Испытание киллера - Лев Пучков

— Переснимем? — предложила Оксана. — У них же нет аппаратуры для просмотра таких кассет…

— Обойдутся, — отказывается Слава. — Аппаратуру они найдут, это не проблема… Просто в первоначальном варианте оно всегда того… убедительнее, что ли…

На следующий день, в два часа пополудни, мы с Коржиком на моей наконец-то расконсервированной «Ниве» подъехали к дому Гусейна. Я, нехорошо ухмыляясь, вылез из машины и направился к калитке, у которой толпилась целая куча представителей мамедского племени. Наверно, то, что я собирался посетить главу рода Аллахведиевых, входило в планы аналитиков ПРОФСОЮЗА — все у тому шло. Но то, что я собирался сделать наряду с передачей оперативных записей, полагаю, никому из этих башковитых специалистов тайной войны и в голову прийти не могло.

— Назад хади, маладой, — заступил мне дорогу плечистый мамед с недобрым взором — один из многих дежуривших с черными повязками у калитки.

— Сэгодня нэт дел — траур у нас.

— Я к Гусейну — по поводу обстоятельств смерти его брата, — прошептал я в волосатое ухо. — Надо бы поговорить без свидетелей… А?

— Жды зыдэс, — распорядился мамед и пулей умчался в дом.

Через три минуты я беседовал с Гусейном в просторной комнате с приспущенными шторами — глава рода был задумчив и хмур.

— Примерно треть подвижного состава класса «СВ» в свое время оборудовалась специальными устройствами для видеозаписи, — вдохновенно врал я собеседнику. — Получилось так, что вагон, в котором убили вашего брата, входил в это число… Мой приятель — бывший кагэбэшник — заинтересовался этим делом и сегодня ночью проверил, есть ли в этом вагоне камеры и… и работают ли они…

— И он их нашел и отдал тэбэ, — продолжил Гусейн. — Давай по сущэству, синок… У тэбя ест пльенка?

— Есть, — признался я. — Понимаете, это такие устройства… — тут я начал сочинять правдоподобную версию о последних достижениях НТР и их использовании в оперативно-розыскной работе.

— Нэ надо, — остановил меня Гусейн. — Отстав эти подробности для других ыдиотов — мнэ нэ надо… Что ты хочэшь?

— С месяц назад я подрался с вашими людьми, — перешел к сути проблемы, — один из них скончался…

— Я знаю, — Гусейн мудро прикрыл глаза. — Ты кровник нашего рода… Ты хочэшь прощэния?

— Хочу, — сказал я. — Помирите меня с родственниками убитого… ммм… умершего… Тогда я отдам вам пленку. Там все записалось…

— Кто? — тихо спросил Гусейн. — Ти его знаишь? Кто на пльенке?

— Там… Протас, — выговорил я и затих-съежился под тяжелым взглядом аксакала.

С минуту Гусейн молча смотрел в сторону и перебирал четки.

— У мэня заражьдайтса стращьный падазрэнья, синок, — тяжело вздохнув, сообщил Гусейн. — ты бил во враждэ с Протасом — я знаю… Ти бил с нами во враджэ…

— Может, это я заставил Протаса убить вашего брата? — вкрадчиво поинтересовался я. — Может, это именно я все так подстроил, чтобы с вами помириться? Поймите — тот факт, что в этом вагоне оказались камеры и об этом знал мой приятель, — чистейшая случайность…

— Ладно, — Гусейн махнул рукой. — Нэ надо… Нэ надо лищних слов. Пльенка гидэ?

— Сначала мир — потом пленка, — твердо сказал я. — Пленка в надежном месте…

Спустя полчаса я имел честь являться свидетелем и основным участником уникальной процедуры из разряда «шариатских устоев». В просторном дворе каменного дома, расположенного метрах в трехстах от усадьбы Гусейна, мне оказывали — совершенно бесплатно, прошу заметить! — тотальные парикмахерские услуги. Во дворе толпилась куча народу — все стояли молча и торжественно, созерцая с любопытством картину летней цирюльни, — а меня брил опасной бритвой старший брат убитого мной в драке Рашила. Тот самый толстяк, который в свое время очень громко забодал головой мусорный бак на овощном рынке. Брить, собственно, было нечего: на голове моей за столь непродолжительный срок успела отрасти сантиметровая щетина. Я вздрагивал и старался держать глаза широко открытыми — вдруг сосредоточенно сопящий брат убитого ударится в чувства и полоснет острой бритвой по горлу?! Поверьте — эти мгновения в моей жизни были не из самых приятных, и в процессе бритья я постарел лет на десять. Закончив брить мой череп, Муслим — так звали брата убитого — тяжко вздохнул, чуть помедлил и принялся брить мне подбородок и щеки. Оказалось, что я очень кстати поленился побриться сегодня утром — щетина место имела.

