Костер Монсегюра. История альбигойских крестовых походов - Зоя Ольденбург

19. Возраст, здоровье, факт состояния в браке, наличие детей или престарелых родителей не может быть основанием для освобождения от тюремного заключения.

* * *

22. Имена свидетелей обвиняемому не сообщают, однако он обязан назвать имена своих врагов.

23. Никто не может быть обвинен без достаточных доказательств или без соответствующего признания.

24. В вопросах ереси безразлично, кто именно выступает как свидетель. Обесчещенные, преступники и их соучастники исключением не являются.

25. Не принимаются во внимание показания, данные против врага.

Инструкции инквизиторам, разработанные на Соборе в Безье

1. Поскольку для инквизиторов затруднительно посещать каждый населенный пункт в отдельности, они должны, согласно распоряжению папы, выбрать себе резиденцию и оттуда осуществлять инквизиторский контроль над окрестностями. Им надлежит собрать клир и население, зачитать свой мандат и обязать каждого жителя, заподозренного в ереси или в контактах с еретиками, явиться и сознаться.

* * *

20. Осужденные еретики, а также вновь впавшие в ересь или не явившиеся в назначенный срок и заставившие присылать себе специальный вызов, будут, согласно апостольской инструкции, заключены в тюрьму пожизненно. Если виновные раскаются, инквизиторы могут впоследствии смягчить это наказание после совещания с прелатами, которым они подчиняются.

21. Но прежде виновные должны гарантировать, что исполняют до конца свое покаяние, и дать клятву бороться с ересью. Если же они снова впадут в ересь, будут наказаны без пощады.

22. Инквизиторы имеют право заново заключить в тюрьму тех, кого они ранее помиловали.

23. Согласно апостольской инструкции, заключенные должны быть строго изолированы, дабы не совращать друг друга и остальных.

24. Для полного освобождения от пожизненного заключения нужна очень веская причина, к примеру, когда в отсутствие осужденного его дети подвергаются смертельной опасности.

Жена может посещать пожизненно заключенного мужа и наоборот. Им не возбраняется жить вместе, если они заключены оба или заключен кто-то один.

(Печатается по кн. Эфеля-Леклерка. История церковных Соборов, т. V, ч. II).

V. ПРИГОВОРЫ ИНКВИЗИЦИИ

Осуждение повторно впавшего в ересь

Во имя Отца, Сына и Святого Духа да будет так. Мы, брат Жак, божественным соизволением епископ Памьера, имеющий специальное разрешение преподобного св. отца, Пьер, милостию Божьей епископ Каркассона, денно и нощно Его наместник в своем диоцезе, и мы, Жан де Прат из доминиканского ордена, инквизитор еретической скверны в королевстве Франции, посланный апостольской властью Каркассона на розыск всех, пораженных ядом ереси, выяснили, что вы, Гильеметта Торнье, жена Бернара Торнье, некогда жившего в Тарасконе, памьерского диоцеза, были осуждены на пожизненное заключение, но на суде торжественно отреклись от ереси, скрытой и явной, под страхом навлечь на себя кару, предусмотренную за повторное впадение в ересь.

Однако, несмотря на произнесенную вами на Евангелии клятву преследовать еретиков, их верующих и всех, кто их укрывает и защищает, доносить об их убежищах и, прежде всего, блюсти и хранить католическую веру, вы снова впали в мерзость ереси. Подобно тому, как собака вновь и вновь начинает блевать, однажды отведав дурной пищи, вы опять следовали за Пьером и Гильомом Антерье, осужденными за ересь, слушали их, восхваляя их доброту, святость и примерную жизнь, их веру и паству, и твердили, что их секта несет спасение всем людям, а Их Святейшество папа и прелаты Святой Церкви – вероотступники. В желании содействовать секте и всеми средствами ее поддержать вы поносили католическую веру и всех, кто ее сохраняет.

Вот почему мы, означенные ниже епископы и инквизитор, после совещания с авторитетными людьми, священнослужителями и мирянами, сведущими в церковном и светском праве, только лишь Господа имея перед очами нашими..., постановляем и объявляем Гильеметту Торнье повторно впавшей в преступное покровительство ереси. Такую нераскаявшуюся еретичку Церковь может только отдать в руки мирского правосудия и молить, как требуют того канонические санкции, чтобы вам сохранили жизнь и не пытали до смерти, если вы, Гильеметта Торнье, полностью признаете все факты обвинения в ереси, если раскаяние тронет ваше сердце, и вы не будете больше упорствовать в отрицании святости покаяния и причастия... (Coll. Doat. Т. XXVIII. С. 158).

О разрушении домов, «оскверненных» катарами

Во имя Господа да будет так. Проведя розыск и получив скрепленные клятвой показания свидетелей, мы нашли, что в дома юрисконсульта Гильома Адемара, Раймона Форе, Раймона Арона и во владения Пьера де Медена, что близ Реальмона, во время болезни означенных домовладельцев приглашали еретиков для совершения богомерзких обрядов проклятой секты.

