Современная болгарская повесть - Стефан Дичев

Так как могут найтись люди, которые обвинят меня в том, что я не люблю спорт и футбол, то пусть будет известно, что и тоже болельщик „Рудника“ и мы ездили с Цанко на его машине в Пловдив и даже в Варну, когда наша команда там играла. Кроме того, мой сын тоже футболист и играет в команде энского подразделения пограничных войск.

В верности всего изложенного собственноручно подписываюсь

Филипп Николов Филев — мастер-проходчик».

— Много ошибок? — спросил меня Филипп на перемене.

— Ни одной, — сказала я, глядя ему прямо в глаза. — Я только вставила несколько пропущенных запятых.

14

Последние два урока я проводила контрольную работу в III «г» и попросила красивую математичку захватить мой журнал, чтобы лишний раз не спускаться в учительскую.

— О, ты многое упустила, — сказала она, вернувшись. — Веса Жикова пригласила нас всех на свадьбу. Потом они будут справлять еще одну, на селе, а сейчас только для нас. Ничего себе выдумка, скажу я тебе! Представляешь компанию — вся II «а» группа и мы во главе с директором! Удивляет меня эта женщина! Неужто она совершенно не думает о дистанции между собой и учащимися? Ведь это сильнейшее оружие педагога!

— А зачем педагогу непременно быть вооруженным? — добродушно спросил старый инженер, преподающий горные машины.

До сих пор он молча сидел рядом с нами на скамейке и жевал что-то, принесенное из дому. Ему, видно, не хотелось разворачивать сверток, и, потому, откусывая, он каждый раз прятал лицо в шуршащую газету.

Математичка молча повела красивыми глазами на него, потом на меня и пожала плечами, это, очевидно, означало: ничего не поделаешь — старость.

На свадьбу мы отправились вместе с Андреевой. Дверь нам открыла худенькая темноволосая девушка с белым перышком на блузке. Вешалка была загромождена кучей пальто, но кто-то предусмотрительно оставил свободными два первых крючка.

— Похоже, мы не опоздали, — засмеялась Андреева.

На ней было красивое платье из вишневого бархата, слегка попахивающее гардеробом.

— Подарок отдай ты, — попросила я.

Мы сообща купили новобрачным вазу из чешского стекла.

Услышав наши голоса, откуда-то выскочила Веса Жикова и, откинув свадебную фату, долго целовала нас в щеки.

В комнате за столом действительно уже сидела вся II «а» группа, но пирамиды бутербродов оставались еще нетронутыми.

Из преподавателей не пришел никто.

— Убить их готова! — отчаянно прошептала Андреева улыбаясь, потому что Веса смотрела прямо на нас.

И вдруг моя старая сослуживица поднялась, выпрямилась, словно какая-то сила расправила ее согнутые плечи.

— Ну, пора начинать! Я здесь самая старшая, так что ты, новобрачный, изволь меня слушаться. Наливай!

И под веселые взгляды присутствующих она одним духом выпила свой бокал, потом сама налила себе еще и снова выпила. Одна только я знала, зачем она это делает: ей нужна была смелость, чтобы подавить смущение и справиться с мучительной ролью, так неожиданно свалившейся на ее плечи.

— Чей это там аккордеон? Что за свадьба без музыки? — задиристо воскликнула она.

В ее честь аккордеонист заиграл вальс. С комком в горле смотрела я на милый, старомодный танец Андреевой. Смущенный жених не умел танцевать, беспрестанно ошибался и старался смехом компенсировать свои ошибки. А Веса каждый раз, услышав звонок, вздрагивала и, откинув фату, выскакивала в переднюю.

Нет, пусть после колебаний, пусть с опозданием, но товарищи мои не могут не прийти на эту свадьбу. Я всем сердцем чувствовала, как необходимо их присутствие старой Андреевой, Весе Жиковой, им самим. И мне.

Первым пришел инженер Харизанов, спокойный, с выступающим из-под пиджака пивным животиком. Его беременная жена поморщилась и сразу же попросила открыть окно.

Потом неловко пошла преподавательница химии, воротничок ее кружевной блузки вздрагивал на каждом шагу.

Пришли и оба электрика, друзья, в одинаковых серых костюмах, с одинаковыми клетчатыми галстуками.

Руки у Весы дрожали, когда она наполняла наши бокалы, и на скатерти уже темнели круглые винные пятна.

— Налей мне, — запыхавшись, попросила Андреева.

Я диву давалась, как она владела каждым своим движением.

А в прихожей счастливо и звонко продолжал заливаться звонок.

