Красный - Дмитрий Казаченков

кажется, не удержался.

Хмыкнул Иван, не опуская ствол своего оружия. Я тоже уловил звуки взрывов малой мощности, которые иногда звучали в сплошной какофонии выстрелов.

Вскоре всё затихло. Мы ещё с минуту простояли, гипнотизируя люк, пока снизу раздавались звуки редких одиночных выстрелов. Похоже, добивают.

— Мы закончили. Но нужна помощь.

Голос Петра был как-то даже слишком спокоен. Что ж, долго тянуть мы не стали, и поспешили поднять люк. Дым ударил нам в лица вперемешку с запахом крови и мяса.

— Спускайся.

Скомандовал Ванко, хотя я и сам уже собирался лезть. Внизу развернулся натуральный ад: тряпьё местами обгорело, некоторые симбионты вместе с носителями теперь были буквально везде, а кому повезло уцелеть, целыми были весьма относительно.

«Жесть. Хорошо, что я в тебе поселился, Ваня.»

— Это да…

Протянул я на шокированное высказывание сожителя. За созерцанием этой картины я даже не сразу заметил, как у стены кучкуются четверо наших бойцов авангарда.

— Они ещё и кидаться всяким острым могут!

Возмущённо шипела Шторм, держась за кровоточащее плечо. В целом, действительно серьёзных ран никто из команды не получил: Шторм была ранена в плечо, при чём, по касательной, так что кости не пострадали, Реми, судя по всему, получил несколько более глубоких ран в боку, но опять же, органы остались целы, и при оказании должной помощи, отделается едва заметными шрамами. Пётр же и вовсе был целее всех, а вот на Лауру смотреть было больно. Создавалось впечатление, что вместе со спящими симбионтами мы подорвали ещё и её. Вряд ли можно найти более наглядную иллюстрацию фразы «живого места нет».

— Это нормально?

Спросил я Петра, глядя на девушку, которая с абсолютно спокойным лицом смотрела на то, как кости её руки вновь покрываются плотью. Сам же он осматривал поле боя, держа свой автомат наготове.

— Она всегда сражается, не обращая внимания на раны, какими бы страшными они ни были. И ни разу я не слышал, чтобы она хотя бы звук издала из-за этого — она молчала, даже когда ей в симуляции содрали всё мясо ниже пояса.

Пока Пётр говорил, рука девушки уже восстановилась, и она теперь разминала пальцы.

— Ладно, надо этих двоих поднять наверх.

С этими словами гигант поднял Реми. Мне же досталась честь нести Шторм.

— Ладно, Красный, давай с тобой поднимем дам на свежий воздух.

Передав управление симбионту, я наблюдал, как он сажает себе за спину блондинку, что скорчила недовольную рожицу, но ничего не сказала, и берёт на руки Лауру, что указав на всё ещё восстанавливающиеся ноги, протянула руки, как бы говоря «хочу на ручки». Вид же она имела, что называется «такая прелесть, аж жуть берёт».

В фургоне раненых перевязали. Когда же они сняли с себя бронежилеты, оказалось, что всё-таки защита была отнюдь не бесполезна — в нескольких местах пластины были слегка вогнуты, что красноречиво говорило о том, что что-то такое они поймали, что могло бы знатно попортить здоровье своим хозяевам.

— А ты говорила «зачем нам в них париться?».

Позволил себе колкость, разглядывая повреждения на пластине шторм. В ответ она, насупившись, буркнула:

— Ой, всё!

А потом была обратная дорога до особняка. Закончили мы быстро, так что над городом всё ещё царила ночь, и только когда мы подъезжали к зданию школы, в небе начал заниматься рассвет. К этому моменту девушки уже заснули, да и Реми клевал носом.

В этот раз до комнаты я добирался сам, со спящей Лаурой на руках. В этот раз диван полностью перешел в её власть, сам же я расположился в кресле. Казалось бы, день выдался не то, чтобы очень сложным, по крайней мере, для меня, кто ни единого выстрела не сделал, но тем не менее насыщенным он, всё же был, так что заснул я быстро.

Глава 20 Cнова пора валить

Проснулся я от ощущения чужого дыхания на своём лице, а так же из-за того, что кто-то очень тяжёлый сидел у меня на коленях. Да даже дышать было несколько тяжеловато, а чьи-то руки обвивали мою шею. Разлепив глаза, первым, что я видел, было лицо спящей на мне Лауры.

«А вблизи она ещё симпатичнее».

Прокомментировал Красный, буквально процитировав мои же мысли. Будучи личностью, что зародилась под влиянием и в непосредственной близости с моей, симбионт перенял некоторые черты моего характера и вкусы. Это совершенно не мешает ему иметь свой взгляд и своё мнение, отличное от моего, но, тем не менее, есть вопросы, в которых наше мнение будет идентично.

Я не счёл нужным отвечать на его реплику. Вместо этого аккуратно, стараясь не разбудить девушку, убрал прядь чёрных волос с её лица. Лаура во сне заёрзала, а на её губах появилась лёгкая улыбка.

Опустив взгляд ниже, я обнаружил, что вместо лохмотьев, в которые превратилась её вчерашняя одежда, она надела чёрную свободную футболку и такие же чёрные шорты. Не знаю, где она их нашла, но, судя по всему, ночью она выходила из комнаты, как минимум, в душ, поскольку от неё приятно пахло гелем для душа. Эх, а вот я, как приехал грязным, так спать и завалился. Даже одежду сменить не удосужился. Нехорошо.

Сколь бы ни было моё желание искупаться, но рушить сон девушки я не хотел. Сполоснусь, когда она проснётся, а пока что почему бы и не расслабиться. Тем более, что скоро школа будет просыпаться и пойдёт на завтрак. Поскольку вчера ни я, ни она не ели, а учитывая, какие раны девушке пришлось исцелять, голодной она должна быть, как тот самый волк. Правда, вряд ли она на сытый желудок петь будет.

Чувствуя, что ноги начинают затекать, я начал аккуратно ёрзать в кресле, но, увы, Лаура всё-таки проснулась. Немного проморгавшись, она принялась сонно тереть глаза, при этом её правая рука неизменно покоилась на моей шее, обнимая её. Вот последовал зевок, позволивший мне рассмотреть зубы девушки и почувствовать запах зубной пасты. Мятная.

— Выспалась?

Спросил я, когда девушка окончательно пришла в себя и теперь с улыбкой смотрела мне прямо в глаза. Ответом мне стал короткий кивок. Видимо, чтобы не разрывать зрительный контакт.

— Тогда встаём?

Улыбка сменилась задумчивым выражением.

— Я бы ещё искупаться перед завтраком хотел.

Изумрудные глаза девушки приобрели хитрый прищур, а улыбка стала несколько хулиганской. Её тонкий пальчик уткнулся мне в грудь и стал неспешно опускаться вниз.

— Ты это на что намекаешь?

Теперь уже я прищурился, но, в отличие от девушки, с подозрением.

— Под «искупаться»,