Стрельба по бегущему оленю - Геннадий Головин

Возле решеток, непосредственно у входа в комнату Эрики, дорогу ему заступил начальник стражи.

— «Змея и дьявол»! — с некоторой досадой в голосе сказал Тимур. — Открывай, не тяни. Ничего не жрет, а все равно наложили целую гору. Все руки оттянул.

Начальник стражи смотрел не то чтоб с подозрением, но с некоторым удивлением.

— А где этот? — Он жестом обрисовал усы тибериадца.

— Януар велел отрубить ему голову: он опрокинул кувшин с вином на одежды верховного советника. От пупа и ниже верховный советник сделался красным.

— Га-га-га! — подумав, заржал начальник стражи — цахец, разумеется. — Красный? Га-га-га!

Хохоча, он отворил решетки, сбросил наружу засовы на комнате Эрики. Предупредил:

— Будь осторожен. Она кидается чем попало.

— Ничего… — успокоительно произнес Тимур, входя с блюдом в комнату, и в ту же секунду о шлем со звоном разбилось что-то стеклянное.

— Тише ты, дура! Убьешь ведь! «Змея и Роза» — шепотом добавил он.

Эрика застыла с занесенной в руке тарелкой.

— Повтори… — попросила она с мольбой и надеждой.

— «Змея и Роза», — повторил Тимур и только теперь взглянул на нее пристально. Он поразился: перед ним стояла Сандра, но длиннокудрая, в сером монашеском балахоне.

— Слушай! Вчера я видел твоего отца. Он сказал свадьбы не должно быть ни в коем случае. Он сказал мне: можешь убить ее — тебя то есть, — но свадьбы не должно быть.

— Ее и не будет! Скорее солнце поднимется на западе, скорее…

— Погоди ты! Ничего не пей. Вот это — можешь. Мы подменили вино. Они подмешивают зелье, после которого ты послушно станешь невестой Десебра.

— Никогда! Лучше я… Я лучше вот этими самыми руками…

— Ты можешь слушать? — уже сердясь, оборвал Тимур.

— Я лучше умру от голода и жажды, нежели соглашусь…

— С тобой хорошо мыло есть — не даешь рта открыть. Повинуйся только тому, кто скажет «Змея и Роза». Но только повинуйся. И не болтай столько!

— Я целый день молчала, — резонно ответила Эрика.

— Представляю, какая это была мука для тебя. Мы тебя не оставим. Свадьбы не будет. Свадьбы не должно быть, и ее не будет, сказал твой отец.

— Только, если можно, не убивай меня, а? — Она сделала глазки.

— Ч-черт! — не удержался от восклицания Тимур, на секунду задумавшись. — До чего ж ты похожа на одну мою знакомую!

— Эта тарелка все-таки сейчас полетит в твою голову. Я наследница престола. Я Эрика, дочь Даута Мудрого! А ты смеешь сравнивать меня…

— Ладно, ладно… Наследница престола… Вот обижусь, брошу вас тут одних — посмотрю, как запоете!

— Ты когда придешь? Приходи скорей. Я хоть и швыряю в них чем попало, а мне страшно. Да и тарелок уже не осталось.

— С тарелками поможем…

Выходя из комнаты с блюдом, Тимур заметил начальнику стражи:

— Откуда вы такую взяли? Ведьма, а не девчонка! Бедный, бедный Десебр! Мне от души жалко его…

— Миловидова! Не сачкуй! — привычно заорала в мегафон «мадам Карабас», глядя вслед уплывающим девчонкам. — Я тебя все равно вижу! — И, исполнив сей обязательный ритуал, облегченно направилась к креслу, стоящему на солнышке. На ходу уже снимала тренировочный костюм.

Девочки лениво плыли к буям на выходе из бухты. Переговаривались: — …он говорит: «А сегодня вечером?» Я отвечаю: — «А сегодня вечером — тем более!» — Ну и дура! — …а в магазине рядом, за те же двадцать франков, смотрю!.. — …опять, говорит, лишний компот взяла? Это ж надо такой стервой быть!

Рядом с плывущей Сандрой появилась вдруг из-под воды седая голова Тимура.

— Боттичелли! Не сачкуй!

Сандра была почти грустная.

— Я тебя ждал-ждал на берегу! А ты все плаваешь-плаваешь…

— Будешь плавать, — отозвалась девочка. — Она меня собирается со сборов отчислить. Уже в Москву позвонила. Я же на построение тогда все-таки опоздала.

Она покосилась на Тимура, плывущего рядом:

— А ты опять там был? Совсем белый стал, бедняжечка…

Тимур искренне огорчился.

— Ты, значит, никак не можешь?

— А что там случилось?

— Да понимаешь… — горячо стал рассказывать Тимур: — Все на волоске повисло!

«Мадам Карабас» загорала, подставив солнцу телеса.

Ей было славненько. Она даже мурлыкала какую-то песенку себе под нос.

Вдруг почувствовала, что солнце кто-то заслонил. Открыла глаза. Перед ней стояла Сандра.

