Лабиринты общения, или Как научиться ладить с людьми - Аркадий Петрович Егидес

задаем вопросы:

Справедливая ли была война со стороны греков? Был ли бой, в котором Ахилл сразил Гектора, честным?

Дискуссия приводит их к тому, что Ахилл вместе с другими греками хотел разграбить Трою, воспользовавшись поводом, а Гектор защищал родной город от нашествия, поэтому война, в которой участвовал Ахилл, была со стороны греков несправедливой. Ахилл был неуязвим, и бой поэтому был нечестный. Нас интересуют, однако, не сами по себе эти простые нравственные теоремы, а та эмоциональная реакция, которая сопровождает самостоятельные нравственные открытия первоклассников.

Они плачут слезами (после того как дурачились, разыгрывая бой Ахилла с Гектором!) – им жалко Гектора. Они топают ногами, негодуя по поводу нечестности Ахилла (неуязвим!) и его бесчеловечности (надругался над телом Гектора, не отдал его старику Приаму…). И вспоминается Шекспир: что он Гекубе, что ему Гекуба…

Воспитание – это создание ценностей, а личность – это иерархия ценностей.

Жалость со слезами на глазах к благородному человеку, раздавленному жестокосердным фактически убийцей под личиной храброго воина, и ненависть к убийце, выраженная с такой яркой детской непосредственностью, – это то, что нужно, это те эмоционально-ценностные блоки, из которых строится целостная нравственная личность.

Разумеется, ценности в определенной их иерархии создавать надо системно, не одноактный это процесс, а долгий. И осмысление фактов истории, сюжетов греческой и библейской мифологии, отношений литературных персонажей происходит в нашей базовой школе № 1041 на протяжении всего 11-летнего периода обучения-воспитания.

Поскольку главным здесь является не само событие, а его нравственно-психологическая интерпретация, то порядок обсуждения тех или иных тем не диктуется ни хронологией, ни географией, ни каким-либо иным внешним по отношению к собственно нравственной проблематике принципом. Обсуждаются вперемешку подвиги Прометея, Христа и Джордано Бруно. Дмитрий Донской, сражавшийся на Куликовом поле в доспехах и в рядах простых ратников, протест и ссылка Сахарова, Пугачев, отдавший Машу своему врагу Гриневу, Ян Гус, произнесший слова прощения и понимания («святая простота») в адрес старушки, подложившей веточку в костер, на котором он сгорит…

Так же вперемешку идут один за другим для критического осмысления сюжеты с безнравственными поступками. Вот чванливый и малодушный князь Олег (см. главу «Быть интересным»), а вот злобный и тщеславный Иоанн Четвертый, ослепивший Барму и Постника, «чтоб в земле его церковь стояла одна такова». Или из романа «Овод» кардинал Монтанелли, дважды отрекшийся от своего сына Артура…

Но как бы ни были интересны результаты этой методики, это именно методика. Хотя и не лабораторная, скорее полигонная, но – методика.

Методы должны быть жизненными!

Хотя бы по преимуществу. Жизненными в том смысле, что школьникам надо бы не играть в труд на уроке труда, а трудиться, не играть в дочки-матери, а реально выхаживать и воспитывать младшего.

Идея сама по себе тоже не нова. Но как там говорится? Новое – это хорошо забытое старое? Вот и прекрасно. В первобытном ли обществе, в большой ли крестьянской семье – все было на самом деле, а не как будто. И все возрасты были перемешаны, а не искусственно разведены по возрастным группам. Но здесь есть еще место для творчества.

«Лего» и Барби

Зачем мы тратим так много пафоса на простые, казалось бы, мысли? А затем, что у людей, имеющих отношение, скажем, к детским игрушкам, мысль идет прямиком в противоположную сторону.

«Лего» и другие красивенько разукрашенные конструкторы, Барби и другие омерзительно дорого разодетые куклы разовьют в детях не любовь к творчеству и к будущим их детям, а стремление к роскоши, на которую надо столько средств, что добыть их можно только воровством, разбоем или иными – замаскированными – способами насильственного отъема чужого труда. А если добыть не получается, то развивается чувство недоступности, зависть и комплекс неполноценности. Хотя комплекс этот по большому счету должен возникнуть у обладателей «Лего» и Барби и без недоступности. Ведь они ничему не научатся, кроме как собирать простенькие комбинации, запрограммированные устройством конструктора и картинкой-эталоном, или разбирать куклу, нет ли в ней чего-нибудь более интересного, потому что сама-то кукла жуть как неинтересна, и разбрасывать по полу ноги-руки (а то и голову с выколотыми глазами) в одну сторону, а туловище без рук – в другую. Лев Николаевич (Толстой) не одобрял фабричных кукол, в его доме у детей были в основном самодельные.

А лучший, на мой взгляд, конструктор – кóзлы, которые еще надо смастерить, бревна на дворе, которые надо распилить на дрова, и двуручная пила (этот сложный, как оказывается, и даже каверзный для подростка инструмент).

Здесь столько простора для трудового воображения, сколько не найдется у сотни напомаженных «Лего». И если уж понадобится кукла, то пусть ребенок ее сделает из глины, палочек и соломы. Любой «психолого-педагог» скажет, что здесь больше эстетического и нравственного творчества, чем в распотрошении и обезглавливании десятков Барби. В естественных конструкторах таится созидание, а не разрушение.

Но нет, «старые русские», или просто русские, Толстой, Макаренко и Сухомлинский с их колониями для несовершеннолетних, с их деревнями и простым трудом не устраивают «новых русских», им нужны заграничные Барби и «Лего». Потому что при отсутствии естественного вкуса они стремятся к созданию искусственного спроса.

А может быть, уже скажем дружно… Да так, чтоб и в рифму получилось, и с ритмом чтоб все оказалось в порядке. Поймем наконец, что и здесь мы наелись до расстройства желудка ихней упаковки с тошнотворным содержимым…

Но нет, нас «не поймаете на слове», мы «вовсе не против мещанского сословия». Русским по культуре людям нужен немец Бах, австрийский голландец Бетховен, итальянец Верди, француз Цезарь Франк… Мы – ЗА! За Рассела, за Роджерса, за Альберта Швейцера, за мать Терезу… Только вот и они не только не нужны «новым русским», а и вовсе терра инкогнита для них. А русским они нужны, они «Лего» и Барби не придумают, они с Толстым совместимы. Они, как и Пушкин, знают, что золото полито кровью, и, как и Пушкин, против этого. «Новые русские», вы помните («вы все, конечно, помните…»[9]), как Скупой рыцарь говорит об этом…

Между прочим, деятельность матери Терезы (и, наверное, многих неизвестных нам скромных служителей различных религий) как-то не похожа и на деятельность верхушки православной церкви. Мать – она все больше в горячих точках была, а наши святые отцы все больше на тепленьких местечках отсиживаются.

Эстетика и воспитание

В ценностную иерархию личности входят и эстетические ценности. Они не менее важны, тем более что не только в науке, но и