— А что — положено брить также и… бороду? — шепотом поинтересовался я у Муслима, когда он уже заканчивал процедуру и стало ясно, что резать меня здесь никто не собирается.

— Нэ знаю! — так же шепотом ответил Муслим. — Перьвий раз брею кровьник. Обично ми их убиваим… Но, раз Гусейн сказал, — значит, надо…

Закончив бритье, Муслим поднял меня с табурета, вылил на голову ведро воды — старейшины во дворе что-то пролопотали скороговоркой, воздев руки к небу, — и, обняв меня, громко сказал что-то по-азербайджански. Я работал в свое время в Баку и кое-что по-азербайджански понимаю. Но сейчас разобрать ничего не сумел — по всей видимости, Муслим произнес какие-то ритуальные фразы.

— Ти хорощий баец — настоящый джигит, — перевел мне Муслим. — Рашид сам бил виноват — упал он. Ти — нэ виноват! Тэпэр ми друзия — можещь кулят спакойно…

Спустя полчаса я передал Гусейну четыре компактные кассеты и убыл восвояси. А еще через два часа мы смогли прослушать телефонный разговор Гусейна с Протасом — Гусейн позвонил первым.

— У тебя траур — я знаю, — вежливо сказал Протас, когда Гусейн назвался. — Может, отложим дела на потом?

— Траур — трауром, а дела — делами, — так же вежливо сказал Гусейн. — Как обычно — в «Марии». Бабки вазмы, прихады. Товар будэт со мной. Давай — чэрэз сорок минут…

Спустя сорок минут Протас уже заходил в небольшой уютный дворик кафе «Мария», что в самом центре города. Дворик хорошо просматривался с дальних подступов, а из «Мицубиси» Славы Завалеева открывался великолепный ракурс для съемки аж с трех видеокамер, которые мы включили, как только бригадир кировцев открыл ажурную калитку оградки.

— А если они в помещение зайдут — тогда как? — возбужденно пробормотал мнительный Стас, щурясь в окуляр видеокамеры.

— Тогда будет хуже, — флегматично сказал Слава. — Но все равно: мы снимем, кто зашел и кто вышел — будет вполне понятно, что там произошло…

Опасения Стаса оказались напрасными. Спустя пять минут к ресторану подкатила «Газель», из которой выскочили четверо автоматчиков в черной одежде, с масками на лицах. Вставив стволы между прутьями оградки, автоматчики в четыре смычка расстреляли Протаса со свитой — те даже вскочить не успели — и мгновенно смылись…

Просмотрев видеозапись в штаб-квартире, Слава удовлетворенно заметил, что цель достигнута: несмотря на маски, во всех четверых налетчиках угадывались лица кавказской национальности, кроме того, камера Стаса запечатлела водилу-мамеда и… сидящего справа от водилы Гусейна!

— Принято! — воскликнул Слава, передавая кассеты Сереге Айдашину. — Смотри — подбросил и уматывайте оттуда! Не хватало еще объясняться с этими придурками-кировцами…

Спустя час Серега возвратился и доложил: кассеты подброшены к порогу квартиры Васьки Смыка — левой руки Протаса. Какая-то женщина открыла на звонок и кассеты забрала. Вот…

А еще спустя три часа в городе имела место полномасштабная война между кировцами и мамедами. Первые отлавливали вторых в самых различных местах и без всяких предисловий расстреливали из всего, что под руку попадется. Вторые тоже в долгу не оставались — в результате для органов правоохраны образовалась изрядная работенка…

В воскресенье утром я позвонил Сухову и попросил о встрече. А еще я попросил, чтобы на этой встрече присутствовал, по возможности, естественно, начальник УВД. Точнее — новый начальник УВД, недавно назначенный.

— Ты что там опять мудришь, Эммануил? — недовольно поинтересовался Сухов. — Опять что-то напридумывал?

— Это — для всех! — торжественно объявил я. — Я хочу предложить вам уникальный проект. Не пригласите начальника УВД — пожалеете…

На торжественную встречу я пригласил Славу Завалеева — для поддержки штанов, как говорится.

— Я наслышан о твоих похождениях, Эммануил, — сходу предупредил меня начальник УВД — подтянутый, спортивного вида дядька лет сорока — сорока двух. — А потому буду относиться к тебе с крайней осторожностью и вниманием… Но могу обрадовать — ты невиновен… Постановление о прекращении уголовного дела вынесено, твой побег мы… кхм-гхм… ну, скажем так, не засчитали… Так что — можешь гулять свободно.

— Спасибо, — поблагодарил я и перешел к делу: — Вы хотите избавиться от всей нашей братвы? Очень быстро и практически бескровно?