Монашество и монастыри в России XI‑XX века: Исторические очерки - Коллектив авторов

Первые же сражения мировой войны показали ее особо кровопролитный характер. Спешно переоборудовались под госпитали и расширялись монастырские больницы, открывались новые. К концу 1914 г. лазареты были открыты в 207 монастырях. 139 из них были собственно монастырскими, а 68 принадлежали другим организациям. В собственных монастырских лазаретах насчитывалось 4135 кроватей.

Наибольшее число монастырских лазаретов открылось в Московской (на 1251 кровать), Петроградской (360) и Киевской (356) епархиях. В Московской епархии особо выделялся лазарет, открытый Троице–Сергиевой лаврой (на 200 кроватей). Александро–Нев- ская лавра оборудовала и отправила на фронт передвижной лазарет. В самой Лавре был открыт небольшой госпиталь на 30 мест. Переоборудовали под госпиталь образцовую больницу Киево–Покров- ского женского монастыря. Рассчитанный на 225 кроватей, этот госпиталь в Киеве был самым большим и хорошо оборудованным. Монахини и послушницы работали в нем в качестве сестер милосердия. Лазарет при Киево–Печерской лавре имел 120 кроватей. Хорошо оборудованные монастырские лазареты были развернуты и в других епархиях.

Монастыри, размещавшие в своих стенах лазареты других организаций, чаще всего отдавали под них гостиницы для паломников, где могли разместиться порой довольно большие лазареты. Военное ведомство, например, устроило в Киево–Михайловском монастыре госпиталь на 450 кроватей. Звенигородское уездное земство открыло лазарет в Ново–Иерусалимском монастыре. Параскево–Возне- сенский женский монастырь Пензенской епархии отвел под госпиталь Земского союза трехэтажный корпус. Всего же в монастырях были открыты госпитали других организаций и ведомств на 5455 мест. Общее число раненых и больных в этих лазаретах, как видим, было даже больше, чем в собственно монастырских. Как правило, монастыри принимали участие в содержании развернутых на их территории госпиталей. Например, Ново–Иерусалимский монастырь единовременно пожертвовал на устройство госпиталя 500 руб., отапливал и освещал его за свой счет, бесплатно снабжал продовольствием.

Монахини и послушницы ухаживали за ранеными не только в собственных монастырских лазаретах, но и в других. Например, сестры Новоторжского монастыря Тверской епархии обслуживали лазарет Земского союза на 500 раненых. Во многих женских обителях было организовано шитье белья для лазаретов.

Некоторые монастыри проявляли заботу о семьях солдат и офицеров, ушедших на войну. Бизюков Григориевский монастырь бесплатно снабжал ржаной мукой свыше 750 таких семей. Нижегородский Оранский монастырь оказывал помощь 60 семьям. В десяти монастырях в 1914 г. были открыты приюты для осиротевших детей[1010].

В жизненно важное дело врачевания военных ран монастыри внесли свой вклад. В эти годы, по–видимому, стало меняться отношение многих лиц монашеского звания к делу благотворительности. Но вклад монастырей мог быть больше, если бы в предвоенные годы не был сделан резкий крен в сторону созерцательного направления. Когда пришел час испытаний, трудно было сразу развернуть дело помощи нуждающимся, не имея достаточной основы.

Между тем в стране назревала национальная катастрофа. Февральская революция 1917 г. не смогла переломить ход событий. Но она дала возможность созвать Поместный собор Русской Православной церкви. 5 июля 1917 г. Синод утвердил правила его созыва. Представители от белого духовенства и мирян избирались на епархиальных съездах. Без выборов в состав Собора вошли члены Синода, обер–прокурор, епархиальные архиереи, наместники лавр, настоятели двух монастырей (Соловецкого и Валаамского) и двух пустыней (Саровской и Оптиной). Члены Собора от монашествующих в числе 10 человек избирались на съезде мужских монастырей[1011] (проходил в конце июля). Торжественное открытие Собора состоялось 15 августа 1917 г. в Москве. Из 569 его членов 100 имели монашеский сан (в том числе 80 иерархов).

Тем временем события русской истории приближались к трагическому своему повороту.

XIX век и начало ХХ–го были благоприятным периодом в жизни русских монастырей. За это время количество монастырей и общин более чем удвоилось, численность же монашествующих (не считая послушников) увеличилась более, чем в пять раз. В жизни России монастыри играли важную роль, поддерживая основы нравственности и благочестия. Всероссийские религиозные центры (Троице–Сергиева и Киево–Печерская лавры, Оптина и Саровская пустыни и др.) играли большую роль в духовном сплочении русской нации и других единоверных с ней народов.

