Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради [OCR] - Василий Звягинцев

«Соглашайся, мол, старик! Серьезных дел в ближайшее время не предвидится, хоть так повеселимся. А я с двадцать первого (шестьдесят четвертого настоящего, со школьных лет то есть) собираюсь, собираюсь на „Призраке“ со вкусом поплавать, да все никак…»

Андрей сделал вид, что сигнал не принял. Неужто и Сашка поплыл? Не вовремя.

— Но мы ведь, госпожа Дайяна, не рассмотрели и другие варианты? — безмятежно начал он с видом человека, который с нетерпением ждет именно обеда и всего к нему полагающегося, а говорит пока так, чтобы время занять. — Вам с нами наверняка будет очень скучно. Разве вы умеете ощущать себя на вторых, а то и на третьих ролях? А в нашей компании случится именно так и не иначе. В обозримом будущем… — сказано было не директивно, а с некоторым как бы сожалением умудренного жизнью человека.

Да и поле для созидательной деятельности теперь, когда все кончилось, вряд ли найдется. Жаль, что Ильф с Петровым не успели описать, получилось ли у Остапа переквалифицироваться в управдомы. А это наверняка была бы очень грустная история… Может быть, вам лучше возвратиться в тридцать восьмой? Попробуете еще раз, последние аггрианцы…

Эту словесную конструкцию Андрей произнес с каким-то издевательским удовольствием.

Дайяна ответила немедленно, вновь встав с сиденья, неуловимым, но тщательно отработанным движением приоткрыв, исключительно для мужчин, разрез своего сари. Взглянула победительно и свысока.

— О чем вы, Андрей? Зачем нам туда? Ничего интересного я для себя в предвоенных годах не вижу. Особенно, если знаешь, что и как произойдет дальше. Это скучно, согласитесь. Проживать жизнь, про которую всем известно? В книгах написано, да и вообще — она ведь прошла? Не хочу.

— Вариант второй, — отозвался Левашов, которого волна внушения ожидаемым образом не коснулась. Олег непременно обиделся бы, упомяни кто о его «эмоциональной тупости». Но в данном случае именно это свойство — слабая восприимчивость к постороннему воздействию сыграла нужную роль. — Оставайтесь в «ноль пятой реальности». Все ваши особняки, денежные средства, связи с сильными «мира того» при вас так и будут. Живите и радуйтесь. Только гомеостаты мы у вас отнимем, естественно. Раз в неделю сможете заходить в «комендатуру», условно говоря, получать очередную порцию здоровья при безупречном поведении…

Новиков безмолвно восхитился к месту сказанным словам. Инженер, а как удачно вставил. Чтобы вывести противника из душевного равновесия — самое то.

Краем глаза посмотрел на Шульгина. Остальные его сейчас не интересовали. Сашка в порядке ли? Или уже попался?

Пока ничего тревожащего в поведении друга не просматривалось. Хорошо.

Лихарев, вообразив, что и ему позволено говорить на равных, принял вольную позу. Сказал с некоторой развязностью, покусывая, тем не менее, от нервности нижнюю губу:

— Андрей Дмитриевич, вы напрасно так себя ведете. Лучше бы и вправду по-хорошему договориться…

— Так, а я о чем? — выразил полное согласие Новиков, чувствуя при этом, что не только язык, но и мысли начинают вязнуть, словно в густом киселе. Не одна Дайяна, наверное, но и вся система Базы накрывала их тяжелым пологом собственной ауры. А чего другого вы хотели, господа? Что будете блистать в мирах белыми кителями, золотыми погонами и чистой совестью? Не получится. За все нужно платить. И сейчас — заплатите! Только не кисель на вас пролился, а гигантский паук начал запутывать своей липкой паутиной. Не зря Андрей всю жизнь испытывал омерзение при виде восьминогих…

Он повернул голову в сторону Ирины. Уж она-то не должна поддаться! Всего-то три минуты продержаться, а там…

— Госпожа, мы согласны. На самом деле, если вы присоединитесь к нам, чего еще желать? Я признаю, ошибки были. Но я не все понимала, не до конца… — Ирина попыталась встать, упала на одно колено, левой рукой схватила себя за горло, а правой потянулась к Дайяне, словно за помощью.

Ну да, теперь и самому самая пора поднять ручки. А Сашка?

Смотрит с нездоровым любопытством. Это плохо. Олег?

Недоумевает, не снимая пальца со спускового крючка, но пока якобы нейтрален. Это хорошо.

А Сильвия? Вот кому немедленно вмешаться! На той или другой стороне.

Но вопреки всему происходящему, леди Си, с болтающимся на шее автоматом, отвернулась и сделала несколько шагов в сторону. От арены происходящего.

