Год 2077-й - Юрий Симоненко

были закатаны повыше локтей, руки стерильно чистые, о чём свидетельствовал исходивший от него запах спирта и какой-то медицинской химии. Вид Айболит имел заметно уставший, но ни разу не мрачный, что Молотов сразу подметил и чему порадовался. Айболит молча прошёл мимо сидевших вокруг костра на табуретах и каких-то ящиках искателей к беседке, обдав их усилившимся аптечным духом. Там взял с небольшого дубового стола свободную кружку, плеснул в неё чаю из зава́рника, долил кипятку из стоявшего на углях в мангале большого на полведра чайника, после чего прошёл к костру и уселся на свободное место на лавке напротив Молотова. Поставил кружку на землю перед собой, достал кисет с табаком и бумагу.

Молотов достал из карманов папиросную машинку и красную упаковку папиросной бумаги «Zig-Zag»:

— Держи, товарищ Айболит! — Он передал всё это через сидевших справа искателей.

— Благодарствую, командир! — сказал Айболит.

Вложив в устройство желтоватый листок, Айболит насыпал сверху табак и принялся производить самокрутку.

— Как там Чебурашка? — спросил Молотов.

— Спит, — ответил Айболит, закончив изготавливать самокрутку, но пока не прикуривая. — Принял сто граммов самогону и уснул. — Сказав это, доктор осторожно отпил чаю из горячей кружки.

По настоянию Айболита, Че положили на веранде дома, отдельно от всех, чтобы его лишний раз не беспокоили. Свой спальник доктор кинул там же, рядом, а товарищам наказал обходить веранду стороной и вообще не шуметь поблизости.

— А он точно педали крутить завтра сможет? — спросил Айболита Длинный.

Айболит пожал плечами:

— Если потихоньку, то сможет. Но лучше бы ему полежать пару дней…

— Нельзя, — отрезал Молотов. — Никак нельзя.

— Если что, ко мне за спину пусть садится, — сказал Стас, сидевший рядом с Длинным.

— А давайте Чебурашку ко мне на тележку посадим! — предложил Пельмень. — Пускай бомбу обнимает.

Велосипеды пятерых искателей из основной группы имели фаркопы и тащили велоприцепы с провизией и боеприпасами. Пельменю выпал жребий тащить прицеп с термоядерным фугасом и сопутствующим оборудованием (аккумулятором, таймером и проводами) — килограммов под пятьдесят весу, при этом места груз занимал не так чтобы много. Субтильный Чебурашка вполне мог уместиться.

— А что? Мишка дело говорит! — заметил Серьга.

— Хм… Да, дело, — поддержал его Хохол.

Куривший молча самокрутку Цезарь посмотрел на Молотова и одобрительно покивал.

— Что скажешь, доктор? — спросил тогда Молотов у Айболита.

— А почему бы и нет? — ответил тот.

— Я только аккумулятор на багажник перекину, чтобы сцепление с дорогой было лучше, — сказал Пельмень, — и нормально будет. А ты, доктор, будешь рядом ехать и присматривать за Чебурашкой, чтобы не потерялся.

Они немного помолчали. Кто-то налил себе ещё чаю, кто-то скрутил очередную самокрутку. Железный, предпочитавший трубку, набил свою ядрёным табаком, раскурил, выпустил несколько облачков белёсого дыма и задал Айболиту вопрос, который не оставлял его всю вторую половину дня и вечер:

— Слушай, доктор, ты же знаешь медицинскую науку, анатомию, умеешь покойника разобрать и определить отчего тот помер… Вот скажи, что это такое было, там… в той квартире?

— Ну, Александр… — Айболит задумчиво погладил аккуратную бородку эспаньолку, делавшую его похожим на довоенного профессора. — Можно сказать, ты увидел сегодня живое воплощение мечт извращенцев всех времён и народов… — С этими словами Айболит наклонился к костру и, вытащив из него тлевшую с одного конца палку, прикурил самокрутку, после чего вернул палку обратно в костёр. — Это был андрогин, — сказал Айболит, выпуская дым, — двуполое существо. Урод, сочетающий в себе мужское и женское начала. В древности у некоторых народов были мифы о подобных существах… Например, древнегреческий миф о сыне Гермеса и Афродиты — Гермафродите. Правда, греки представляли Гермафродита этаким прекрасным существом, вроде бабы, только с членом… Ну, у древних греков много заднеприводных было… Любили древнегреческие мужики пёхать безбородых мальчиков, пока те не возмужали… И вот кому-то, видать, пришла в голову идея приделать такому мальчику ещё и манду, и девичьи сиськи… — Айболит задумчиво затянулся из самокрутки, выпустил большое дымное облако и продолжил: — Нашлись, значится, у древних гомогреков умелые скульпторы, которые эту будоражившую умы современников идею растиражировали: понаваяли статуй красивых баб, которым приделали пипирки, как у тех самых мальчиков… ма-аленькие такие… — Айболит показал на пальцах — какие.

Сидевшие вокруг костра искатели слушали Айболита с интересом. Все видели труп подорванного гранатой существа в армавирской квартире в доме на пересечении улицы неизвестных «жертв» коммунизма с улицей «жертвы» известной. Из допроса слизнеподобного здоровилы-автоматчика, оказавшегося главарём шайки местных выродков, который весьма плохо изъяснялся по-русски, выяснилось, что существо звали Кóнчем. Конч был… или была, кем-то вроде жены слизня, которого, к слову, звали Вовой, что, впрочем, не мешало Кóнчу пользовать баб шайки. И, судя по тому, что в шайке народилось несколько таких же, как Кóнч, маленьких уродцев, елда у Конча работала исправно.

— Некоторые из тех скульптур, — продолжал Айболит, — и сами мифы, конечно, дошли до просвещённых европейцев эпохи Возрождения, среди которых любителей побаловаться под хвост тоже хватало… Одни святые отцы Церкви чего стоили… — Айболит усмехнулся. — И принялись европейские творцы активно возрождать древнегреческую мифологию…

— Подожди, Айболит, — поднял ладонь Молотов. — Ты, кажется, увлёкся историей. Давай ближе к телу. Как так вышло, что этот… хм… Кóнч получился?

— Да просто он получился, — ответил доктор, кинув окурок в костёр. — Ошибка природы. Природа постоянно ошибается, родятся уроды. Это, конечно, неприятно, но нормально. Просто нормальные люди от уродов всегда избавлялись. И от уродов физических… ну, зачем нужно оставлять жить, скажем, двухголового младенца?.. и от уродов моральных — от убийц, людоедов, педофилов, пидорасов… Это только последние лет пятьдесят перед