время притупить бдительность Гелена.

Гелен уже отозвал своих главных информаторов категории «S», штатных агентов и «коллекционеров», а также некоторых радиооператоров. Однако большинство остальных агентов оставались на своих местах. Кроме того, Гейер имел контакты лишь с парой западноберлинских филиалов и поэтому не мог причинить своей болтовней особого вреда. Однако на Восток сбежал и другой агент высокого ранга, бывший офицер вермахта сорокадвухлетний Вольфганг Пауль Хейер, состоявший на службе у Пуллаха с 1950 года и выполнявший такое особо важное задание, как слежка за французской разведкой в Западном Берлине. Хейер тоже заговорил обо всем, что знал.

С тем чтобы как-то подбодрить информаторов, работавших на вражеской территории, Гелен издал в начале ноября секретную директиву № 852, адресованную главам своих филиалов. Вот краткое ее содержание: «Публикация в газетах советской оккупационной зоны о так называемом «деле Гейера» вызвала опасения в рядах информаторов, заставив их задаваться вопросом, не может ли нечто подобное произойти и внутри их сети. На предстоящих встречах с агентами на Востоке наши связные должны обсудить с ними этот вопрос и всячески их успокоить. Мы не должны терять доверие к тем, кто с нами сотрудничает, а также должны сделать все для того, чтобы они верили, что о них заботятся, что их защищают».

И все же Гелена тревожило то молчание, к которому он сам же обязал почти всю свою агентурную сеть в Восточной Германии. Он с трудом мирился с ситуацией, возникшей после того, как Пуллах неожиданно лишился регулярного поступления информации из восточной зоны. А тем временем он с нетерпением дожидался начала телефонного подслушивания. Одновременно устанавливались два пункта подсоединения: один кабель протянулся от подземной камеры на западноберлинской Киф-хольцштрассе через канал Хайдекампфграбен. Второй — на семьсот метров через озеро Юнгферн под Заковом, севернее Потсдама. Было решено проложить кабель по дну канала и озера — не копать же, на самом деле, траншеи прямо под носом Народной полиции ГДР.

Для прокладки кабеля по дну придумали хитроумный способ. Технический отдел «Организации», располагавшийся в Штутгарте, предложил использовать специальные лодки с дистанционным управлением, которые бы тянули за собой, разматывая его на ходу, телефонный кабель. На противоположном берегу техник просто присоединит конец к главной линии.

Дождливой и туманной ночью 13 ноября Хаазе пригласил к себе других конспираторов — начальника филиала, технического эксперта и его помощников. Встреча состоялась у него дома, в квартире дома на Филандер-штрассе в Штеглице. Ее участники обсудили последние детали и проверили, все ли в порядке. Хаазе обзавелся новым удостоверением личности на имя Вильгельма Хейсслера, выданным Мюнхенским департаментом полиции, в котором он значился как «инженер телефонной связи» и, соответственно, проживал в Мюнхене, в доме № 4 по Максимилианштрассе. Хаазе облачился в рабочую одежду, кепку с козырьком, и, случись так, что его вдруг задержат представители Народной полиции, он скажет им, что работает в телефонной компании и, пытаясь обнаружить разрыв кабеля, сам того не зная, случайно забрел на другую сторону границы. Хаазе в одиночку доехал до Хайдекампфграбена, оставил машину у разрушенных еще в годы войны домов, а сам, взяв в руки чемодан с катушкой, кабелем, инструментами и игрушечной моделью катера, направился к нужному месту. Там он прикрепил к катеру конец кабеля, спустил его на воду и уже взял в руки коробку с пультом дистанционного управления, когда неожиданно из-за завалов земли послышался рев мотора, и через мгновение, скрипнув тормозами, перед ним остановилась машина. Вряд ли можно представить себе более невероятную ситуацию. В глухую ноябрьскую ночь на берегу канала, отделяющего Восточную зону от Западной, стоит одинокий человек, спускающий на воду игрушечный катер. Район этот, сильно пострадавший от бомбардировок в последние дни войны, представлял собой груды развалин — люди обходили его стороной даже в дневное время.