Соблазнение строптивой - Шарлин Рэддон

Как жаль, что водопада не видно! Она подняла лицо к источнику воды и различила в черноте что-то движущееся, серых оттенков. Вверху должна быть дыра, но Дженна не могла ее разглядеть. Снаружи сейчас ночь?

Шум водопада и запах свежести почему-то смягчили ощущение одиночества. В этих черных затхлых катакомбах рядом с ней появилось что-то живое. Что-то кроме мерзких крыс и гномов.

Дженна воспрянула духом. Теперь она точно знала, где находится, – в старой шахте Мэрфи. Она будет следовать за потоком воды и выберется наружу.

Сквозь приглушенный рев водопада послышался другой звук, резкий и громкий, как треск грома в штормовую ночь. За ним последовали гулкие раскаты. Гневные. Зловещие. Рот искривился в усмешке: гроза глубоко в недрах земли! Видимо, она все еще на грани помешательства.

Дженна развернулась на сто восемьдесят градусов и пошлепала вниз по штреку. Голос водопада летел следом, как ревнивый поклонник. Она попыталась рассмеяться. Над собой. Над своими страхами. Хохот получился истеричным.

Вода добралась до лодыжек и поднималась выше. Дженна продолжала идти. Сердце, будто подхваченное стремительным потоком, беспокойно забилось в груди. Молодая женщина дрожала от влажного холода прилипшей к телу одежды. Волосы распустились и свисали с плеч беспорядочной массой. Дженна убрала с глаз мокрую прядь и подумала об ирландском рагу Мауры. В животе заурчало.

Когда поток завертелся вокруг колен, грозя засосать Дженну в свои глубины, ее охватил ужас. В этой шахте утонули два человека – вспомнилось ей сейчас. Рембрандт рассказывал. Из-за ливня шахту быстро затопило, и люди не успели выбраться наружу.

Ливень под землей уже не казался чем-то забавным.

Дженна ринулась вперед, хватаясь руками за стены, чтобы не упасть, позволяя течению направлять себя. Пот заливал глаза, несмотря на ледяной холод.

Теперь она жила в мире без красок, в мире, где зрение ни к чему, где все воспринимается посредством остальных четырех чувств, обостренных страхом и отчаянием: зернистая твердость стен, рыхлый мох на расщепленном дереве. Сырость. Запах воды, пота и страха. Прерывистый хрип собственного дыхания. И рев – повсюду оглушающий рев – неистового потока, вознамерившегося, казалось, изгнать ее из этой подземной гробницы ада.

Когда вода поднялась до бедер, пришлось двигаться медленнее и осторожнее. Дженна достала «старр» из кобуры и засунула за пояс, чтобы револьвер не намок. Ноги цеплялись за что-то. Она восстанавливала равновесие и спотыкалась снова. Дженна уже свыклась с ревом и даже не заметила, как сила звука внезапно возросла.

Понимание неминуемости смерти возникло интуитивно. Дженна не могла видеть надвигавшейся угрозы. Но воображение работало отлично. Поднимающаяся вода и непонятные колебания звука породили в ее голове образы, от которых горло сжалось, а сердце застучало, как огромные камни по зыбкому склону.

До слуха донесся новый звук – ее сдавленные всхлипывания.

Напряжение возрастало вместе с глубиной воды и оглушительным грохотом. Вырвавшийся из груди крик застрял в горле, а она продолжала, спотыкаясь, пробираться вперед, охваченная усиливающимся ужасом перед незримой катастрофой.

Внезапный шквал налетел на нее, швырнул в лицо волосы, украл дыхание, лишил опоры под ногами. Дженна раскинула руки, пытаясь удержать равновесие, и перевернулась головой вниз. Вода нахлынула не нее, попала в открытый рот. Теперь Дженна скребла руками пол, а гневный рев сменила тишина.

Дженна попыталась плыть. Течение было слишком сильным. Она нашла ногами пол и оттолкнулась, подгребая руками, молясь о том, чтобы пробиться на поверхность, – и о глотке воздуха.

Силы ее уже истощились. Она не справится, она утонет.

Господи, пожалуйста, крошечный глоточек воздуха!

Когда боль в легких стала слишком сильной, а надежда почти умерла, когда исчез даже мир влаги, губы Дженны разлепились, рот раскрылся, поднятые руки врезались во что-то твердое, а голова вдруг оказалась над водой.

Дженна одним жадным глотком втянула влажный воздух, и вода снова вернула ее себе. Поток швырял ее из стороны в сторону, бил об стены. В легкие попала вода. Колени царапались о шершавую гранитную поверхность. Дженна отталкивалась, гребла к поверхности, оказывалась над потоком, глотала воздух, и ее снова затягивало вниз.

Укрытая водным саваном, Дженна ощутила холодный мокрый поцелуй самого Харона и поняла, что присоединилась к теням в его лодке, которых перевозили через подземные реки в царство Аида.

Тело сделалось тяжелым. Дженна чувствовала, как оно плывет по течению, падает, тонет.

Стальные руки поймали ее – хватка была мертвой. Они прижали ее к железному телу, которое казалось почему-то человеческим. Дженна почувствовала тепло и странное ощущение безопасности. Обман: теперь только Харон мог обнимать ее, а его объятия были пронзительно холодной хваткой смерти.

Дженна отдалась на волю этим рукам, позволила телу обмякнуть, разуму опустеть. Последняя осознанная мысль была о Бренче, о правде, которую она так старалась отвергнуть, – о правде, которую он никогда не узнает. Она любила его.

* * *

Дженна кашляла и хрипела. Легкие горели огнем. Желудок конвульсивно сжимался, и ее рвало водой. Что-то двигалось по телу, выдавливая из нее жизнь.

Руки. Они вжимали ее в мягкую грязь, волокли вверх и снова толкали вниз. Изо рта и носа выливались новые порции воды. Дженна застонала и слабо оттолкнула надоедливые руки. Ей нужен был только сон. Сон и забвение.

– Дыши, Дженна. Пожалуйста, дыши, – для меня.

По телу разлилось тепло. Спокойствие. Но оно было только внутри. А снаружи плоть осталась ледяной.

– Давай же, милая. Нужно выкачать воду из твоих легких.

Руки снова давили ей в спину. Почему они не оставят ее в покое? Она так устала. Но руки не унимались. Ее опять вырвало.

– Умница.

Теплота охватила ее. Объяла ее тело. Она двигалась, ее несло. Вода? Нет, сейчас ей хорошо, спокойно. Что-то треснуло, упало. Шаги по дереву. Ее опустили на что-то мягкое. Руки ласкали ее лицо.

– Открой глаза, ради меня, Дженна. Пожалуйста, будь хоть пинкертоном, только открой глаза.

Веки весили по пятьдесят фунтов.[95] У нее не было сил открыть их. Однако сделать это хотелось. Ради голоса. Ради него.

Дженне удалось приподнять тяжелые веки, чего едва хватило, чтобы различить неясный образ. Лицо: Знакомое, прекрасное. Она постаралась изо всех сил и открыла глаза шире. Его лицо колыхалось перед ней, как туман от водопада.

– Бренч? – У нее был голос простуженной лягушки.

– С возвращением, милая, – послышался его голос. – Как ты себя чувствуешь?