— Почему не в воде, Миловидова? Опять сачкуешь?

— Мне нужно в город. Срочно позвонить. В Москву.

— Зачем в Москву? — вскинулась «мадам».

— В ДСО «Труд». Зайцеву. Вы же меня все равно отчисляете?

— Ты, Миловидова, не дури. Решения еще никакого нет…

— Мне надо позвонить.

— Ты понимаешь, что собираешься делать?! На носу первенство, через месяц — приз «Советской женщины», а она… ишь, чего выдумала! Никуда не пойдешь!

— Мне надо позвонить. Мне нужно в город, — закаменев в упорстве, повторила Сандра, повернулась и пошла. Она была уже одета для города. В руках была полиэтиленовая сумка.

— Миловидова! Стой! — караульным голосом гаркнула «мадам Карабас». — Ты же команду разбиваешь! И бросилась за Сандрой.

Сандра тоже побежала.

— Не сметь звонить Зайцеву! Сашка! Не дури!

— Я вернусь, не бойтесь! К вечеру вернусь! — крикнула издалека Сандра, которой почему-то жалко стало в эту минуту тренершу.

— Спокойно, Людочка! — сказала себе «мадам Карабас». — Вздохнули! Выдохнули! — Она подняла и опустила руки. — Она же сказала, вернется, так что спокойно, Людочка… Вдох! Выдох!

Смотритель наливал из заварного чайника в большую кружку и вдруг в изумлении прервал это занятие.

— Пришел? — спросил он.

— Вот… — Тимур положил на стол свиток с пятым донесением Детры. — Чтоб вы не думали… Монеты, правда… Но вы же сами говорили, что они вам не нужны!

— Насчет монет ты не беспокойся! Я и милиции сказал, что абсолютно ничего не пропало. Так что не беспокойся. Зря ты, конечно… Мог бы и так попросить.

Тимур порылся за пазухой, достал последнее донесение Детры.

— Ее последнее донесение. Даут казнил Детру.

— Казнил? А как он догадался?

— Догадался… — неохотно отозвался Тимур. — Вы перепишите, если вам надо. О чем она написала?

Смотритель с интересом схватил свиток.

— «Человеку, вручившему это, верь. Даут пока послушен и тих, но очень мешает Рахмет. Пришли нужного человека, чтобы Рахмет не мешал. Шесть десятков всадников ушли в сторону Карачара ждать сборщиков налогов. Слово теперь будет „Змея и Небо“. Пусть этот мальчик придет опять».

— «Этот мальчик» был ты? — тихо и потрясенно спросил смотритель.

— Я.

Сандра заглянула в комнату смотрителя из зала музея, недовольно спросила:

— Ты скоро?

— Кто это?

— Сандра. Она была там со мной. Мы опять собираемся. Десебр затеял свадьбу с Эрикой. Держит ее взаперти. Даут объявил День Великого Возвращения, но если свадьба будет… Они поэтому и торопятся со свадьбой.

— Подожди, подожди! — ошарашено сказал смотритель. — Она тоже была, ты сказал? Как же ей удалось?

— Не знаю. Как-то удалось. Сам не знаю.

Лицо смотрителя вдруг сделалось вдохновенным и одновременно же каким-то умоляющим.

— Тебя как звать?

— Тимур.

— Тимур! Друг дорогой! Попробуй, чтобы и я с тобой! Я же историк, Тимур! Мне нужно только одним глазом глянуть! Сделай!

Тот пожал плечами.

— Пожалуйста… Только не знаю, получится, не получится. А потом, Там же все по-настоящему! Сандру так даже пытали, до сих пор шрам. Может так повернуться, что и не вернемся.

— Все равно! — в лихорадочном возбуждении вскричал смотритель. — Только бы глянуть! Своими глазами глянуть! И стал торопливо рассовывать по карманам блокноты, карандаши, авторучки.

Втроем они очень быстро и озабоченно шли по набережной.

Возле причалов, перемахнув через ограду, возник перед ними Георгий.

— А вот и я! — заорал он, не сомневаясь, что все ему обрадуются. — Меня ищете? Я тута! Сделал вид, что только-только заметил Сандру:

— Сашенька! И ты здесь?

Попробовал обнять ее за плечики, но Сандра увильнула.

— Я обещал прокатить вас на «Анастасии». Пожалуйста! Моя яхта к вашим услугам, мадам!

И он опять попытался обнять ее. Сандра вновь увернулась от его объятий. Демонстративно взяла Тимура за руку.

— Простите. Мы торопимся. Пойдем, Тимочка! Они присоединились к смотрителю, который поджидал их в отдалении, и двинулись дальше.

— К Черной Мельнице? — спросил Тимур.

— Наверно… — отозвалась Сандра. — Если Дамдир ждет еще…

Смотритель прислушивался к их репликам, все еще не зная, верить ему или не верить в реальность происходящего.

— «Тимочка»… — с ехидством в голосе, удивленно повторил Георгий, глядя вслед уходящим.