Муж-озеро (СИ) - Андрианова Ирина Александровна "iandri"

В октябре и ноябре люди на Озере еще бывали, но только по выходным. Всю неделю Танюша спокойно гуляла по берегам, собирала грибы и ягоды, а вечером грелась у костра. Конкурентов на сушняк и валежник больше не было, и она не экономила дрова. Стало холодно: перед тем, как лечь спать, она немного нагревала палатку с помощью газовой горелки, а после закутывалась во все, что у нее было. В одиночестве нервы у нее успокоились, и она даже начала скучать по людям. Тревога включалась только с вечера пятницы: Танюша считала часы, когда вот-вот появятся «мусорогенные» и «шумогенные», и оттого не могла уснуть. С утра в субботу она начинала считать часы до завершения выходных, в воскресенье вечером облегченно выдыхала, в понедельник собирала и выносила мусор, во вторник и в среду расслаблялась, в четверг начинала тосковать, в пятницу – бояться, и все повторялось по кругу. Наконец, выпал снег, наступили первые морозы, и туристы окончательно иссякли. Танюша еще пару дней пыталась бороться с холодом: грела палатку горелкой, пока не кончился газ, бегала вокруг Озера трусцой (благо, многочисленные ноги отдыхающих уже успели натоптать удобную тропинку), непрерывно жгла костер. Но ничего не помогало. Она простудилась и уже не могла заставить себя встать, а только сидела, закутанная, как копна, вплотную к огню, рискуя опалить капроновые покровы спальника. Лишь когда ей стало совсем плохо, она решила, что Озеро разрешает ей уехать.

В городе она явилась к матери и объяснила, что зимой туристов оказалось мало, поэтому теперь она будет работать на своей «базе» лишь наездами. Женя и Дима, сказала она, пусть спокойно остаются в ее квартире, ведь весной она снова уедет надолго. Мать с сомнением смерила взглядом ее потасканную одежду и осунувшееся лицо – на высокую зарплату это точно не было похоже – но ничего не сказала. Танюша поселилась на зиму у матери, в своей старой комнате. Забрав ноутбук с Карла Маркса, пыталась даже немного работать. Впрочем, получаемых за квартиру денег (Женя передала ей все, что накопилось за три месяца) хватало на то, чтобы скромно питаться. Мать решила, что Танюшу, как и следовало ожидать, обманули, и платят ей сущий мизер. Первую неделю она провалялась в постели с гриппом, а как только начала вставать, поспешила опять в лес. «Куда ты, зачем ты им нужна больная?» - удивилась мать. Но у Танюши щемило сердце – а вдруг с ним что-то случилось? Но все оказалось хорошо, только лед замело густым снегом, и теперь случайный лыжник – как она надеялась – мог бы принять Озеро за болото или луг. Тем не менее, она регулярно приезжала и маскировала выходы к Озеру ветками. А если все-таки обнаруживала посреди чью-то одинокую лыжню, то на всякий случай прикапывала ее, а заходы заваливала так, что никому бы не пришло в голову, что здесь кто-то сворачивал. Перед тем, как уехать в город, она вставала на месте своего лагеря, смотрела на Озеро и говорила: «Подожди, подожди, милый! Скоро весна, и я к тебе вернусь. Ты ведь не мерзнешь под снегом, правда?» Никто не отвечал ей, но по тому, как весело поблескивал снег в лучах закатного солнца, она решала, что, наверное, ему хорошо. И успокоив себя этим, уходила.

На следующий год она не стала дожидаться полного схода снега, и уже в начале марта развернула палатку. Ей было страшно представить, чтобы кто-то мог прийти на Озеро раньше ее. И дело было даже не в том, что этот кто-то мог оставить мусор или срубить живое дерево – нет, она боялась, что чужой человек мог навредить Озеру одним своим присутствием. А еще она хотела, чтобы первой, кого Ионушка увидит, когда проснется из-подо льда, была она, а не кто-то чужой. Ей думалось, что он может встревожиться, если не увидит ее на привычном месте; или, того хуже, он может подумать, что она его покинула.