«Не думать о белой обезьяне! Ни за что не думать о белой обезьяне! — повторял в уме Новиков. — А почему бы именно о ней и не подумать, только о ней?!»

— Так что, господин Новиков, пойдем на природу, там шашлычки пожарим? — спросил Валентин, вставая с чувством собственного достоинства. — А что ваши слуги принесут, добавим к нашему…

— Да уж придется… — Андрей отбросил автомат, как совершенно ненужный, даже неприятный ему предмет. Никогда он так не поступал с оружием. А сейчас пришлось. «Не думай о белой обезьяне!»

Левашов посмотрел на Новикова с легким сомнением, но повторил его жест. И Сашка тоже.

Теперь они были безоружны, заодно и веселы, только что слюни не начали пускать. В предвкушении обещанных Лихаревым шашлыков.

Дайяна выглядела победительно. Как статуя Афины Паллады с копьем и щитом. Выиграла! Без стрельбы, без драки. Совсем не то, что было раньше, когда Андрей возил ее лицом по грязи и скручивал руки морским шестипрядным линем.

«Не думать о белой обезьяне!»

В зал наконец вошли Иван Иванович и второй из роботов, который раньше именовался Джо. В руках они несли дорожные погребцы с бутылками вина и виски, консервированными и охлажденными деликатесами.

— Так пойдемте, Валентин Валентинович? — не скрывая подобострастия, осведомился Новиков, только что не кланяясь в пояс. — Покушаем и вас послушаем…

Что-то в голосе Андрея насторожило Лихарева, в то время как Дайяна, почти не обращая внимания на происходящее, манила к себе ладонью Сильвию. Единственную, кто не поддался психическому удару.

«Только бы не…» — успел подумать Новиков.

Первый робот, отшвырнув свою ношу, ударил локтем Лихарева между лопаток, подсек ногой под колени и мгновенно защелкнул на его заломленных руках стальные браслеты. Второй совершил то же самое с Дайяной. Только бил ребром ладони по сонной артерии. Для обычного человека — насмерть. Аггрианке, если не снять с нее гомеостата, на пять минут глубокой комы.

Новиков, тяжело дыша и вытирая со лба только что выступивший обильный пот, сел на табурет.

Дрожащей рукой указал Левашову на торчащее из погребца бутылочное горлышко. Сделал несколько длинных глотков, только на пятом или шестом почувствовав пятидесятиградусную крепость старого виски.

Пощупал карманы, нашел в нагрудном мятую пачку сигарет. После третьей судорожной затяжки повернулся к Олегу, выпуская дым и вымученно улыбаясь;

— Ты как?

— А что? — не понял Левашов. — Зачем так вдруг и грубо? Сидели, разговаривали…

— Починяли примус, — жуткое напряжение прорвалось у Андрея едва ли не истерическим смехом. Еще одной затяжкой он спалил сигарету до фильтра. Жаль, что не «Прима», а американская безникотиновая дешевка.

— Ничего не было? — спросил на всякий случай, заведомо понимая, что желаемого ответа не получит.

— Ничего заслуживающего, — ответил Олег с подходящим предыдущему настроению лицом.

— Вольно! — Новиков бросил командное слово, как бы специально стараясь обидеть товарища. А что ему оставалось? Он, считай, с гранатой кидался под танки, а они в это время бабочек ловили.

А вот и Шульгин нарисовался рядом.

— Что, Саша, по морям с девочками поплывем или как?

Андрею сейчас хотелось материться, хлестать словами наотмашь всех, а то и руками, если б… Ну, понятно, что нельзя, а хорошо бы…

— Тихо, брат, тихо. Не наша вина. Не смогли… — Шульгин положил Новикову руку на плечо. — Я все понимал, а сил не было. Как ты удержался?..

— Аналогичным образом! — Он стряхнул руку товарища. Погано было на душе. Ох, как погано. И на Ирину не хотелось смотреть, хотя и ясно — она тоже ни в чем не виновата. Но ее поза, ее жесты…

Вот Сильвия — человек!

— Леди Си, — спросил он, взяв ее за руку, — ты до конца сохраняла выдержку?

— Нет, — ответила Сильвия, — я просто ждала, кто из вас победит.

— А потом?

— Я думаю, мой ответ тебе не нужен…

— И это правильно, как говорил царь Соломон. — Новиков подошел к кушетке Дайяны, по дороге отшвырнув мягкий табурет. — Иван Иваныч, я долго буду ждать обеда? — обратился он к роботу, исполнившему первое задание и готовому ко всем последующим.

«Плохо мне, совсем плохо, — Новиков чувствовал, как его трясет. — Перед друзьями извиниться нужно, и вообще… Никакой гомеостат сейчас не поможет».

Конечно, гомеостат не помог бы, тем более что на руке Андрея его и не было. А виски еще оставалось, манило опаловым блеском в бутылке.