Чего стоит Париж? - Владимир Свержин

– Нет… я не видел его.

– Представляете, гаденыш повадился ко мне в пещеру пакостить. То в курятнике яйца разобьет, то сковородку обделает! А в этот раз что удумал: пока я спокойно спал, никого не трогал, вплел в мои локоны, – Великан тряхнул густой гривой, вполне могущей соперничать с львиной, – камешки. Я проснулся, головой тряхнул, и вот, извольте полюбоваться! – Громила убрал волосы со лба. – Четыре шишки плюс подбитый глаз! Злыдень! Управы на него нет! Давно бы королю пожаловался, так король души в нем не чает! Малец ему на ночь пятки чешет. Ну ладно! Я дальше пойду искать. А вы, если этого недомерка встретите, передайте, что я до него еще доберусь!

– Ха-ха-ха! – Скрытый моим плащом недомерок радостно обрушил свои мелкие, но весьма крепкие кулаки на поясницу спасителя. – Как бы не так!

Великан втянул едва обозначенными ноздрями воздух, вероятно, пытаясь учуять след беглеца, и тут же скривился, точно проглотив дохлую крысу.

– Что-то у вас тут Котом в сапогах воняет! Пойду-ка я, пожалуй! Приятно было познакомиться.

Верзила двинулся дальше в глубь леса, раздвигая дубиной густые ветки кустарников.

– Молодец, незнакомец! – Спасенный малыш, выждав па-узу, спустился наземь и покровительственно похлопал ладошкой меня по сапогу. – Я сообщу о твоем подвиге королю! Он наградит тебя примерно!

– Да ну, о чем речь! – начал было я. – Защищать слабых есть долг…

– …примерно лет через пять или через десять. В общем, когда дойдет очередь.

– Не надо никакой награды! – отмахнулся я. – Лучше отведи меня в пряничный домик к доброй фее.

– Не могу! – выпалил малец. – Королевская почта! Спешу с пакетом к герцогу Синей Бороде. Это совсем в другую сторону. Постой, там у тебя что? – Алчный взгляд моего собеседника впился в глиняную бутыль, и он, не медля ни секунды, вспрыгнул на нее, наклоняя горлышко и приникая к нему ртом. Глоток, еще глоток – и маленький наглец удовлетворенно отвалился, радостно хекая и утирая рот. – Славное вино Как называется?

Если слово «как» было произнесено писклявым голоске на уровне шпоры, то «называется» прозвучало уже густым б сом и прилично над моей головой. Детинушка, стоявший на месте противного коротышки, был, пожалуй, пониже давешнего великана, однако превосходил пана Михала и ростом, шириной плеч.

– О! – радостно воскликнул он, ощупывая себя. – О! Выходит, я уже не Мальчик-с-пальчик?! – Он напряг литые бицепсы и сжал кувалдообразный кулак. – А… Парень со всем, чем надо! Ну-ка, приятель, признавайся, где взял Эльфийскую Росу?!

Я молча обнажил шпагу.

– Чего ты, чего ты? – отпрянул «Мальчик-с-пальчик», оценивая, что, кроме устрашающего вида кулачищ, противопоставить отточенному клинку ему нечего. – Уж и спросить нельзя? Все, пока! Ухожу, счастливо оставаться! Схожу домой, объясню братьям, кто тут у нас в доме хозяин!

Он развернулся и зашагал прочь.

– А как же королевская почта? – кинул я ему вслед.

– Да ну ее! – не оборачиваясь, вяло отмахнулся проходимец. – Что там может быть ценного! Этот старый дуралей, наш король, пятый год играет с Синей Бородой в покер по переписке. Все никак не вскроют карты. Надоели! Мошенники! По три колоды уже перебрали. Теперь-то я все расскажу! Всех выведу на чистую воду! Пожировали, и хватит! Встретишь, так им и передай! – бросил он и исчез вслед за деревьями, насвистывая что-то залихватское.

Я вновь остался один возле одеревеневшего кота. В бутыли все еще булькала чародейская жидкость, хотя, судя по звуку, желудок Мальчика-с-пальчик увеличился куда быстрее, чем все остальные части его тела. Как уж он сподобился оставить после себя, хоть эти жалкие капли, ума не приложу! Но делать было нечего. Поскольку о способности древесины, пусть даже такой волшебной, впитывать волшебное зелье мне не было ничего известно, оставалось ждать, пока на моего полосатого приятеля вновь снизойдет озарение принять свой первоначальный облик.

На этот раз ни одна из обитающих в лесу птиц не позарилась на заботливо приготовленное для нее угощение. Поэтому, когда древесный ствол вновь приобрел кошачьи черты, морда зверюги скривилась в весьма выразительную гримасу, и он с омерзением выплюнул извивающегося червяка.

– Тьфу, пакость какая! Ну, это жизнь?! Скажите мне, незнакомец, это жизнь?!