Первые посетители появились на стоянках в праздник 8 марта. Дальше народ стал приезжать сначала раз в две недели, потом раз в неделю, а начиная с майских праздников наведывался и на будних днях. Жизнь на Озере потекла своим чередом, как на множестве других лесных озер области. Стоянок становилось все больше, тропинки расширялись. Появлялись уже люди, уверенные, что это не чья-нибудь, а «их» стоянка, из-за чего случались скандалы. Тех, кто удивлялся, обнаружив Озеро, было все меньше. А те, кто когда-то удивлялся, уже забыли об этом, уверенные, что знали о нем всегда. Со временем Озеро появилось и на интернет-картах – сначала неуверенно, как заболоченная территория, а потом – как полноценное голубое пятно. Правда, официального названия у него не было, и в разных источниках использовались разные фольклорные варианты. В основном они были типовые – Белое, Голубое, Черное (хотя вода в нем была светлая), Глубокое, Прохладное (хотя оно было не холоднее, чем другие), Круглое (это было похоже на правду) и т.п. Танюша пыталась внедрить в народную традицию свое, правильное название. Она долго думала, как следовало бы называться Озеру для внешнего мира, и, наконец, решила, что оно будет Дубоссарским – по названию его родного города. Ее душу приятно ласкало, что она одна знает, почему Озеро именно Дубоссарское; самый звук этого слова прокладывал мостик между нею и Ионом, и давал надежду, что поможет им когда-нибудь свидеться. В то же время она никогда бы не назвала его, например, Ионовым: это выглядело бы так, будто она выдает его, сдает на растерзание толпе. Нет, никто не должен осквернять своим губами его имени. Она одновременно и боялась раскрыть тайну об Ионе, и хотела, чтобы о нем знали. Но привить народу Дубоссарское она так и не смогла. Название с непонятной этимологией превратилось в устах отдыхающих в Дубовое, хотя на берегах Озера не росло ни одного дуба. В конце концов Танюша решила, что это тоже хорошо, просто разгадка ребуса, почему Дубовое, будет спрятано еще глубже, через промежуточную остановку в Дубоссарах. Впрочем, большинство публики все-таки склонялось к простому и бессмысленному названию Белое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

С тех пор, как Озеро окончательно стало достоянием широкой общественности, около него стала появляться самая разношерстная публика, и иногда попадались даже туристы-знакомые Танюши. Она не хотела с ними встречаться; не хотела трудиться объяснять, зачем она здесь живет и зачем непрерывно убирает мусор. Она не бывала в походах с прошлого лета, не отзывалась на приглашения на посиделки. Зимой, во время своих лыжных пробежек до Озера, она пару раз встречала старых походных товарищей, но всегда делала вид, что страшно спешит, и убегала в противоположную от Озера сторону – боялась, как бы у них не возник соблазн последовать за нею. Но сейчас спрятаться было невозможно. Ей волей-неволей пришлось принять на себя образ слегка повредившейся умом старой девы, которая настолько любит лес, что решила в нем поселиться. На какое-то время – правда, небольшое - Танюша стала героем сплетен и шуток, но потом про нее забыли. Она никогда не была ярким членом компании. Самые близкие приятельницы, Оля и Ксеня, иногда приезжали и ставили палатку рядом с нею. У нее было удобно: тихое, уединенное место (благо, что рядом была болотинка, поэтому по соседству никто не вставал), дрова запасены, костер и тросик с котлами всегда наготове. В благодарность за гостеприимство они привозили еду и всякие вкусности, которые у Танюши были редкостью, и помогали заготавливать дрова. Вот только уговорить их помочь с уборкой хозяйке долго не удавалось. Оля солидно изрекала, что не собирается убирать за всякими свиньями, а свой мусор она и так вывозит. «Я тебя очень уважаю, - притворно добавляла Ксеня, - но не вижу смысла делать бесполезную работу. Они все – Ксеня обводила рукой дальний берег, где поутру уже дымились костры и доносились первые тумс-тумс автомагнитол, - гадят быстрее, чем мы можем убрать. Какой же смысл тратить на это время?»

«Смысл просто в том, чтобы делать это», - вздыхала про себя Танюша и шла убирать одна. Она догадывалась, что старые подруги вовсе не ленятся, просто им тяжело общаться с «быдлогопами». Ей тоже было тяжело, вдвойне тяжело, но еще тяжелей было ничего не делать. В этом бессмысленном труде она видела служение ему, а в унижениях, причиненных отдыхающими, она робко (боясь себе в этом себе признаться) надеялась выкупить желанную награду – возможность когда-нибудь соединиться с ним.