Разумеется, пришли не все. Не было и многих из тех, на кого я надеялась до последней минуты. Но зато совсем неожиданно явился старый инженер, преподающий горные машины. Я привыкла видеть его в неизменной полуспортивной куртке, и сейчас в своем официальном костюме старик выглядел стройным и помолодевшим. Он галантно поцеловал руку Жиковой, встав на цыпочки, похлопал жениха по плечу. Наконец-то Андреева нашла себе партнера для танго. Чтобы полюбоваться на них, молодежь отступила в сторонку. Полузакрыв глаза, старики бесшумно и красиво скользили по паркету, и фигуры танго, сложные и переплетающиеся, словно бы уводили их от нас к былому, нереальному миру их юности.

Я накинула чье-то пальто и вышла на балкон. На другой стороне улицы толстый мужчина и голосистая женщина в нейлоновом фартуке при свете фонаря мыли автомашину. Шланг тянулся из окна кухни, где у крана дежурил некий невидимый Пламенчо, которому мужчина бросал громкие флотские команды.

— Стоп воду! Дать воду!

Кто-то неслышно остановился рядом со мной.

— Вышли подышать?

Я обернулась. Это был наш старичок. В полумраке, словно лезвие ножа, белел краешек платочка в верхнем кармане его пиджака.

— Знаете, чем я хочу с вами поделиться? Все мы принесли Жиковой подарки, но каждый сам по себе. А ведь было бы лучше, если бы мы преподнесли ей что-нибудь сообща, от имени всего преподавательского коллектива.

Старик оживился, задвигал локтями, не вынимая рук из карманов.

— Я еще не вручил ей своего подарка, оставил в прихожей. Можно было бы его…

— А что это? — осторожно спросила я.

— Радиоприемник, — спокойно ответил он. — Настольный радиоприемник «Мелодия» в ореховом корпусе.

Он стоял, прислонившись к шершавой стене, и ждал моего ответа, а я не знала, что сказать, и только смотрела на его расплывающееся в сумраке лицо да сжимала холодные прутья решетки.

— Ну, я пойду, — обиженно проговорил старый инженер, и я осталась одна.

Сквозь стеклянную дверь балкона я видела, как он, раздвигая танцующих, пересек комнату и вскоре вернулся, неся перед собой продолговатую коробку, крест-накрест перевязанную бечевкой. Слов его я не слышала, но видела, как мои товарищи быстро и виновато переглянулись.

— Не удивляйся, — говорила мне Андреева, когда мы, возвращаясь, шли по опустевшей ночной площади. — Когда он вручал радиоприемник, ты, верно, представляла себе его спички. Правда?

Она подождала, пока я скажу «да», и продолжала:

— А теперь, увидев его снова за спичками, ты сможешь представить себе, как он преподносит свой подарок?

И, не дав мне времени ответить, переменила тему разговора. Наверное, за свою многолетнюю учительскую жизнь она поняла, что дольше всего мы помним именно те вопросы, на которые нам не удалось ответить.

У витрины часового магазина двое цыган накручивали поливальный шланг на огромную скрипящую катушку. Не разглядев в темноте возраста Андреевой, один из них, высокий, бросил нам вслед грубость.

— Вот так же было прошлой зимой, когда мы с дочкой шли из театра, — грустно проговорила Андреева.

Я была удивлена. О дочери я слышала впервые.

— Как, тебе еще никто не рассказал, что у меня есть замужняя дочь, которая живет в Праге? И что вот уже месяц, как я бабушка?

Но я уже плохо понимала ее слова. Наши окна на седьмом этаже были темны. Даже ложась спать, Михаил оставлял на кухне свет, потому что я как-то сказала, что, возвращаясь с работы, люблю издалека видеть свет в нашем окне.

Лифт застрял где-то между этажами. Я бегом взбежала по лестнице. Михаил еще не возвращался, я поняла это сразу, как только отперла дверь. На вешалке не было его ватника, не было и того влажного рудничного запаха, который пропитывал воздух прихожей.

Я попробовала проверять тетрадки, но все время прислушивалась, не щелкнет ли замок, и буквы прыгали у меня перед глазами. Взяла книгу… Наконец, вышла на балкон. Второй раз в эту ночь на тот же осенний холод, но сейчас я его не замечала. Лишь много времени спустя я спрятала руки в карманы и в левом нащупала гладкую головку ключа. Секретный польский ключ «лучник»… «Прости, что мы так долго жили в гостинице», — сказал мне тогда Михаил.

Часы на башне шахтоуправления пробили один раз. Час ночи или половина какого-нибудь другого часа. У подъезда остановился газик. Я знала его, по утрам он заезжал за Михаилом. Медленно отворилась дверца. На секунду я замерла при мысли, что из машины может выйти кто-нибудь другой… Вышел Михаил.