Вместе с тем в пореформенный период в жизни монастырей стал обозначаться кризис, связанный с необходимостью приспособления к изменившимся условиям в жизни страны. Многие монашествующие и вообще верующие люди выход из кризиса искали в дальнейшей специализации монастырей. Некоторые новые монастыри были нацелены преимущественно на миссионерскую деятельность, другие — на колонизационную. Вместе с расширением монастырской благотворительности появились монастыри, ориентированные на это дело. В сущности, оно не было для монастырей новым, но в условиях того времени имело особое значение, которое недооценивали некоторые представители монашества.

Но при всех своих неустройствах и нестроениях, проявившихся в XIX в., монастыри прочно вошли в ткань русской жизни того времени. Монашеское одеяние носили многие замечательные наши соотечественники. Монастыри — неотъемлемая часть российской истории.

O. Ю. Васильева. СУДЬБЫ РУССКИХ МОНАСТЫРЕЙ В XX ВЕКЕ

Октябрь 1917 г. прервал естественное развитие 1257 российских монастырей, история которых, в большинстве своем уходила в глубь веков.

Российские святыни, явившие миру эталоны зодчества, представляли собой творческое наследие народа, чья судьба была не отделима от судеб православных обителей. (В одной первопрестольной до 1917 г. было 25 мужских и женских монастырей, игравших большую роль в политической, культурно–просветительной жизни не только Москвы, но и всей страны.)

18 февраля 1918 г. в Москве над храмом Христа Спасителя видели странное световое явление: лучи заходящего солнца образовали крест. Это было отмечено во многих газетах. Народ увидел в этом знамение. Россия приняла на себя крест величайшего переворота…

Практическое претворение в жизнь январского Декрета 1918 года, лишившего церковь собственности, началось с монастырей. Национализация монастырей отбирала у монашествующих все юридические права и средства к существованию — земли, капиталы, недвижимость.

Созданный специально для этой цели — проведения Декрета в жизнь — ликвидационный VIII отдел Наркомюста под руководством П. А. Красикова спешил с выселением монашествующих из обителей, мотивируя это «огромной потребностью» в помещениях для «трудовых классов».

Первый удар приняли на себя московские монастыри. Настоятели получили указания освободить монастыри в трехдневный срок, передав бытовой инвентарь. В Богоявленский монастырь юридический отдел Моссовета направил распоряжение сдать все документы в семидневный срок именно в Рождество, за нежелание исполнять распоряжение власти предупредили об уголовной ответственности.

Здания московских монастырей были взяты в очень короткий срок. В Богоявленском, Николо–Греческом, Сретенском, Заиконос- пасском устроили рабочие общежития. В Скорбященском разместился артдивизион, а в самых древних — Спасо–Андронниковом, Ивановском и Новоспасском победившая власть организовала концлагеря.

К началу 20–х годов в мужских обителях города оставалось лишь по несколько монахов, большинство подверглись административному выселению. Некоторые женские обители сумели сохраниться, так как в первые месяцы Советской власти в Страстном, Никитском, Скорбященском монастырях монахини и послушницы организовали швейные мастерские, выполнявшие заказы для Красной Армии.

Ущемление Церкви в правах вызвало негодование среди духовенства и верующих. В ответ последовали первые террористические акции. В Киеве был убит митрополит Владимир, утоплен в Тоболе епископ Гермоген. Общее число жертв среди духовенства, монашествующих и мирян, стоявших вне гражданской войны, с октября 1917 по конец 1921 г. превысило 10 тыс. человек.

К 1921 г. общее число закрытых монастырей составило 700. Каждое закрытие, как правило, сопровождалось поруганием и ликвидацией священных останков православных подвижников. По официальным данным VIII отдела до конца 1920 г. было совершено более 60 вскрытий мощей в различных губерниях. Среди них: мощи Святителей московских в Успенском соборе — Св. Алексия, Гермогена, Ионы, Филиппа. Вскрытие мощей в Петрограде — Св. А. Невского, в Воронеже — Св. Тихона Задонского, в Чернигове — Св. Феодосия. Вскрытие мощей в подавляющем большинстве происходило согласно решениям местных властей (но инициатива спускалась сверху), а позже — на основании циркуляра Наркомюста от 25 августа 1920 г. «О ликвидации мощей», который предлагал провести их полную ликвидацию, опираясь на революционное сознание масс. (Мощи было велено сдавать в музей или закапывать в землю.)