Глаза Ангела - Эрик Ластбадер

Однажды Человек Одинокое Дерево объявил, что мы покидаем остров на несколько дней. Как выяснилось, мы отправились на свадьбу его дочери. Я увидела выражение его лица, когда он с любовью смотрел на невесту, и поняла, какие глупые фантазии вбила себе в голову. Для него я была ничто, никто. Как я могла думать, что он считает меня своей дочерью, членом своей семьи! Какая опасная наивность! Я приняла желаемое за действительное и верила в это в течение многих лет своей жизни на острове. Мне пришлось глубоко спрятать свое разочарование, чтобы учитель ничего не заподозрил. Я не могла его винить. С какой стати он должен был относиться ко мне как к дочери? Я же — хиноеума, недостойна такой высокой чести, его любви.

Конечно же, я не рассказала о своих чувствах Человеку Одинокое Дерево. Я нуждалась в нем еще больше, чем прежде. Мне было необходимо его внимание, как воздух, лишись его — я бы убила себя.

Кои замолчала и долго стояла совершенно неподвижно, погруженная в воспоминания.

Тори почувствовала, как напряжение начало ослабевать, как сила энергетического поля уменьшилась, но не стала сама ускорять этот процесс, а спросила:

— Кои, скажи, почему насилие, убийство стали смыслом твоей жизни?

— Я рождена для насилия. Мои руки запятнаны кровью.

— Неправда. Ты такая же женщина, как и я, как многие другие.

— Но ты тоже любишь насилие, принимаешь его радостно, как любовника.

— Ты ошибаешься, Кои.

— Нет, не ошибаюсь. Я чувствую в тебе такую же внутреннюю злость, которая живет во мне.

— Подожди, Кои. Не забывай, что все-таки мы — женщины, и поэтому должны искать другие варианты, кроме насилия.

— Зачем?

— Потому что, если сжигающий наши сердца огонь не заливать изредка водой, мы сойдем с ума. Страсть к убийству — страсть противоестественная, и рано или поздно природа возмутится. Так жить нельзя, Кои.

— Тогда я, подобно звезде на темном небе, сверкну ярко и погасну.

— Ты этого хочешь? Разве ты ищешь для себя смерти?

— В том мире, в котором мы живем, в котором нет места чести, смерть — единственно достойный выход.

— Ты не права, Кои. Гораздо лучше время от времени гасить огонь водой.

— Для меня такой путь неприемлем. Это невозможно.

— Для нас с тобой, Кои, нет ничего невозможного.

Кои дотронулась рукой до Тори.

— Ты сама не можешь потушить огонь в твоей душе, почему же ты советуешь сделать это мне?

— Неудачи не должны нас пугать. Если я пытаюсь что-то сделать, и у меня не получается, это не значит, что я перестану пытаться. Я попробую еще и еще.

— И будешь совершать все те же ошибки.

— Нет, почему? — Тори попыталась сесть в кровати, но сильная рука Кои остановила эту попытку. — Рано или поздно, но человек при желании добьется своего. Мы должны стараться стать лучше. Я не могу указать тебе способ это сделать, но ты должна сама его искать, и ты найдешь его! Многие люди в течение долгого времени работали над собой и добивались хороших результатов.

— Я лучше не стану, — упрямо ответила Кои. — Я проклята, я — хиноеума.

— Да перестань ты верить этой суеверной чепухе! Ты принципиально ничем не отличаешься от меня, только тем, что всегда была одинока. Учителей у тебя было много, а толку от этого вышло мало. Это ужасно, если не знаешь, для чего живешь. Жизнь кажется никчемной и глупой, и лишь отчаяние помогает выжить. — Тори поймала взгляд Кои. — Доверься мне. Может быть, вместе мы чего-нибудь добьемся?

— Невозможно. — Кои крепче вцепилась в Тори. — Я должна отомстить за смерть Большого Эзу. Гири. Я должна убить тебя.

— Тогда ты безнадежна, Кои, — устало сказала Тори. Кои молчала и ничего не делала. Женщины продолжали пристально смотреть друг на друга, и тут до их слуха донеслись слова: «Вот она! Она работает на Большого Эзу! Убить ее! Схватить!»

Тори узнала среди других голосов голос Хитазуры, увидела Рассела, нацелившего пистолет на голову Кои.

— Стреляйте, — спокойно сказала Кои. — Но прежде, чем я умру, я возьму с собой Тори Нан.

— Назад! — крикнула Тори, и ее крик, как бомба, разорвал внезапно наступившую после слов Кои напряженную тишину. — Я говорю серьезно, Расс! Уходи и забери с собой Хитазуру!

— Тори, эта женщина — профессиональная убийца, — начал Рассел. — Она пришла сюда, чтобы расправиться с тобой. Ты что, не понимаешь?

— Я уже устала от того, что вы вечно вмешиваетесь в мои дела! — заорала Тори. — Убирайтесь к дьяволу! Чертовы мужики! Коты драные!

— Тори! — проговорил Рассел, опуская оружие. Тори молчала. Мужчины постояли и ушли.

