Антикиллер-2 - Данил Корецкий

Рогалевы, как и все на Лысой горе, ждали сноса. Тогда, после переселения в отдельные квартиры с газом и горячей водой, и должна была начаться настоящая жизнь, а пока жили как бы предварительно, на черновик. Многие не доживали до «чистого листа», и унылый желтый автобус перевозил их из временного неблагоустроенного жилья в еще менее благоустроенное, но постоянное. Да и у остальных мечта никак не могла обрести материальные формы: принцип отселения: был непонятен и в районных инстанциях тщательно засекречен. Попытки выяснить, почему одним дали квартиру, а другим – нет, ни к чему не приводили. Ясно было одно: материальный достаток и возможность скорого отселения находятся в прямой зависимости.

В конце концов обитать на Лысой горе осталась сплошная голь и нищета. Вовкина мать работала медсестрой в поликлинике за восемьдесят семь рублей в месяц да ходила по домам делать уколы – полтинник внутримышечно, рубль – внутривенно. Приработок позволял сводить концы с концами, но не давал оснований надеяться на скорые перемены.

Район ветшал, дома разваливались, мусор не вывозился, постепенно коммунальные службы перестали приезжать на аварии, и когда мать с работы дозванивалась в электросеть или водоканал, ей с удивлением отвечали: «Чего там чинить, там уже давно никто не живет!» В каждой завалюшке поселилась керосиновая лампа, но вот беда – не было керосина: не поставлялся в крупный город за ненадобностью. А шантрапа совсем обнаглела: ночью пять-семь рыл выбивали, дверь, врывались в квартиру и творили, что хотели.

В этот момент и откинулся с зоны Славка Зименец, он жил по соседству и отволок пять лет за мошенничество и кражи. К нему стали приходить друзья-приятели, все в наколках, со специфической речью и манерой держаться. Они часами сидели кружком на корточках, вытянув руки перед собой, и негромко переговаривались, смоля папиросы и заплевывая все вокруг.

Как ни странно, именно Славка и его приятели очистили район от бомжей. Вечерами они подбирали палки и отрезки труб и отправлялись шерстить брошенные дома.

– Пойдем поохотимся, – подмигивая, говорил Зименец Вовке, и тот не мог понять – в шутку или всерьез. Он, конечно, отказывался, а про себя удивлялся, почему блатные с таким остервенением преследуют себе подобных. Потом понял, что они вовсе не стремились навести порядок. Просто их самих всю жизнь преследовали официальные власти, и теперь они самоутверждались за счет еще более бесправных и никому не нужных бичей.

Каждый раз охоты проходили одинаково: Вовка слышал глухие удары, крики, отборную матерщину и в конце концов топот ног. Шантрапа разбегалась, а победители покупали крепкого дешевого вермута и садились праздновать победу. Славка бренчал на гитаре и пел надрывные и жалостливые зоновские песни.

Однажды исход оказался другим; Зименец вернулся один, перетягивая платком окровавленную руку. Вовка подошел, развернул платок, поводил сверху пальцами, подул – и остановил кровь.

– Ништяк! – удивился Славка. – Как ты это делаешь?

– Не знаю, – ответил Рогалев-младший. И это была чистая правда.

На следующий день в развалинах нашли два трупа. Понаехало много милиции, оперативники ходили по домам и расспрашивали: кто что видел или слышал, но по результатам обхода можно было сделать вывод, что в этом районе живут исключительно слепоглухонемые. После этого участковые несколько раз проводили рейды по нежилым кварталам, в результате то ли убийства, то ли рейдов, а может, и того и другого, но Лысая гора освободилась от наплыва полууголовного люда. Обстановка заметно оздоровилась, и жители не могли нарадоваться этому обстоятельству, считая, что у властей наконец дошли руки и за район взялись. Вначале милиция навела порядок, теперь и исполком зашевелится с квартирами...

Вовчик Рогалев знал, что порядок навела не милиция, а совсем наоборот... И Славка знал, что он знает. Улыбался, как своему, здоровался за руку, показывал заживший порез, интересовался – чего еще такого необычного может сделать пацан.

Зименцу уже стукнуло двадцать пять, но они както быстро сошлись: по вечерам Славка рассказывал про зону, Вовчик с интересом слушал, потом роли менялись, Рогалев пересказывал крутые детективы, а Славка внимал каждому его слову. Особенно его задела история про налет на инкассаторскую машину с несколькими миллионами долларов.

– Я когда сидел, много думал и одно понял, – медленно проговорил он.

– Знаешь, почему все залетают?

Неопытный Рогалев пожал плечами.

