Достаточно времени для любви, или жизни Лазаруса Лонга - Роберт Хайнлайн

— Двадцать тысяч! — поспешно сказал Лимер.

Гиббонс не отвечал. Лимер объехал банкира и встал перед ним.

— Банкир, вы берете меня за горло. Восемнадцать тысяч — и считайте, что вы обокрали меня.

— Лимер, я ничего не краду у тебя. Если хочешь — выстави его на аукцион, а я приму в нем участие, если пожелаю. Как по-твоему, сколько дадут за него на аукционе?

— Хм… тысяч пятнадцать.

— Ты так полагаешь? А я — нет. Я скажу, сколько ему лет, не заглядывая в зубы, и сколько ты заплатил за него у корабля. Я знаю, что себе могут позволить здешние и сколько могут заплатить. Ну, решай, — он же твой. Только имей в виду, что, сколько бы ты за него ни назначил, все равно придется платить десять процентов аукционеру; даже если мула не продадут. Но это твое дело, Клайд. А теперь убирайся с дороги; я хочу поскорей принести девочку в город и уложить в постель, ей пришлось нелегко.

— Ага… а сколько вы дадите?

— Двенадцать тысяч.

— Ну знаете, это грабеж!

— Можешь не соглашаться. Предположим, на аукционе ты получишь за него пятнадцать тысяч долларов, тогда на руки тебе выдадут тринадцать тысяч пятьсот. Но если аукцион оценит его всего в десять тысяч, — а это я нахожу более вероятным, — ты получишь лишь девять тысяч. Пока, Клайд, я тороплюсь.

— Ну хорошо… тринадцать тысяч.

— Клайд, я уже назвал свою цену. Тебе часто приходилось иметь со мной дело, и ты знаешь, если я сказал — все, значит, все, торговаться бесполезно. Но если добавишь седло, уздечку и ответишь мне на один вопрос, я утешу тебя еще пятью сотнями.

— Какой вопрос?

— Зачем ты подался в эмиграцию?

Похоже, Лимер удивился, потом безрадостно усмехнулся.

— Потому что свихнулся, если хотите знать правду.

— Мы все такие в известной мере. Это не ответ, Клайд.

— Ну что ж… Мой старик был банкиром и такой же цепкий, как и вы. У меня все было хорошо: респектабельная работа, я преподавал в колледже. Но платили не слишком много, а старик мой всегда фыркал, когда я оказывался без денег, совал нос не в свое дело, насмешничал. Наконец мне все так надоело, что я спросил у него: не хочет ли он отдать мне и Ивонне нашу долю, оплатив нам билет в «Энди Джи»? Мы уедем, и он избавится от нас.

К моему удивлению, он согласился. И я не передумал. По-моему, человек с хорошим образованием — как у меня — может преуспевать где угодно… Мы ведь собирались не на дикую планету, все-таки приехали со второй партией — может, вы помните?

Но попали мы не туда, куда ехали, а в самую глушь, и мне пришлось делать такое, чем джентльмену заниматься не положено. Но вы только подождите, банкир; ребята подрастают, им потребуется образование посерьезнее тех пустяков, которые преподает миссис Мейбери в своей так называемой школе. Вот тогда-то я и понадоблюсь — и вы еще будете вежливо говорить со мной, звать профессором. Вы еще увидите!

— Желаю удачи. Так ты принимаешь мое предложение? Двенадцать тысяч пятьсот, включая седло и уздечку.

— Хм… я же сказал — да, разве не так?

— Ты ничего не сказал.

— Хорошо, согласен.

Серьезная девочка спокойно слушала.

— Ты можешь постоять, дорогая? — спросил Гиббонс.

— Да.

Он поставил ее на землю; девочка задрожала и ухватилась за его килт. Гиббонс полез в кожаную сумку, а потом, воспользовавшись широким крупом Бака как столом, выписал чек и акт о продаже и вручил документы Лимеру.