— Зачем ты это сделала? — спросила Кои.

— А их наши дела не касаются. Разберемся между собой без их помощи.

— Они могли успеть выстрелить в меня прежде, чем я покончила бы с тобой.

— Может быть.

— Но ты все равно настояла на том, чтобы они ушли. Почему?

— Я же тебе уже все объяснила.

— Но я могу убить тебя сейчас.

— Я знаю.

— Большой Эзу хотел, чтобы я убила тебя.

— Послушай, кто он такой, этот Большой Эзу? Он что, твой отец? Или брат? Почему ты обязана его слушаться?

Кои ничего на это не ответила, потом вдруг начала смеяться. Она смеялась и смеялась, вся тряслась от смеха, держась за бока; по щекам ее текли слезы. Смех закончился так же внезапно, как и начался, и Кои зарыдала, оплакивая свою несчастную судьбу. Вся горечь, накопившаяся за многие годы, вышла из нее с этими бурными потоками слез, и, немного успокоившись, Кои положила голову на плечо Тори, и Тори нежно гладила ее волосы, утешая, словно напуганного ребенка.

— Все будет хорошо, успокойся, — прошептала Тори, — все будет хорошо.

Кои покачала головой и, всхлипывая, сказала:

— Нет. Никогда. Я не могу никому довериться. Я никому не верю.

— Но ведь ты же сейчас пытаешься поверить мне, правда?

Кои кивнула головой.

— В таком случае, если и не все у тебя будет хорошо, Кои, то хоть что-нибудь станет лучше. Не сомневайся. Я знаю.

* * *

— Я чувствую себя прекрасно.

— Да уж вижу. Краше в гроб кладут.

— А ты, оказывается, остряк!

Тори и Рассел сидели друг против друга в той самой комнате, где тридцать шесть часов назад девушка разговаривала с Кои. Теперь кровать была пуста, а Тори, одетая, плотно пообедавшая, не собиралась больше задерживаться в больнице. Рассел пытался уговорить ее остаться еще на какое-то время.

— Но ты можешь выслушать меня спокойно?

— Могу. Давай говори.

— Ты же человек, Тори, а не гуманоид с планеты Криптон.

Девушка расхохоталась.

— Не волнуйся, Расс. Я не буду бегать как угорелая и прыгать через высотные дома. Но у нас есть работа, наше задание. И где сейчас Кои, скажи на милость? Надеюсь, ты сделал так, как я тебя просила? Ты не оставил Кои и Хитазуру наедине?

— Нет, только это оказалось совсем не просто, и к тому же случай с твоим отравлением выбил Хитазуру из колеи.

— Неужели? — удивилась Тори.

— А о чем ты так долго говорила с Кои? Вы же несколько часов провели вместе!

— Сначала мне нужно кое-что сделать, а потом я тебе расскажу, ладно? Слушан. Во-первых, мне нужно получить доступ к компьютерам Центра. Ты понимаешь?

— Нет проблем. Я сейчас же пойду и позвоню насчет этого. У Центра есть свое помещение, арендованное на год в районе Синдзюку.

— Отлично. Во-вторых, мне нужно кое о чем выспросить Хитазуру. Давно пора было этим заняться.

— Согласен. У меня тоже имеется к нему парочка вопросов.

— Нет, Рассел. Оставь это мне. Хитазуру буду расспрашивать я одна. Так лучше. Слейд не хотел соглашаться.

— Ни за что, Тори. Ты только что поднялась с больничной койки...

— Может быть, устроим маленькое состязание по армрестлингу?

— Да ну тебя. Беседа с Хитазурой может привести к совершенно непредвиденному результату. Я не хочу, чтобы ты подвергался риску.

— Рассел, что ты так переживаешь? Что бы ни случилось, Хитазура не посмеет убить меня.

— Не уверен. А вдруг вы друг друга перестреляете? Кто вас знает. Если ты будешь разговаривать с Хитазурой, то только при одном условии: я тоже буду присутствовать.

— Расс, ну подумай хорошенько! Хитазура не скажет ничего в твоем присутствии, как ты не понимаешь?

— И слушать не желаю. Никаких возражений, Я не разрешаю тебе видеться с ним наедине.

— Господи, Расс, — возмутилась Тори, — если Хитазура замешан в деле с производством суперкокаина, он и со мной не станет говорить.

— Он обязан ответить на твои вопросы. Ты же его собственность, не так ли?

Тори улыбнулась.

— Если бы все было так просто, как ты думаешь, Расс, — Она покачала головой. — Неважно, что по отношению ко мне у Хитазуры есть определенные обязательства. Гири. Я прежде всего иностранка. И этот факт перевешивает все остальные соображения и чувства, даже гири. С точки зрения японцев, иностранка имеет право рассуждать о гири, но жить, подчиняясь требованиям, которые диктует гири, не в состоянии. Поэтому Хитазура имеет полное моральное право говорить мне о своем долге передо мной, а на самом деле не воспринимать этот долг всерьез.