Король и Королева Мечей - Том Арден

Сезон был в разгаре, но все уловки девчонок вызывали у кандидата Вольверона только румянец и легкое смущение. Вскоре девочки стали предпринимать попытки по очереди увести учителя подальше в лес. Может быть, они слишком много времени проводили вместе? Может быть, оставшись с кем-то из них наедине, он бы хоть как-то среагировал на это? «Главное, — говорила Йули, — заставить его оступиться, чтобы потом можно было посмеяться над его обетом». Она, правда, не думала, а что же произойдет, если кандидат Вольверон возьмет да и влюбится в Марли. Мучить других — это занятие объединяло сестер. Но зависть, словно подколодная змея, подстерегала их.

Как-то раз поздно вечером, лежа в постели, Йули изложила коварный план. Приближался день Посвящения нашего учителя. Следовало принять более срочные меры. План заключался в том, чтобы Марли отвлекла учителя — увела вперед, заговорила зубы, а в это время Йули должна была вывихнуть ногу. Взаправду ли она собиралась вывихнуть ногу или намеревалась притвориться, этого я точно не знаю. Мне же следовало побежать вперед, догнать учителя и позвать его обратно. Это, как говорила Йули, придаст ситуации больше достоверности. Почему-то Йули не сомневалась в том, что полученная ею травма разбудит новое чувство в сердце кандидата Вольверона. Не сомневалась она и в том, что он непременно должен будет отнести ее на руках до самого дома.

Конечно, я в осуществлении этого плана участвовать не хотела. Но как я могла противиться? Ведь если бы я ослушалась, Йули и Марли прижали бы меня к кровати и отстегали бы поясами своих пеньюаров.

Все началось, как было задумано. На следующий день мы снова отправились в лес. В условленное время, получив знак от Йули, Марли стала расспрашивать учителя о каком-то растении, которое она заприметила днем раньше. Она вроде бы совершенно невинно ваяла его за руку и увела вперед. Вскоре они исчезли в лесу.

Мы с Йули ждали. Она в тот день была особенно счастлива. Еще чуть-чуть — и стала бы мне улыбаться. Она с мечтательным видом опустилась на упавшее дерево и устремила взгляд на отцовский дом. Она стала говорить о том, как мечтает в один прекрасный день стать хозяйкой этого дома. И больше ей ничего в жизни не хотелось.

А я спросила: «Сестрица, но разве ты не хочешь, чтобы кандидат Вольверон стал хозяином этого дома?»

Ты должна понять, милая, что в ту пору я была — сама невинность. Йули же раздраженно взглянула на меня и ничего не сказала.

Довольно скоро она велела мне пойти и разыскать учителя.

«Но, сестрица Йули, — возразила я, — ведь ты еще не поранила ногу!»

«Вот ведь глупая зензанка! — рассердилась Йули. — Иди, иди же! Ступай!»

Я пошла. Я притворилась, что испугалась, и стала окликать учителя. Но никто не отзывался. Я пошла дальше в глубь леса. Вскоре я перестала видеть Йули, но так и не нашла Марли и учителя. А еще через какое-то время исчез из виду дом. Но я упорно шла вперед, хотя мне было очень, очень страшно.

Я оказалась в незнакомой части леса. Ветви и кусты сплелись так густо, что полностью преградили дорогу. Мне пришлось продираться сквозь них.

И тут я увидела их. Вернее, сначала я услышала странное всхлипывание... или посапывание — такие звуки издают раненые звери. Я, как ты уже заметила, всегда относилась к зверям с особенной нежностью, — сказала Влада и погладила шею Ринга, — потому ты можешь представить, как я встревожилась. «Неужели, — подумала я, — какой-нибудь олененок или лисенок угодил в капкан?»

Должна тебе сказать, что сначала я не поверила своим глазам. Кандидат Вольверон стоял на коленях перед Марли, обнимал ее талию и рыдал. Я поняла, что происходит некое объяснение. «Моя прекрасная, — говорил он. — Моя милая Марли!» Сердце мое часто-часто забилось, я зажала рот ладонью и решила, что должна уйти незаметно и ни в коем случае не рассказывать Йули о том, что видела.

Но я не знала, что Йули надоело ждать, и она решила пойти за мной, а план с вывихом лодыжки отложить на другой день. И вот я отвернулась; чтобы уйти, и увидела ее. Она разжала было губы, намереваясь сурово отчитать меня за долгое отсутствие, но вместо резких слов с губ ее сорвался дикий крик, потому что она увидела сквозь листву то же самое, что увидела я. Она разрыдалась и была готова бежать, но тут у нее подвернулась нога, и она упала в колючие кусты.

Бедная Йули! Сбылась ее мечта. Кандидат Вольверон нес ее до дома на руках. Но не такого спасения она ждала. Молодой человек так дрожал от стыда, что едва мог удержать свою ношу. Надо сказать, он вообще не отличался завидной крепостью. Распухшую лодыжку Йули царапали ветки, а когда мы начали спускаться с холма, пошел дождь. Кандидат Вольверон едва не поскользнулся и чуть было не упал.

Мы с Марли отстали. Она молчала.

С этого дня я внимательно следила за сестрами. Йули пролежала в постели всего несколько дней. Под действием мази все ее ссадины и царапины скоро зажили, а вывих оказался не слишком серьезным. Но этих несколько дней хватило для того, чтобы чувства ее сестры и учителя друг к другу окрепли.

Зависть! Какое это опасное, ужасное чувство! Как оно разъедает душу! Надеюсь, ты, моя дорогая, ни к кому не испытываешь такого чувства?

Джели покачала головой:

— О нет, тетя Влада!

Тетя Влада улыбнулась и продолжала рассказ:

— Игра была окончена. Вернее сказать, происходящее перестало быть игрой. Йули настроилась против сестры. О, как хорошо я помню одну сцену... Это случилось утром в классе, который когда-то служил нам детской. Солнце заливало комнату утренним светом. Порой я прищуривалась и видела на месте досок, парт и чернильниц старенькую лошадь-качалку Йули, большую куклу Марли с улыбающейся мордашкой, и тогда мне становилось грустно.

Йули специально зазвала сестру туда. Она еще только-только начала вставать с постели и ходила с трудом. Царапины на ее лице еще не зажили, и нянька смазывала их какой-то лиловой настойкой. Еще никогда бедняжка Йули не выглядела так уродливо, еще никогда не было так очевидно, насколько Марли красивее ее.

— Сестра, — сказала Йули. — Ты нарушила клятву и испортила нашу игру.

— Но почему же, сестрица? — возразила Марли. — Разве ты не говорила, что он должен как-то проявить себя?

— Да, но разве ты тайком не разжигала в нем страсти? Тут уж Марли не выдержала:

— Мне вовсе не было нужды разжигать в нем страсть. Он меня любит, и мы поженимся!

Йули ахнула.

— Сестра, скажи, что ты шутишь!

Но это была не шутка.

Изуродованная сестра ошеломленно смотрела на Марли, а та выкладывала ей невероятную правду. Действительно, поначалу она, как и Йули, просто мучила несчастного Сайласа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});