— Отнеси это Хильде, она в банке. А акт о продаже подпиши и отдай мне.

Лимер молча расписался, поглядел на чек, положил его в карман и вернул Гиббонсу акт о продаже.

— Что ж, спасибо, банкир… кремневая шкура. Куда доставить мула?

— Ты уже доставил его. Слезай.

— Что? А как я попаду в банк? И как доберусь до дома?

— Пешком.

— Что? Ну вот еще одна из ваших дурацких шуточек! Вы получите мула в обмен на наличные. В банке.

— Лимер, я заплатил тебе больше, потому что мул нужен мне немедленно, но вижу, что понимания мы не достигли. О'кей, отдай мне чек и вот тебе твоя расписка.

Лимер вздрогнул.

— О, нет — нет, не надо. Сделка заключена.

— Тогда немедленно слезай с моего мула. — Гиббонс многозначительно положил ладонь на рукоятку ножа, без которого мужчины не выходили из дома. — И давай рысью в город, чтобы успел, прежде чем Хильда закроет. А ну, живее! — Он холодно и невозмутимо взглянул на Лимера.

— Шуток не понимает… — проворчал Лимер, слезая на землю. И припустил к городу.

— Эй, Клайд!

Лимер остановился.

— Чего еще?

— Если увидишь, что сюда направляется добровольная пожарная дружина, скажи им, что они опоздали: дом Харпера сгорел. Но пусть Мак-Карти пошлет туда парочку человек осмотреть пожарище, хуже не будет.

— Ладно-ладно!

— Кстати, Клайд, а что ты преподавал?

— Я-то? Литературу. Я же говорил, что у меня хорошее образование.

— Помню, говорил. Поторопись, пока Хильда не закрыла. Ей нужно еще взять ребят из школы миссис Мейбери.

Не обращая больше на Лимера внимания, Гиббонс поднял девочку и сказал:

— Тихо, Бак. Постой-ка, старина. — И осторожно усадил ребенка на шею мулу. — Держись за гриву. — Потом сунул ногу в левое стремя, забрался в седло позади девочки и усадил ее поближе к себе. — Ну а теперь держись за эту штуку обеими руками, дорогая. Тебе удобно?

— Забавно!

— Даже очень, малышка. Бак! Ты слышишь меня, мальчик?

Мул кивнул.

— Ступай, ступай шагом в город. Иди медленно. Осторожно, не споткнись. Понял меня? Я не собираюсь дергать за узду.

— Мммедлно… ттта?

— Так, Бак.

Гиббонс бросил уздечку на шею Бака и сжал его бока коленями. Бак направился к городу.

Через несколько минут маленькая девочка печально спросила:

— А что будет с мамой и папой?

— С мамой и папой все хорошо. Они знают, что я забочусь о тебе. Как тебя зовут, дорогуша?

— Дора.

— Хорошее имя. Дора. Очень милое. А ты хочешь узнать, как меня зовут?

— Этот человек звал тебя банкиром.

— Но зовут меня по-другому, Дора. Этим словом называется моя работа, а зовут меня… дядя Гибби. Ну как, можешь повторить?

— Дядя Гибби. Забавное имя.

— Действительно, Дора. А едем мы на Баке. Он мне друг и будет и твоим другом, так что поздоровайся с Баком.

— Здравствуй, Бак.

— Здррат… орра!

— А он говорит понятнее, чем большинство мулов! Правда?

— Бак — самый лучший мул на Новых Началах. Он самый умный, а когда мы избавимся от этой уздечки — Баку не нужна упряжь, — он будет разговаривать понятнее… Ты сможешь научить его новым словам. Согласна?

— О да! — ответила Дора. — Если мама разрешит.

— Разрешит, не сомневайся. А ты любишь петь, Дора?

— Ага, я знаю такую песенку, чтобы хлопать в ладоши. Но сейчас хлопать нельзя. Или можно?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});