Коррупция в Политбюро: Дело «красного узбека» - Федор Раззаков

3—5 февраля 1976 года состоялся 19-й съезд КП Узбекистана, который прошел в спокойной обстановке и оставил состав высшего руководства республики без изменений. Состав Бюро тогда выглядел следующим образом: Ш. Рашидов (1-й секретарь), В. Ломоносов (2-й секретарь), Н. Худайбердыев (председатель Совета Министров), Т. Осетров (1-й заместитель председателя Совета Министров), Н. Матчанов (председатель Президиума Верховного Совета), М. Мусаханов (1-й секретарь Ташкентского обкома), Ю. Белоножко (командующий Туркестанским военным округом), И. Анисимкин (секретарь ЦК), Ю. Курбанов (секретарь ЦК), А. Салимов (секретарь ЦК); кандидаты в члены Бюро: К. Камалов (1-й секретарь Каракалпакского обкома), Э. Нордман (председатель КГБ), Г. Орлов (заведующий отделом организационно-партийной работы), Н. Махмудов, С. Султанова.

Однако изменения затронули отделы ЦК. Там заведующими были назначены 16 человек, из которых только половина были старыми назначенцами, сохранявшими свои посты на протяжении долгих лет. Из них долгожителями (по времени работы) были двое: Т. Зинин (сельскохозяйственный отдел) и Д. Ходжаев (председатель партийной комиссии), которые занимали свои посты с 1961 года (с 16-го съезда). С 1966 года (с 17-го съезда) в должности заведующих отделами трудились: Г. Орлов (организационно-партийной работы), М. Саидов (строительства и городского хозяйства); с 1971 года (с 18-го съезда) – В. Архангельский (административных органов), У. Рустамов (информации и зарубежных связей), К. Таиров (общий отдел), Т. Умаров (управляющий делами).

Среди новеньких (а их было 9 человек) значились: М. Искандеров (пропаганды и агитации), П. Хабибуллаев (науки и учебных заведений), А. Тураев (культуры), В. Сускин (водного хозяйства), И. Хуснутдинов (торговли, плановых и финансовых органов), В. Хамидов (тяжелой промышленности и машиностроения), М. Юлдашев (легкой и пищевой промышленности), С. Расулов (транспорта и связи).

Между тем пройдет всего немного времени после съезда – всего пять месяцев – и в июле Москва пришлет в Узбекистан нового 2-го секретаря ЦК: им станет 48-летний Леонид Греков, который до этого в течение шести лет работал 2-м секретарем Московского горкома КПСС. Судя по всему, это назначение не обошлось без участия самого Рашидова. Как мы помним, до этого «глазами и ушами Москвы» был Владимир Ломоносов, с которым Рашидов проработал рука об руку более 13 лет (с 1963 года, когда Ломоносов был назначен председателем Среднеазиатского бюро). Однако в последние годы их отношения заметно осложнились. Приведу по этому поводу воспоминания тогдашнего главного архитектора Ташкента С. Адылова:

«Вспоминаю конец января 1975 года. Лежит снег на площади Ленина в Ташкенте. На месте, где теперь стоит памятник Неизвестному солдату, установлен макет будущего мемориала. Присутствуют все члены Бюро. Первым к макету подошел Шараф Рашидович, внимательно его осмотрел. Я докладывал, все внимательно выслушали, задали вопросы, в принципе проект понравился, только второй секретарь Ломоносов заметил: «Зачем нам на площади затевать такое грандиозное сооружение? Мы же не Москва, не город-герой. Нам надо хорошо подумать. Тридцатилетие Победы отметим, на братском кладбище цветы возложим, по-моему, достаточно».

Шараф Рашидович ничего не сказал. Взял меня под руку, пригласил всех пойти в Совмин. По площади идем пешком, он мне говорит: «Вот видите, вы понимающий человек, что здесь плохого – вспомнить, увековечить память всех погибших узбекистанцев. Хотя бы критиканы уважали всех, кто присутствует здесь. Все за сооружение, видите ли, он один посоветоваться хочет, с кем – вам известно».

Затем Шараф Рашидович сказал: «Вы не все знаете! Как трудно принимать по некоторым большим проблемам решения. Я прошу вас начатое нами вместе строительство двухэтажных панельных домов с двориками для заселения большими семьями прекратить. Наши некоторые друзья (речь, видимо, опять шла о Ломоносове. – Ф. Р.) преподнесли в Центр эту гуманную акцию так, как будто бы мы с вами националисты, строим узбекам дома-коттеджи с двориками, а русским – девятиэтажки. Разве это так? Пожалуйста, если у русских или других национальностей есть большие семьи, пусть заселяются в 5—6-комнатные дома. Практически мы их даем двум-трем семьям, чьи собственные дома попали под снос. За снос собственного дома мы не оплачиваем, это нарушение Закона. Вот так, мой брат, мы должны терпеливо двигать наши решения по застройке города вперед».