Мы, делегированные от епископа Альби инквизиторы и викарии..., заслушав мнение разумных и уважаемых горожан и пользуясь вверенными нам апостольскими полномочиями, вынесли окончательный приговор. Да будут дома вышеперечисленных владельцев, со всеми примыкающими к ним постройками, разрушены до основания. Приказываем также не предавать огню весь материал, из которого построены дома, а использовать его в благочестивых целях.

Этот приговор вынесен в году 1329 от Рождества Христова, в воскресенье, на девятый день от Рождества Святой Девы Марии, на рыночной площади предместья Каркассона.

VI. ДИАЛОГ ИЗАРНА И СИКАРТА

Провансальская поэма XIII века, появившаяся сразу после падения Монсегюра и распространявшаяся службой католической пропаганды с целью как можно сильнее дискредитировать защитников Монсегюра. Текст был переведен, опубликован и снабжен комментариями в 1879 г. Полем Мейером в Ежегоднике Французского Исторического Общества. Здесь приведена сокращенная версия этого перевода.

– Еретик, прежде чем тебя поглотит пламя, если ты сегодня же к вечеру не обратишься в истинную веру, я хотел бы услышать, почему ты отказываешься от нашего святого крещения... Ты отвергаешь крестного отца и миропомазание и принимаешь, согласно твоей вере, посвящение наложением рук... Ты изрекаешь уйму лживых слов, из которых я не верю ни единому. Ты отделяешь человека от Бога и предоставляешь его Дьяволу, утверждая при этом, что он обманут, а его душа в ожидании спасения скитается из тела в тело. Всякое место, всякая земля, где ты прошел, будет страдать и сокрушаться от великого зла, которое ты сеешь повсюду, где тебе верят... Если ты тотчас же не отречешься, разведут огонь, пошлют в город глашатаго, и народ соберется, чтобы увидеть, как свершится правосудие, ибо тебя сожгут.

– Изарн, – сказал еретик, – если вы гарантируете, что меня не сожгут, не бросят в тюрьму и не уничтожат, я безропотно снесу все другие мучения. И если вы оставите меня при себе и будете обращаться со мной уважительно и без насилия, вы сможете много узнать о нашей миссии. Между нами говоря, все откровения Бери и П. Разольца, ваших дознавателей, гроша ломаного не стоят в сравнении с тем, что я могу вам сообщить о еретиках и верующих. Но я нуждаюсь в убежище, поскольку, если я выдам их тайны, а вы потом предадите меня, обнародуете мои признания и не оставите меня под своей защитой и под защитой доминиканцев, то я пропал. И хочу, чтобы вы знали, почему. Все дело в том, что, став епископом, я вот этими руками спас около пятисот душ и помог им попасть в Рай. Если я теперь их покину и отойду от них, я отдам их демонам и обреку на адские мучения, лишив всякой надежды на спасение. И как же мне быть, если однажды я попадусь на глаза кому-нибудь из их друзей? И что мне делать, если вы в вашем трибунале не посчитаете меня своим и поднимете на смех? Ведь я не смогу уже вернуться туда, где меня действительно считали своим. Это было бы безумием. Вот почему с той минуты, как я явился с пропуском, мне нужны гарантии и на случай моего отказа, и на случай согласия. Прежде всего знайте, что меня заставили прийти не голод, не жажда и не лишения. Нас предупреждали, чтобы мы проследили за теми, кого вызывали в суд и кто добился на этом известных почестей, а также за любым, кто ради спасения собственной шкуры берется повсеместно выдавать всех еретиков подряд. Результаты наблюдений были так поразительны, что вы не поверите. Самые близкие друзья из богатых аристократов нас бросили и перешли в стан врагов. Они ловят нас, привязывая во время приветствия[212] и сдают в качестве платы за оправдание. Продавая нас, они думают искупить свои грехи. Но я принял решение самому явиться в трибунал раньше, чем меня сцапают. Это большое одолжение с моей стороны, учитывая комфорт, в котором я жил. Если вам еще не надоело меня слушать, я вам кое-что порасскажу. У меня много богатых и процветающих друзей, и все они рады доверить мне свои сбережения. Я располагаю огромным количеством подношений в виде мебели и всяческой утвари и могу наделять ими всех наших верующих, так что вряд ли среди них найдутся бедняки. У меня хватает одежды, одеял и покрывал, и я рад предоставить все это близким друзьям, когда их приглашаю. И если я часто пощусь, не спешите меня жалеть, потому что бывают и на моем столе отличные макароны, приправленные соусом с гвоздикой[213]. Хорошая рыба лучше дурно приготовленного мяса, доброе вино с гвоздикой не отдает бочкой, а хлеб из тонкой муки вкуснее монастырского. Да и быть сухим приятнее, чем мокрым; и ночью, пока вы мокнете под дождем на ветру, я спокойно сижу в укрытии со своими собратьями и учениками, которые ищут на мне блох и чешут, где чешется. А если временами нападает на меня желание, то, будь это дружок или подружка, согрешить мне ничего не стоит: я удовлетворяю себя сам. Нет такого греха или бесчестья, от которого не было бы спасения, уж во всяком случае для меня и моего диакона. Вот в какой благости я пребываю. И если я откажусь от нее, соглашусь считать ее грехом и приму римскую веру, уж, пожалуйста, запишите, что я сделал это по доброй воле. Хочу, чтобы меня приняли, как честного человека.