Левая Рука Бога - Пол Хофман

— Что это? — но тут же голова его безжизненно упала набок.

— Он не доживет до утра, — сказал Смутный Генри. — Бедный старина Тиллманс.

— Да, — согласился Кляйст. — И бедный старина Искупитель Бамфил. Такое пережить!

Кейлу было велено явиться в приемную Канцлера к трем часам и держать язык за зубами. Когда ему наконец разрешили войти в кабинет, Випон едва взглянул на него.

— Должен признаться, когда ты предсказывал, что Искупители попытаются захватить Арбеллу в Мемфисе, я сомневался: думал, ты это придумываешь, чтобы тебе и твоим друзьям было чем заняться. Извини.

Кейл не привык, чтобы человек власти признавал свои ошибки — особенно если он в сущности не так уж и ошибался, — поэтому почувствовал себя неловко. Випон вручил Кейлу отпечатанный листок, на нем был грубый рисунок женщины с обнаженной грудью, над рисунком надпись: «МЕМФИССКАЯ ШЛЮХА», а дальше — описание Арбеллы как всем известной распутницы, бритоголовой шлюхи, которая занимается проституцией и совращает невинных, втягивая их в сатанинские оргии с жертвоприношениями. «Она — воплощение греха, — говорилось в завершение, — вопиющее о небесном возмездии!»

В голове у Кейла как будто застучали молотки, он пытался понять, что все это значит.

— Нападавшие разбрасывали эти листовки на всем пути своего следования, — сказал Випон. — На сей раз уже не удастся сохранить все в тайне. Ведь здесь Арбелла Матерацци для всех — белее снега.

Хотя это уже не было полной правдой, гротескная лживость памфлета озадачила Кейла не меньше, чем Випона.

— Есть какие-нибудь соображения по этому поводу? — спросил Випон.

— Нет.

— Я слышал, ты допросил пленного.

— То, что от него осталось.

— Он сказал что-нибудь интересное?

— Только то, что и без того было ясно: это нападение предпринято не всерьез. Они не были даже настоящими солдатами. Человек десять из них мы знали — полевые повара, писари, несколько неоднократно провинившихся бывших солдат. Вот почему с ними оказалось так легко справиться.

— Никому больше этого не говори. Официальная версия состоит в том, что Матерацци одержали славную победу над отборными вражескими ассасинами, которых коварно наслали на Мемфис Искупители.

— Над их отборным отребьем.

— Все возмущены случившимся и восхищены доблестью и военным искусством наших солдат, отбивших нападение. Ни о чем, что противоречило бы этой версии, ни звука! Ты понял?

— Боско хочет спровоцировать вас, чтобы вы выступили против него.

— Что ж, он этого добился.

— Дать Боско то, что он хочет, — это глупая идея. Поверьте мне, я не лгу.

— Это меняет дело. И я тебе верю.

— Тогда вы должны сказать своим: если они думают, что смогут разгромить настоящую армию Искупителей так же, как этот отряд, то пусть хорошенько подумают еще раз.

Випон первый раз прямо посмотрел на стоявшего перед ним юношу:

— Бог мой, Кейл, если бы ты только знал, как мало здравого смысла у тех, кто правит миром. Ни разу за всю историю не было грозившего обрушиться на человечество бедствия, о котором кто-нибудь не предупреждал бы. И никому из провидцев не поверили, и ни для кого из них это ничем хорошим не кончилось. Матерацци никто ни в чем не сможет убедить, тем более какой-то там Томас Кейл. Так устроен мир, и никто, ни такая незначительная персона, как ты, ни такая значительная, как я, ничего не может изменить.

— Так вы не собираетесь ничего сделать, чтобы остановить это?

— Нет, ни я, ни ты. Мемфис — сердце величайшей державы мира. Эта империя зиждется на очень простых вещах: торговля, алчность и общая вера в то, что Матерацци слишком могущественны, чтобы кто-либо рискнул бросить им вызов. Ждать внутри стен, когда Искупители возьмут нас в осаду, для нас неприемлемо. Боско не сможет победить, но мы можем проиграть. Единственное, что мы приобретем, это дурную славу: мы, мол, от него прячемся. Мы можем выдерживать осаду и двести лет, но не прошло бы и полугода, как восстания покатились бы отсюда вплоть до какой-нибудь Республики Ночной-Горшок-на-Море. Война неизбежна — нам остается лишь принять это к сведению.

— Я знаю, как будут драться Искупители.

Випон раздраженно посмотрел на него:

— И чего ты ждешь? Что с тобой посоветуются? Генералы, которые планируют кампанию, не только завоевали полмира, они либо сражались вместе с Соломоном Соломоном, либо были его выучениками, пусть большинство из них и не испытывало к нему особой симпатии. Но ты — мальчишка… ничтожество, которое дерется, как голодный пес. Забудь и думать. — Нетерпеливым жестом он велел Кейлу уходить, резко заметив на прощание: — Тебе не следовало убивать Соломона Соломона.

— А он бы оставил меня в живых?

— Конечно, нет — тем больше было причин использовать его слабость в своих интересах. Если бы ты оставил его в живых, ты бы заслужил высшую похвалу Матерацци, а он выглядел бы ничтожеством. Сила так же безжалостна по отношению к тому, кто ею обладает, как и к своим жертвам: в тот самый момент, когда она сокрушает врага, она же отравляет своего обладателя. Истина состоит в том, что никто не владеет такой силой, как ты, долго. Те, кому она дарована судьбой, слишком полагаются на нее, и в конце концов она разрушает их самих.

— Это вы сами придумали или кто-то другой, кто никогда не стоял перед толпой, беснующейся от жажды ради развлечения увидеть, как ему выпустят кишки?

— Ты что, жалеешь себя? Тебя вообще там не должно было быть, и ты это прекрасно знаешь.

Раздраженный, не в последнюю очередь тем, что не смог найти достойного ответа, Кейл повернулся, чтобы уходить.

— Кстати, в докладе о том, что случилось вчера вечером, твой вклад и вклад твоих друзей будет значительно приуменьшен. И не вздумай жаловаться.

— Это еще почему?

— После того, что ты устроил в Красной Опере, тебя презирают. Подумай о том, что я тебе сегодня сказал, и тебе самому это станет ясно. Но даже если не станет, все равно ничего не говори о том, что случилось вчера.

— Мне наплевать, что думают обо мне Матерацци.

— В этом как раз и состоит твоя проблема: тебе наплевать, что о тебе думают люди. Лучше бы это было не так.

В течение следующей недели Матерацци стекались в Мемфис из своих поместий. Движение по дорогам стало крайне затруднено из-за того, что в столицу устремились рыцари, их оруженосцы, их жены со слугами и бессчетное множество воров, сутенеров, уличных девок, игроков, коммивояжеров, ростовщиков и обычных торговцев в погоне за большими деньгами, которые можно сделать на войне. Но происходило и другое коловращение, не имеющее отношения к деньгам: знать решала между собой сложные проблемы старшинства. То, какую позицию человек занимал в военном строю, символизировало его положение в клане Матерацци.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});