Высокий, Загадочный и Одинокий - Р. Метьюсон

Его штаны упали к ногам, за ними последовали боксеры. Медисон стянула их и откинула в сторону, оставив его полностью голым и в состоянии полной эрекции.

Несколько капель выступили на кончике его члена. Медисон посмотрела снизу-вверх и встретила взгляд Ефраима, высунула язык и слизала капельки.

Громкий, протяжный стон сорвался с его губ, выдавая его возбуждение. От жаркого прикосновения его член дернулся. Медисон провела по его члену языком от кончика до основания и обратно, Ефраим часто и тяжело задышал, но надолго его не хватило.

– Хватит! – прорычал он, подхватил Медисон под ноги и закинул себе на плечо.

Задыхаясь, она хихикала, пока он нес ее вглубь тренировочного зала.

Ефраим пронесся мимо тренажеров, стола с ножами, стенда с пистолетами и стола с церковным оружием и, наконец, добрался до той части огромного зала, где лежали маты.

– Четыре недели – слишком большой срок, детка.

Он осторожно положил Медисон на мат.

– Согласна, поэтому больше не зли меня. – Проводя руками по его груди и плечам, она говорила хрипло и нетерпеливо. Ефраим снял с нее всю одежду.

Медисон все еще сидела, когда он опустил голову между ее ног и провел языком по складочкам.

Она начала медленно опускаться назад, пока не откинулась на локти. Ноги были согнуты в коленях и широко расставлены. Ефраим упивался сладким нектаром, словно человек, умирающий от жажды.

Медисон застонала и качнула бедрами навстречу его рту. Ефраим скользнул языком внутрь ее сердцевины, в то время как его большой палец потирал набухший бугорок.

– Ефраим… о Ефраим! – закричала она в плену оргазма, поднимая бедра над матом и насаживаясь на его язык до конца.

Когда оргазм утих, Ефраим накрыл ее тело своим. Потом закинул ноги Медисон на свои мощные плечи, широко открывая ее для себя.

– Скажи мне, Медисон, – попросил он напряженным голосом и провел кончиком члена по ее лону.

– Я люблю тебя, Ефраим. Пожалуйста! – взмолилась она. Он подался бедрами вперед, глубоко вонзившись в нее одним движением.

– Я люблю тебя, Медисон. Прости меня. Мне так жаль, – шептал он, полностью выходя из нее только для того, чтобы снова войти, но уже медленно, так чтобы прочувствовать каждый миг скольжения в ее узком тесном жаре.

Медисон запрокинула голову назад. Он увидел, как она облизала губы, и в тот миг, когда ее накрыл новый оргазм, показались клыки. Она застонала и выгнулась под ним.

Ефраим замедлил толчки, собираясь подарить ей еще один оргазм, прежде чем кончить самому. Уж слишком близко он подошел к краю.

– Ты прощаешь меня? – прошептал он ей в шею.

– Ммхмм, я простила тебя наверху, когда ты сказал, что я упрямая.

Он бессильно усмехнулся, уткнувшись ей в кожу.

– Всего-то и надо было?

– Да, и ты никогда не сомневался во мне, и даже с такой матерью, как Кенди, ты все равно идешь на риск и желаешь быть со мной.

– С тобой я не иду на риск, Медисон. Я обожаю тебя, дорогая. Прости меня, детка, пожалуйста, поверь мне. Я такой идиот. Я…

– Шшш, а разве ты не должен трахать меня вместо того, чтобы говорить? – промурлыкала она со страстной улыбкой.

Он зарычал, касаясь губами ее кожи. Она знала, как возбуждают его грязные разговоры, и ей нравилась его реакция. В конце концов, он сбился со своего размеренного ритма и стал лихорадочно вонзаться в нее без остановки.

Ефраим дал себе волю. Вся его сдержанность за последние четыре месяца, когда он боялся расстроить или обидеть Медисон, улетучилась. Он еще никогда не брал женщину так жестко и неистово.

Медисон застонала и выкрикнула его имя. Ефраим прекрасно знал, как его красавице нравилось крепко сжимать его, пытаясь удержать внутри себя и даже заставляя войти обратно. Ее соки покрыли член, делая каждое проникновение более глубоким. Медисон была такой чертовски мокрой, что ему хотелось кричать.

Ефраим выпустил клыки, решив показать Медисон, какого это, когда тебя трахает Страж, и вонзил их в изгиб ее шеи, зажмурив глаза от наслаждения. Такого у него никогда не было. Он кусал многих женщин в постели, но не получал удовольствия от укуса. Теперь же был готов взорваться.

Медисон задохнулась, когда его клыки вошли в ее плоть. Жар между ног усилился, чувства обострились, и все тело охватили тысячи ощущений.

Она отчаянно хотела двигаться вместе с ним, но была прижата Ефраимом к полу, и её ноги лежали у него на плечах. Ей удалось повернуть голову и лизнуть Ефраима в шею. Он застонал, дрожь прошла по телу.

Медисон снова лизнула его и была вознаграждена более сильным укусом в шею и еще более жесткими толчками между ног. Это было слишком, она не могла больше сдерживаться.

Когда клыки пронзили его шею, Ефраим неистово задвигался, нависая над Медисон. Это было самое эротическое ощущение в его жизни. Они питались друг от друга, занимаясь любовью.

Их громкие стоны удовольствия разнеслись по всей комнате, когда мощный оргазм настиг их обоих. Медисон ногтями процарапала дорожки вниз по спине Ефраима, подгоняя его, пока не утихли последние содрогания.

Убрав клыки, они отпустили друг друга и, медленно целуясь, пробовали коктейль из их крови.

Ефраим подался назад и улыбнулся. Медисон прикусила губу, выглядя смущенной.

– Что такое? – ласково спросил он.

– Мы были немного громкими, – пробормотала она.

Ефраим высокомерно хмыкнул:

– Определенно были.

– Нас, наверное, все слышали, кто был на первом этаже, – ужаснулась Медисон

Он поцеловал ее в кончик носа.

– Невозможно. Подвал звуконепроницаем.

– Да?

– Мммхм, иначе Элеонор убила бы нас за стрельбу в доме.

Медисон спустила ноги с его плеч и легко оттолкнулась, чтобы сесть.

– Ты сказал "нас", это значит Крис стреляет из оружия?

Ефраим громко выдохнул:

– Медисон, он не мальчик. Мы уже говорили об этом. Он – Защитник, и делает то, что должен, и у него хорошо получается. Все Защитники таковы, но Крису нужно тренироваться, чтобы улучшить навыки. – Взяв его за руку, она положила ее себе на колено и начала играть с пальцами. – Медисон? Ты понимаешь?

Через мгновение она заговорила:

– Да, понимаю, хотя мне это не нравится. Крис для меня как младший брат, и он мой лучший друг. Мне страшно, когда ты берешь его с собой на патрулирование.

– Знаю, детка. Тебе стоит помнить, что он мой сын, и я предпринимаю все меры предосторожности, чтобы ему ничего не угрожало. Я никогда не позволю, чтобы с ним что-то случилось, хорошо? – В его голосе звучала нежность.

Она посмотрела на него и ласково улыбнулась.

– А ты ведь и правда его любишь?