Львы Сицилии. Закат империи - Стефания Аучи

мне, рассеется как дым.

С силой хлопнув дверью, Лагана уходит.

* * *

Все в жизни имеет свою цену. Это так очевидно, раздраженно думает Иньяцио. Может, Лагана хотел выйти сухим из воды? Может, он, Иньяцио, не дорос до своего отца? Это даже не смешно!

В экипаже по дороге домой Иньяцио размышляет над случившимся, не замечая, что солнце уже зашло и резко похолодало. Октябрь принес с собой короткие дни, как будто порывы ветра задумали похитить солнечный свет.

За время, пока открывались ворота виллы в Оливуцце и экипаж поравнялся с большим оливковым деревом, его мысли уже переключились на другое. Ему захотелось смеха, шампанского, музыки, веселой болтовни. Слишком тяжелый был день, чтобы провести вечер дома или где-нибудь в тихом месте. Он спросит у Франки, какие они получили приглашения на сегодня, и выберет из них самое экзотическое.

Иньяцио застает жену в комнате Джовануццы. Вместе с мадемуазель Кудрэ она стоит перед малышкой с серебряной ложечкой в ручке. Франка с улыбкой встречает его.

– Смотри, какая умничка наша дочка, – говорит она ему с гордостью. – Учится самостоятельно держать ложку.

Иньяцио подходит к высокому стульчику. Джовануцца сияет, потом протягивает ручонки, измазывая все вокруг в манной каше.

– Па-па-па-а, – лопочет она.

– Ешь-ешь! – смеется он и показывает на тарелку.

Малышка роняет на пол ложечку и хлопает в ладоши.

На мгновение все тревоги отступают. Лагана, документы, просчеты… все теряет значение. Но только на мгновение. Пока мадемуазель Кудрэ вытирает ротик Джовануцце, Иньяцио шепчет Франке:

– Давай пойдем куда-нибудь сегодня? Мне нужно отвлечься.

Она накручивает прядь на палец.

– Я бы предпочла остаться дома, Иньяцио. Диодата сказала, что снова были протесты и один экипаж закидали камнями. Мне страшно.

– Да нет, это пустая болтовня прислуги. Иди приведи себя в порядок.

Франка мотает головой:

– Прошу тебя, останемся дома. Только сегодня. Мы вечно куда-то уходим, а мне так хочется провести вечер с тобой и малышкой.

– Дома? Мы же не голодные оборванцы, которые не могут позволить себе развлечения и не осмеливаются принять приглашение в приличный дом! – Иньяцио вскидывает голову, отходит к двери. – Не могу поверить, что именно ты мне такое говоришь!

Франка догоняет его в коридоре, берет за руку.

– Что я такого сказала?.. Только один вечер… Я думала, тебе будет приятно…

– А я хочу развеяться! Не могу больше сидеть в четырех стенах!

Франка убирает руку, опускает голову.

– Хочешь нянчиться с ребенком – пожалуйста, раз тебе так нравится, – говорит он и резким шагом идет дальше по коридору. – А я поеду к Ромуальдо, потом в клуб… или еще куда-нибудь, если будет желание. Не жди меня, ложись спать.

* * *

– Благословенны глаза, что тебя видят! Ты не показывался целую неделю. У меня есть приглашение на карточный вечер, составишь компанию?

В доме Ромуальдо Тригоны на пьяцца Риволюцьоне нет и доли тех современных новшеств, что есть на вилле в Оливуцце, но Иньяцио любит дышать воздухом свободы, которым наполнены комнаты холостяка. Ромуальдо в своей привычной флегматичной манере одевается перед зеркалом. Повсюду – на кровати, на комоде из красного дерева и на стульях – в беспорядке разбросаны пиджаки и галстуки.

– У тебя больше одежды, чем у женщины, кузен! – воскликнул Иньяцио.

– И это говорит тот, кто у своего портного в Лондоне заказывает пиджаки и костюмы, как на целую армию, – парирует Ромуальдо. Надевает жилет из шелкового дамаста, подбирает к нему красный муаровый галстук и взглядом спрашивает мнение Иньяцио.

– Так ты сольешься с диваном, дружище, – усмехается Иньяцио и предлагает ему сменить галстук: – Лучше вон тот, атласный.

Ромуальдо улыбается шуточному и одновременно такому сердечному обращению и, воспользовавшись советом, завязывает пластрон. Бросает косые взгляды на друга.

– Что с тобой, Иньяцио? На тебе лица нет…

Иньяцио пожимает плечами.

– Неприятности в «Генеральном пароходстве». Да еще с Франкой разругался.

– Обнаружила какой-то грешок? Или ей напели про тебя?

– На этот раз нет. Но она вывела меня из терпения, и я вспылил.

Ромуальдо не спрашивает подробностей. Их ссоры его уже не удивляют.

– Ты думаешь, почему я не женюсь? Так я избавлен от приступов ярости и хлопанья дверьми перед носом.

– Но разве у тебя нет договоренности с…

– …с отцом Джулии Таска ди Куто, да. Но, на мой вкус, она еще совсем ребенок, а я хочу погулять.

Иньяцио откидывает голову на спинку кресла.

– И не говори. Франка устраивает истерику каждый раз, когда узнает о чем-нибудь таком. Хотел выйти с ней сегодня, но ей, видите ли, пришло в голову остаться дома втроем, только мы и малышка. Как тебе? Работать весь день, а потом запереться в четырех стенах, как какие-нибудь босяки?

Ромуальдо причесывается и пожимает плечами.

– Женщина… – заключает он равнодушно, рассматривает линию пробора: идеальная, блестящая от бриллиантина. – У женщин очень быстро пропадает желание развлекаться, им больше нравится заниматься домом и детьми.

– Хорошо, согласен. Но Франке не удастся посадить меня на цепь. – Вздыхает. – Одним словом, она должна понять, что у мужчины имеются свои потребности… И так испокон веков. Если мне нравится весело проводить время и у меня есть любовница, это не значит, что я буду меньше любить свою жену: одно дело Франка, совсем другое – прочие женщины. В конце концов, она ни в чем не нуждается.

– Женщины возомнили, что мужчины должны считаться с ними и признавать за ними правоту… – бормочет Ромуальдо и поводит рукой, будто говоря: безумие.

Иньяцио мотает головой:

– Да нет, просто она боится, что я перестану обращать на нее внимание, и меня это раздражает, потому что своими истериками она меня все равно не изменит. Мне нужны другие женщины. Я хочу развлекаться, хочу, чтобы они меня соблазняли, хочу брать от них все, что они мне предлагают. Тем паче если женщина красива и все ее вожделеют. Не могу смириться, когда мне отказывают. Это грех? Ну что ж, у меня впереди целая жизнь, чтобы раскаиваться и исповедоваться.

– И в самом деле, женщины тебя любят… особенно твои денежки. – Ромуальдо закуривает сигарету и выдыхает дым, посмеиваясь в ухоженные усы. – После всех этих разговоров о женщинах захотелось пройтись. Да ну эти карты! Пойдем лучше в дом Розы. Мне сказали, там появились новые девушки.

Красный бархат, альков, кружевные пеньюары, распахивающиеся, чтобы обнажить гладкие и упругие тела, – все это тут же возникает в воображении Иньяцио вместе с ароматом пудры и духов. Дом Розы – место изысканное, не то что бордели в районе пьяцца Марина или литейного завода «Оретеа». Здесь мужчина может сбросить бремя усталости и тревог, ощутить покой и, почему нет, предаться веселью.