– Мсье, – начал я, на ходу обдумывая, уместно ли подобное обращение к пусть даже очень крупному, но все же коту, – я тут хотел вам предложить…

– Да ну, к чему эти условности, называйте меня Барсище [54] . В детстве Барсиком звали, а сейчас, сами видите, какой же я Барсик? Так что вы там хотели мне предложить?

– Дело в том, что у меня осталось еще немного Эльфийской Росы. Если вам угодно…

– Мняу!!! У вас есть Эльфийская Роса?! И вы молчали?!

– Я как раз собирался предложить ее вам, но вы…

– Давай, приятель, давай скорее бутыль! – алчно заторопил Кот, сверкая глазищами и протягивая к почти пустой емкости здоровенные мохнатые лапы.

Остатки волшебного напитка, подготовленного Фаустом, устремились в его глотку, но как слепой дождик не в силах напоить истерзанную засухой землю, так и эти жалкие капли едва смочили горло бедного животного.

– Эх! – Кот вытряс из бутыли последнее, что в ней оставалось, и с выражением тягостного разочарования на морде отшвырнул пустую бутыль в кусты. – Мняу! Еще бы столько, да полстолько, да четверть столько и еще чуть-чуть – и всю бы одеревенелость как хвостом смело! Ну и на том спасибо! Хоть пореже зеленеть буду.

– Было больше! – начал оправдываться я. – Да Мальчик-с-пальчик выдул!

– Мальчик-с-пальчик хлебнул Эльфийской Росы?! – настороженно переспросил Кот в сапогах. – И что же произошло?

– Вытянулся в огромного детину. Примерно семь футов в высоту да ярд в плечах!

– Да, молодой человек! Вы создали изрядную проблему! Пожалуй, поопасней Великана-людоеда будет! Тот хоть и побольше ростом, но тугодум, а эта тварь с его жестокостью и изворотливым умом много зла наделать может.

– Я не хотел. Он сам как прыгнет, как схватит!..

– Уж, понятное дело, не хотели. Иначе мы бы с вами сейчас так не разговаривали. Ладно, времени мало. Еще не ясно, ч когда мне в следующий раз приспичит одеревенеть. Надо оповестить добрую Фею, может, она чего удумает. Кстати, и вам, глядишь, поможет. Пошли, пошли, не задерживайтесь, – скомандовал Кот в сапогах, поправляя свои ботфорты.

И мы пустились в путь. Лесом дремучим, ельником колючим, далеко ли, близко ли, на опушку леса к пряничному домику.

Упомянутое моим проводником архитектурное сооружение действительно возвышалось там, где заканчивался лес, за высоким вафельным забором, украшенным табличками «Руками не трогать!», «Языком не лизать!» и «Зубами не грызть!». Из-за забора виднелась лишь крыша из глазированной печатной «черепицы» с тисненой надписью «Тула». Над карамельной трубой поднимался ванильный дым, что свидетельствовало о приближении скромной вечерней трапезы одинокой Феи.

– Эй! – загорланил с неистребимой мартовской интонацией Кот в сапогах. – Фея, ты дома? Принимай гостей!

– О! – Над забором возникло нечто в голубом, ростом с невысокого человека, но для удобства передвижения оснащенное огромными трепещущими крылышками, напоминающими по форме крылья бабочки. – Заходите, гости дорогие! – фея зависла в воздухе, радушно показывая на домик. – У меня нынче на ужин ветчина, сыр, жареная баранья нога.

– Так как же зайти-то, матушка?! – с ухмылкой поинтересовался Кот. – Ворот-то нету!

– Нет! – согласилась Голубая Фея, гордо расправив полупрозрачные, мерцающие и переливающиеся всеми цветами радуги крылышки. – Зачем мне ворота?

– А если вафлю поломать? – неуверенно предложил я.

– Да вы что, юноша! Как же так, поломать! Она потом поломанной будет! Мне тогда придется на вас разгневаться со страшной силой! – Она вытащила из рукава волшебную палочку с сияющей звездочкой на конце и начала крутить ее между пальцев. – Знаете, что тогда может случиться?

– Знаем, матушка, знаем! – поспешил успокоить добрую Фею Барсище. – Почитай, все соседние болота жабами-королевичами усажены!

– А нечего было забор ломать да крыльцо обгрызать!

– Я не буду! – пообещал я, до глубины души осознавая мрачную перспективу столь безрадостного акта вандализма.

– Надеюсь! – Славное лицо Феи расплылось в благожелательной улыбке. – Ну вы тут думайте, а я полетела, у меня баранья нога подгорает.

– Да, но… – успел крикнуть я вслед, – у нас важное дело!

– Было бы не важное, наверно б, не пришли! – остановилась в воздухе лазоревая летунья. – Но не знаю уж, как вам, а мне, благородной даме и королевской воспитательнице, не пристало беседовать о важных делах, вися посреди двора! Заходите – все обсудим! Все, заболталась я с вами! – Фея вдохнула ванильный дым и, всплеснув руками, скрылась в разъехавшейся крыше домика, оставив за собой голубоватый след разреженного воздуха.