– Потому что дураки! Смотрел я на их рожи, разговаривал... Ничего в бошках нет! Достали волыну, на сберкассу налетели, а про то, что там сигнализация – не знали! Или в квартиру зашли, хозяев побили, тысячу взяли, нажрались в кабаке и опалились! А я тебе так скажу: если голову на плечах иметь и все хорошо продумать, можно очень большие дела делать! И никто тебя ни в жизнь не поймает!

– Прям-таки и не поймают? – усомнился Вовчик.

– Ни в жизнь! – убежденно повторил Зименец. – А насчет этой машины... Я еще там задумал: чтобы жить нормально, по-человечески, надо собрать надежную группу и бомбить инкассаторов! У них за один раз можно мешок денег взять!

С этого разговора и началась история банды «Призраков». Когда освободились Самохвал и Щеков, провели первое «дело»: разоружили охранника на железнодорожном мосту, отобрав карабин с десятью патронами. Потом отобрали пистолеты у смены ВОХРа. Затем к группе присоединился Петукаев. И пошло... На инкассаторов вначале нападать опасались – у них оружие, поэтому первые налеты производили на крупные магазины.

К Рогалеву старшие относились с недоверием, но именно он придумал хронометраж времени и, затесавшись в толпу на месте происшествия, фиксировал – через сколько прибудет милиция. Ехали обычно пятнадцать-двадцать минут. Значит, резерв времени у нападающих оставался приличным. Вовчик придумал и новую тактику действий.

– Знаешь, кто приезжает по вызову? – говорил он Зименцу. Обычно они вели разговоры один на один. – Два сержанта. Пистолет у одного. На Профсоюзную оба приехали без пистолетов.

– Ну и что? – не понял Славка. Для него было ясно одно: до приезда ментов надо унести ноги, иначе кранты! Пацан подал совершенно неожиданную идею.

– Да то, что вас четверо! И все вооружены! Что они вам сделают?

Зименец подумал:

– Да... Верно...

– А если автоматы достать, то вообще можно ничего не бояться. И инкассатор со своим «наганом» против автомата ничего не сделает!

– Ну ты сказал! – удивился Зименец. – Где ж ты автоматы достанешь? Действительно, в конце семидесятых годов раздобыть в Советском Союзе автоматы было совершенно невозможно.

– Самим сделать! Чертеж у меня есть! Стволы от карабинов отрезать, остальное на заводах заказать. Там деталь, там другую. Кто поймет, что это такое? А если могут понять, надо туману напустить: пририсовать какую-нибудь загогулину, а потом ее спилить аккуратно – и все дела!

– А патроны где взять? – Славка сразу поверил в идею и ухватился за нее.

– Тоже сделать! Гильзы выточить. Охотничьи капсюли вставить, пули отлить!

– Ну, давай попробуем...

Затея Рогалева удалась. Ствольную коробку заказали под видом детали для лодочного мотора, корпус затвора замаскировали под часть поливальной установки, гильзы выдали за штепсельные разъемы...

Так начался второй этап деятельности «Призраков». Вооружившись автоматами, они уже не боялись ни милиции, ни инкассаторов и несколько раз сорвали хороший куш. Пацана признали все, даже суровый Щеков стал ласково называть его жориком.

– Это молодой, но деловой, – пояснил он удивленному Вовчику. – Наш пацан, шпанский.

Но и милиция не дремала. В каждом райотделе создали специальную группу: трое в бронежилетах и с автоматами целый день сидят в машине, ожидая вызова. Хронометраж и наблюдения выявили настораживающую картину: милиция стала прибывать через пять-семь минут, причем вооруженная до зубов и готовая к перестрелка. Состязаться своими самоделками с проверенными «АК» ни у кого желания не было. Жорик придумал изготовить бронежилеты, они сделали два, получилось громоздко, тяжело и ненадежно. Надо было искать новые пути...

Рогалев повадился в банк менять порванные или истрепанные купюры. Причем эти походы совпадали с днями повсеместной выдачи зарплаты – пятого и двадцатого. Наблюдения дали поразительные результаты. Кассиры предприятий – молодые женщины и грузные тетки средних лет – спокойно засовывали в хозяйственные сумки по тридцать-сорок тысяч (а тогда «жигуль» стоил шесть-восемь) и пешочком возвращались к себе на работу. Некоторые по дороге заглядывали в магазины, некоторые заходили домой перекусить. Иногда кассирш сопровождала «охрана» – безоружный и явно не готовый к серьезной схватке мужик.

«Призраки» разделились по двое и ожидали у выхода из банка, жорик выходил и незаметно показывал жертву. Через пятнадцать минут сумку вырывали у беззаботной женщины без всяких последствий, если не считать последствием истошные крики. По сравнению с налетами на магазины и нападениями на инкассаторов это была легкая и безопасная детская игра, хотя приносила она не меньший, а порой и больший доход.