Курс чудес - Кеннет Уопник

4. Ты в силах сделать это время года святым, поскольку в силах преобразить "сейчас" во время Христа. И это можно тотчас же осуществить, поскольку необходим всего лишь один сдвиг в восприятии, ибо ты совершил всего одну ошибку. Она является во множестве обличий, на деле же они — одно. Ведь несмотря на то, что эго принимает много форм, оно всегда останется тою же самою идеей. Всё, что не есть любовь, есть страх — и ничто иное.

5. Нет никакой необходимости следовать за страхом всеми его извилистыми и полными излучин тропами, ведущими в глубь подземелий, скрывающими страх во тьме, чтобы он вынырнул наружу в формах, совсем отличных от того, что он на самом деле есть. Но очень важно всмотреться в каждую из этих форм, покамест ты поддерживаешь принцип, что управляет ими всеми. Когда ты согласишься увидеть их не по отдельности, а только разными проявлениями одной, и не желанной для тебя идеи, они исчезнут все как одна. Сама идея весьма проста: ты веришь в возможность быть либо хозяином радушным эго, либо заложником у Бога. Таким ты видишь свой единственно возможный выбор и то решение, которое необходимо принять. Других альтернатив тебе не видно, поскольку факт абсолютной бездейственности жертвы покуда неприемлем для тебя. Жертва настолько существенна для твоей системы мышления, что спасение вне жертвы лишено для тебя смысла. Настолько глубока твоя запутанность в вопросе о любви и жертве, что о любви без жертвы ты просто не в состоянии помыслить. Нужно отчетливо увидеть: жертва — это атака, а не любовь. Прими ты эту одну идею, и страх перед любовью исчез бы навсегда. С изъятием идеи жертвы недолго держится и вина. Ведь там, где есть жертва, кто–то всегда обретает, а кто–то платит. И остается лишь ответить на вопрос: за что платить и какова цена?

6. Ты веришь, что привечая эго, можешь когда захочешь избавиться от всей своей вины и этим купить покой. А плата, вроде бы, и не твоя. Хотя и очевидно, что эго всегда требует расплаты, оно, на первый взгляд, ее не требует от тебя. Ты не желаешь признаться в том, что эго, тобою приглашенное, вероломно только по отношению к тем, кто принимает его с радушием. Но этот факт эго не подпускает к твоему сознанию, поскольку подобное откровение сделало бы эго бездомным. Ибо как только понимание этого нисходит на тебя, ты уже не обманываешься личиной, укрывающей эго от твоего взора. Каждая его форма распознается как прикрытие одной–единственной идеи, стоящей за всеми ними: любовь требует жертв, а посему она неотделима от страха и атаки. Вина же есть цена любви, и за нее расплачиваются страхом.

7. Как же тогда ужасен для тебя Господь, какой великой жертвы требует Его Любовь! Ведь абсолютная любовь потребовала бы абсолютной жертвы. И кажется, что эго требует от тебя менее, чем Бог, если ты выбираешь меньшее из этих зол: пусть остается то, что не так страшит, другое, между тем, необходимо уничтожить. Ибо любовь ты видишь пагубной, вопрос лишь в том, кто будет уничтожен: ты или другой? Ответа на сей вопрос ты ищешь в своих особых отношениях, где ты предстаешь частью гонителем, частью — гонимым, но неспособен стать полностью тем или другим. И это, по твоему разумению, спасает тебя от Бога, Чья совершенная Любовь полностью уничтожила бы тебя.

8. Ты думаешь, что все вокруг требуют твоей жертвы; тебе и невдомек, что требуешь ее ты сам и только от себя. Но требование жертвы столь неистово и ужасающе, что ты не принимаешь его там, где оно есть. Реальная цена такого неприятия была столь велика, что ты предпочел отречься от Единого, нежели увидеть ее. Ибо коль скоро Бог требует от тебя абсолютной жертвы, кажется безопасней спроецировать Его вовне, подальше от себя, нежели стать Ему хозяином радушным. Богу ты приписал вероломство эго, а эго пригласил на место Бога, дабы оно защитило тебя от Него. Ты и не подозреваешь, что приглашенное тобою губит тебя и требует абсолютной жертвы. Частичной жертвой не умилостивить этого неистового гостя, ибо пришелец кажется сердечным только с одною целью — сделать жертву полной.

9. Тебе не удается стать частично заложником у эго, ибо оно не выполняет обещаний и непременно оставит тебя ни с чем. Нельзя частично и привечать его. Необходимо выбрать между абсолютами — свободою или неволей, ибо не существует других альтернатив. Неоднократно ты шел на компромисс, лишь бы не признавать необходимость единственно возможного решения. Но именно признание решения как оно есть и делает его простым. Будучи от Бога, спасение просто и доступно пониманию. Не проецируй его во вне, стремясь увидеть вне себя. Они в тебе — вопрос и на него ответ, потребность в жертве и Божий покой.

