Сокровища фараона - Татьяна Величкина

Саша, сжав руку Татьяны, сказала, что давно ее простила, еще тогда, когда была в Москве и направилась к себе в спальню. Вскоре все начали расходиться по своим комнатам, сытный ужин и нервное напряжение, в котором все находились до последнего момента, дали о себе знать.

* * * *

Латиф плохо спал, яркий свет полной луны упорно освещал его комнату. Старику не давали уснуть мысли о тех людях, которые идут в гробницу. Он не хотел связываться с сыном Антонио, который неспроста появился в Египте, но ему нужно узнать, кто остальные. Простые кладоискатели, а может быть археологи, или они знают что ищут. Латиф поднялся с постели и, открыв баночку со снотворным, запил таблетку водой.

На утро пленников привели к господину Латифу, который решил, наконец, поговорить. Он долго молчал и мерно перебирал четки, потом подозвал к себе слугу и что-то шепнул ему на ухо. Тот ушел и вскоре вернулся обратно с подносом, на котором чего только не было. Быстро побросав в рот мясо, овощи, листья салата и все остальное, узники поблагодарили Капу, решив, что после такого завтрака, он хочет от них услышать что-нибудь интересное.

— Вы не ошиблись, — Латиф погладил свою козлиную бороденку. — Я много думал и решил, что если Аллах свел наших отцов, а теперь нас, в этом есть какой-то смысл и это не спроста. Я верю в судьбу. Мне интересно, что вы знаете об этой гробнице, догадываетесь ли, какая в ней заключена сила?

— Надеемся, — усмехнулся Пабло, — но только нас больше интересовали сокровища, с самого начала, только потом я узнал, что там есть еще кое-что. Люди, которые идут туда, ищут как раз то, что нужно вам. По этому мы не должны позволить чужакам забрать ту величайшую ценность.

— Они не смогут ничего забрать, ЭТО не имеет ни чего общего с чем-то материальным, ЕЁ нельзя потрогать, только постичь.

Тёрнер и да Силва переглянулись, с трудом верилось, что там может находиться что-то такое необыкновенное, слова старика были похожи на бред сумасшедшего.

Но зачем было тогда забирать у нас карту, подумал Скотт, и вообще, зачем он нам все сейчас рассказывает.

Латиф серьезно посмотрел на них и сказал:

— Я оставлю вам ваши никчемные жизни, если вы мне скажете, кому еще нужно проникнуть в гробницу?

— Так мы тебе и поверили, — засмеялся Пабло, — а где наши гарантии?

— Я вам не могу дать ни каких гарантий, я не менеджер в супермаркете.

— Да же так?! — его ответ рассмешил да Силву, — но мы отдали карту, без нее нам не дойти, зачем мы нужны тебе, Латиф?

— Нужны, поэтому, вы еще живете, по этому я терплю тебя, грязный ублюдок, твой друг, я смотрю, ведет себя более достойно.

Тёрнер, пожав плечами, сообщил, что он не такой смелый:

— И сейчас я могу думать только о том, как отсюда выбраться.

— Ты не похож на труса, — Латиф пристально посмотрел на Скотта, — в какую игру ты играешь?

— Я не играю в игры со смертью, — парировал Скотт, — мне хочется, чтобы все это поскорее закончилось, по этому мы, — он посмотрел на да Силву, — постараемся найти общий язык, да Пабло?

— Хорошо, — да Силва изобразил подобие улыбки и, незаметно пихнув Тёрнера, пробормотал ему, — я с тобой позже поговорю, дипломат хренов.

Тёрнер молча кивнул, соглашаясь с ним, зная, что позже Пабло поблагодарит его за эту самую дипломатичность, которая у да Силва сегодня хромала на обе ноги.

Латиф приказал увести пленников, а сам подумал, что со вторым можно договориться.

Когда узники вновь оказались в комнате, похожей на тюремную камеру и за ними захлопнулась дверь, да Силва схватил Тёрнера за «грудки» и, прижав его к холодной каменной стене, прошипел:

— Что это ты задумал, переброситься в картишки с этим маразматиком?

— Пабло, убери от меня руки, — спокойно сказал Скотт, — ты не понимаешь, что нельзя так.

— Как?! — да Силва начинал терять терпение, — все было просчитано, я знал, что будут неприятности с этим Картером и его дружками, а теперь получается, что мы в западне и нет ни какого выхода…

— Есть, — перебил его Скотт и, поправив смятую рубашку, продолжил, — Латиф не такой дурак, он понимает, что мы знаем достаточно. По этому чтобы нам остаться в живых, мы должны узнать планы Латифа, и давать ему информацию о Картере частично.

— Ага, — да Силва потер руки, — ты хочешь подставить Картера и его приятелей? Интересно, как ты это хочешь сделать.

Тёрнер закусил нижнюю губу и, посмотрев на своего друга, склонил голову на бок.

— Самое главное заставить поверить Латифа в то, что без нас он не проникнет в гробницу, по этому, позволь мне поговорить с ним. Я не понял, ты, что не доверяешь мне? Успокойся, я же твой друг.

— И при любой возможности избавишься от меня, — вспылил да Силва и тут же умолк под пристальным взглядом Скотта.

— Мне кажется, я никогда не подводил тебя, — в голосе Тёрнера, Пабло услышал металлические нотки, — а минутная слабость, не дает тебе права мне говорить всего этого. Да, я работал на тебя, но ты всегда оставался моим другом. Теперь же, когда я пытаюсь спасти наши задницы, ты начинаешь считать меня предателем.

— Извини, Скотт, — осекся Пабло, — мне больше не на кого положиться. Я сильно взволнован, может быть по этому… лучше скажи, что ты задумал?

Тёрнер боялся, что да Силва может его подставить и все испортить. Ему стало не по себе оттого, что говорил Пабло, потому что Скотт искренне хотел спасти не только себя. Ему показалось, что Пабло решил избавиться от него, что-то было не так, и Скотта настораживала такая внезапная перемена в его приятеле. Он посмотрел на Пабло, который вяло, ковырялся в зубах, и поймал себя на мысли, что он, все-таки, не совсем хорошо знает его. В чужих людях гораздо легче заметить фальшь, чем в том человеке кому привык доверять. Ладно, подумал Тёрнер, поживем, увидим. Он подошел к зарешеченному окну и посмотрел во двор, несколько вооруженных людей ходили взад-вперед, держа наперевес автоматы Калашникова. Вдруг он вспомнил о Татьяне, и что-то непривычное кольнуло в груди, с ним давно такого не случалось, он почти уже забыл это ощущение. За долгие годы службы у да Силвы, он не заводил долгих отношений, женщины проходили мимо, он смотрел на них как объект удовольствия и приятного времяпровождения, не более. Тёрнер сам спрашивал себя, почему он думает об этой взбалмошной истеричке, которую порой был готов придушить. Теперь ему не хватало Тани, ее громкого смеха и бурных ночей, он жалел, что она была такой лишь под влиянием его гипноза. Потом, когда он перестал управлять ею, Скотт вспомнил, как Татьяна смотрела на него, ее глаза были полны упрека и ненависти. Порой, он сам ненавидел ее, но теперь почему-то вспомнил о ней и почувствовал тоску. Становилось жарко, солнце светило в комнату и обжигало его, вскоре дверь открылась и им принесли немного еды. Быстро перекусив, пленники, наконец, пришли к решению, что придется сотрудничать с Латифом, иначе все скоро кончится не в их пользу.