Мы расстались у входа в здание Совмина. Решение было принято, памятник Неизвестному солдату сооружен…».

Отметим один нюанс: Ломоносов и Греков были одногодками (1928 года рождения) и одно время работали в одном и том же райкоме в Москве (Ломоносов был секретарем и руководителем Калининского райкома в 1958–1962 годах, а Греков в 1963–1966 был секретарем того же райкома, а в 1966–1971 годах – его 1-м секретарем). Вполне вероятно, что именно Ломоносов порекомендовал Грекова на свое место, а сам был переведен на мало почетное место председателя Государственного комитета Совета Министров СССР по труду и социальным вопросам.

Практически с первых же дней пребывания Грекова в Узбекистане Рашидов, что называется, впряг его в работу. Причем сделал так, что тому пришлось выступить на его стороне против своих же, «москвичей», в деле строительства ташкентского метро. В те июльские дни 76-го обсуждался внешний вид станций Чиланзарской ветки и «москвичи» (министр путей сообщения, председатель Госплана СССР, директор Московского метрополитена и несколько проектировщиков) выступили против проектов ташкентских архитекторов, обвинив их в недостатке опыта. Так, директор Московского метрополитена, обращаясь к главному архитектору Ташкента С. Адылову заявил: «Вы с вашими коллегами запроектировали подземные мраморные дворцы. Пора вам отличать транспортные сооружения от дворцов».

Когда архитектор попытался выяснить, какими же должны быть станции метро, гость ответил: дескать, мраморных и гранитных полов не надо делать в вестибюлях, их следует заменить… асфальтом, что человек только спускается в зал, и поднимается, он там недолго бывает. Нечего там делать и художественным панно, тематическим рельефам и другим украшениям. За этим ответом явно читалось нежелание Центра тратить лишние деньги на обустройство ташкентской «подземки»: дескать, и с асфальтом сойдет. Естественно, Рашидова, который мечтал видеть свое метро не хуже московского, подобное развитие событий никак не устраивало. Поэтому он поступил весьма мудро: попросил высказаться на эту тему Грекова, который всего два дня занимал пост «второго». И тот, прекрасно понимая чего от него ждет Рашидов и все члены узбекистанского Бюро, присутствовавшие на том обсуждении, был краток, но лаконичен: «Я поздравляю вас и всех архитекторов с хорошими проектами станций метро». На этом спор был исчерпан.

Глава 28

Звезда востока

Между тем продолжается весьма активное экономическое и культурное развитие Узбекистана. Вводятся в действие новые крупные государственные предприятия (в том же 1976 году их открылось восемь), растет производительность общественного труда (в том году был получен 61 % прироста промышленной продукции), капитальные вложения государства и колхозов на развитие сельского хозяйства (2 миллиарда рублей), выплаты и льготы населению из общественных фондов потребления (увеличились на 6,5 % по сравнению с прошлым годом и составили 3,8 миллиарда рублей) и т. д. В том году было построено 90,7 тысячи благоустроенных квартир и индивидуальных жилых домов общей площадью 5130 тысяч квадратных метров, в результате чего свои жилищные условия улучшили 576 тысяч человек. Среднемесячная зарплата составила в том году в республике 140 рублей, а с добавлением выплат и льгот из общественных фондов потребления – 192, 8 руб. против 184,2 руб. в 1974 году.

Особенно заметно преобразилась столица Узбекистана город Ташкент. В апреле 76-го минуло десять лет с момента ташкентского землетрясения, которое, как мы помним, практически уничтожило весь центр – так называемый старый город (было разрушено или повреждено 37 395 зданий, в том числе 35 тысяч жилых домов). За минувшие после трагедии годы узбекские власти сделали все от них зависящее, чтобы восстановить центр города фактически заново, сделав из него настоящий шедевр зодчества. Отметим, что если до стихийного бедствия в Ташкенте за год вводилось лишь 300–400 тысяч квадратных метров жилья, а общая жилая площадь в городе составляла 7935 тысяч квадратных метров, то после эти цифры выглядели следующим образом: только за первые три с половиной года было построено 3200 тысяч квадратных метров жилья, из которых 1180 тысяч руками строителей из братских республик и военными строителями.

К 1971 году в Ташкенте уже было построено 5633 тысячи квадратных метров жилья – фактически был возведен новый город. Вот почему изумлению многих людей, кто помнил столицу Узбекистана до землетрясения, не было предела. Поражены были и те, кто видел этот город впервые. Когда в марте 1977 года в Ташкент с гастролями впервые приехала восходящая звезда советской эстрады Алла Пугачева, она была буквально околдована его красотой. Во время движения из аэропорта в гостиницу, она то и дело вертела головой и удивлялась: «Ну и красотища!». Не случайно тогда одной из самых популярных песен в стране, звучащей из всех радиоточек и с экранов телевизоров, была песня Давида Тухманова на стихи Р. Бабаджаняна и Л. Ошанина «Звезда Востока» («Песня о Ташкенте»).