XI. Рождество как кончина жертвы

1. Не бойся признаться в том, что вся концепция жертвы придумана исключительно тобою. И не ищи сохранности там, где ее нет. Братьев своих и своего Отца страшишься ты всё более и более. Ты соглашаешься на сделку с ними в форме особых отношений, где ты усматриваешь хоть немного безопасности. Старайся долее не отстранять собственных мыслей от Мысли, что была тебе дана. Когда их сводят вместе, воспринимая там, где они есть, выбор меж ними становится не более, чем мягким пробуждением; он так же прост, как просто открыть глаза навстречу утреннему свету, когда тебе уже не нужен сон.

2. Символом Рождества является звезда, светящая во тьме. Узри же ее не снаружи, но сияющей в Царстве Небесном внутри тебя; прими ее как знак пришествия Христова времени. Христос приходит, ничего не требуя. Ни у кого не просит какого–либо рода жертв. В Его Присутствии сама идея жертвы теряет смысл. Ведь Он — приветливый хозяин Богу. И всё, что тебе нужно, — пригласить войти Того, Кто уже там, признанием, что добрый Его Хозяин — Един и что мысль, чуждая Его Единству, не может находиться там вместе с Ним. Чтобы оказывать Ему радушие, Любовь должна быть полной, ибо Присутствие святости творит святость, окружающую ее. Страх не коснется доброго Хозяина, встречающего Бога в колыбели во время Христа, ибо Хозяин свят, как свята Совершенная Невинность, которую Он защищает и Чье могущество защищает Его.

3. В нынешнее Рождество отдай Святому Духу всё, что может повредить тебе. Дай себе исцелиться полностью, чтоб в исцелении соединиться с Ним, и мы отпразднуем наше освобождение вместе, освобождая вместе с нами каждого. Не оставляй ничего позади, ибо освобождение абсолютно, и приняв его со мною вместе, ты станешь отдавать его вместе со мной. Всякая боль, и жертва, и ничтожность исчезнут из наших отношений, невинных, как наши отношения с Отцом, и столь же могущественных. Всякая боль, к нам принесенная, исчезнет в нашем присутствии, не оставляя места жертве. А там, где жертвы нет, должна быть одна любовь.

4. Тебе, считавшему, что жертва и есть любовь, нужно понять, что жертва есть разъединение с любовью. Ведь жертва столь же очевидно принесет вину, как любовь — покой. Вина — это условие жертвы в той же мере, в какой душевный покой — условие осознанности твоих взаимоотношений с Богом. Через вину ты исключаешь из себя Отца и своих братьев. Через покой ты их зовешь обратно, поняв, что они — там, куда ты их зовешь. Всё, что ты исключаешь из себя, пугает только потому, что ты придал ему пугающие черты и попытался вытеснить вовне, хотя оно всё еще и часть тебя. Кто же, воспринимая с омерзением часть себя, способен жить с собою в мире? И кто, в попытке разрешить внутренний "конфликт" между Раем и адом, вытеснив Рай и наделив его чертами ада, не почувствует себя неполноценным и одиноким?

5. Покуда ты воспринимаешь тело как свою реальность, ты не избавишься от чувства одиночества и обездоленности. И так же долго будешь воспринимать себя жертвою жертвы, что и послужит тебе оправданием для жертвы другими. Ибо кто мог отрешиться от Рая и его Творца, не ощутив потери и жертвы? И кто же, ощутив и жертву, и потерю, не попытался бы восстановить себя? Но разве с этим ты в состоянии справиться один, если твои попытки основаны на вере в реальность лишений? Лишения мотивируют атаку, являясь верой в ее оправданность. И покамест ты поддерживаешь идею обездоленности, атака оборачивается спасением, а жертва — любовью.

6. Итак, в своих поисках любви ты ищешь жертвы и ее находишь. Но не находишь любви. Нельзя найти любовь, отрицая ее суть. Весь смысл любви остался в том, что ты отринул от себя, а врозь с тобою оно бессмысленно. То, что ты предпочел хранить, лишено смысла, а в том, что ты отверг, и заключен весь смысл вселенной, и своим смыслом оно держит в единстве всю вселенную. Не будь вселенная единою в тебе, она была бы разобщена и с Богом, а быть без Бога, значит не иметь смысла.

7. В святом мгновении удовлетворено условие любви, ибо объединению разумов не препятствуют тела, а там, где есть общение, есть и покой. Князь Мира рожден, чтобы восстановить условия, необходимые любви; он учит, что взаимосвязь не прерывается даже тогда, когда погибает тело, при условии, что ты не видишь в теле необходимого средства связи. И если ты поймешь этот урок, то заодно поймешь, что жертвовать телом значит не жертвовать ни чем, взаимосвязь же, которая — от разума, в жертву не принести. Где же тогда жертва? Урок, которому я был рожден учить и до сих пор учу всех моих братьев, состоит в том, что жертвы нет нигде, зато любовь — повсюду. Ведь взаимосвязь объемлет всё, поэтому в покой, который она возрождает, любовь приходит сама собой.