Слишком личное - Наталия Костина

– Ну, это несложно… – Катя, смешавшись, растеряла весь запал. Сейчас ей очень хотелось бы, чтобы этот разговор никогда ею не начинался. И еще: она была буквально потрясена тем, что старая женщина не кричала, не плакала, не отпиралась. Да, действительно, Людмила Федоровна была способна на поступок!

– Но вы ведь не думали, что это ее убьет? – спросила Катя.

– Боже упаси… – Людмила Федоровна тяжело сглотнула. – Я думала… я жаждала, чтобы и она страдала… Как я… У меня была такая боль!.. Просто невыносимая боль… И я хотела, чтобы она тоже не спала… чтобы и у нее тоже саднило. Хоть немного! Хотя бы место укола. Это было мелко с моей стороны… такая бытовая, мизерная месть… И глупо. Но, я надеюсь, это была последняя глупость, которую я совершила в жизни. Вы, наверное, по долгу вашей службы желаете все знать? – Людмила Федоровна не спрашивала и не ждала ответа. Теперь, когда у нее был собеседник, знающий всю правду, или почти всю, у нее появилась потребность выговориться.

– Она попросила дать ей снотворное, – продолжила свой рассказ старая женщина. – Я пошла за ним… И я собиралась вместо таблетки сделать ей укол. Я как раз колола Арине витамины В6 и В1, знаете, это очень неприятные уколы, болезненные. Я хотела вместо снотворного уколоть ей витамин. Чтобы у нее болело и она не спала… Да, а в кухне на столе лежала упаковка этого лекарства. Наверное, его забыл там Ваня. Его было так мало! Я все набрала в один шприц. Я вернулась к Арине и сказала, что снотворное осталось только в инъекциях. Я думала, что укол будет болезненный, гораздо больнее, чем даже витамин…

– Вы были в беседке с собаками и подслушали, как Иван со своей невестой говорили о том, что если уколоть инсулин нормальному человеку, то ему будет очень больно.

– Да, – скорбно произнесла старуха.

– Вы потеряли там свисток.

– Я всегда их теряю.

– Простите меня за назойливость, я понимаю, как вам сейчас тяжело вспоминать…

– Спрашивайте, – разрешила Людмила Федоровна. – Я все равно… все время об этом думаю… просто не могу ни о чем другом…

– Что такого ужасного сделала Ариадна Казимировна? Неужели вы пошли на это из-за того, что она завещала вам дом и вас начали травить?..

– О нет, – горько усмехнулась ее собеседница. – Это было неприятно, но я уж как-нибудь бы пережила. И поверьте мне, я бы отговорила Арину от этого некрасивого поступка. Рано или поздно, но она все-таки переписала бы завещание в Ванечкину пользу. Зачем мне этот дом? А для Ивана получить его очень важно. Очень скоро он его и получит. И снесет, и выстроит тут отель или что он там хочет. И даже памяти не останется… Простите, я отвлеклась. Вы хотите понять почему. Уже хотя бы тем, что вы догадались, вы заслужили узнать правду. И я вам скажу. Видите? – Она подала Кате фотографию, которая со вчерашнего дня лежала у нее на столике рядом с кроватью. – Вот Ариша, – Людмила Федоровна коротко вздохнула, – а вот это… мой муж.

Катя взяла фото. Улыбающаяся Ариадна Казимировна стояла в центре, рядом с женщиной в белом халате, судя по всему врачом. Обе улыбались. А мужчина, на которого указала Людмила Федоровна, находился с самого края фото. И он напряженно смотрел, пытался увидеть женщину в центре. Да, судя по портрету, Ариадна Казимировна в молодости была отменно хороша. И знала себе цену. И лицо, и фигура, и осанка… Чем-то похожа на одну из довоенных актрис…

– Да, она была красавица, – кивнула Катиным мыслям Людмила Федоровна. – А я всю жизнь была такая… слишком обыкновенная. И единственное, что у меня было, – это мой муж. Он тоже был красив, как видите. Не знаю, что он нашел во мне, когда мы поженились. Может быть, то, что я всегда была легка в общении и никогда ни в чем ему не противоречила? Хотя мы жили совсем непросто. Всю совместную жизнь по общежитиям. Детей не было – мы не хотели их заводить раньше времени… Работали, копили деньги. Нам все обещали квартиру… Его несколько раз посылали в командировки – электриком в санаторий. Раз на три месяца и два раза – на полгода. Но я только радовалась за него – побудет у моря, окрепнет… У него был диабет… в легкой форме. Ваня от него его… унаследовал.

– Иван – его внук?! И Валерия Аристарховна, выходит…

– И Лерочка, и Леночка, – подтвердила Людмила Федоровна. – После последней командировки он вернулся сам не свой. Сначала молчал, а потом собрал свои вещи и сказал, что уходит от меня. Что у него есть женщина в Новосибирске. Ирина. И у нее от него будет ребенок. Что он любит ее больше жизни. И ее, и еще не рожденного ребенка. И знает, что она его тоже любит. А на меня он смотрел как… как на пустое место! Он даже не слушал того, что я ему говорила. Он всеми помыслами был уже там, с ними. С этой Ириной и своим ребенком. И уехал. Больше я его не видела. Но я его любила. Любила! Я даже детей не родила – сначала жалела его, что так трудно живем, а тут еще и ребенок будет. В одной комнате. Не будет давать ему высыпаться… Ничего я не понимала. Ему как раз и нужен был ребенок. Как оказалось. А она его… просто использовала. Без любви. Как вещь. Причем как вещь, даже недостойную ее. Она так и сказала мне: «Кто он, а кто я!» Она была Липчанская, жена первого человека края. А он – никто, простой электрик. Но он был нужен мне! Я его любила! У Аристарха Сергеевича не могло быть детей, – в ответ на Катин вопрошающий взгляд пояснила Людмила Федоровна. – А он очень их хотел. Наследников. У них было все. А у меня – только он. Ариша… Арише было все равно – иметь детей или нет… Но она боялась потерять мужа и поэтому поехала… лечиться. Какая судьба! Зачем, зачем только мы с ней встретились!!

– Но ваш муж ее не нашел? – спросила потрясенная Катя.

– И не мог найти. Она никогда не бывала в Новосибирске. Она его обманула. Боже мой… Ариша даже не вскрикнула – ничего. Я сначала не поняла… Подумала, что эти двое наврали… нафантазировали. Что укол совершенно безболезненный. Ариша лежала, отвернувшись и закрыв глаза. Я решила, что она заснет, подумает, что это было снотворное… прикрыла ее одеялом и пошла к себе. Я уже жалела, что хотела так с ней поступить… Но мне было больно! Очень. Мне и сейчас больно… Утром я пошла, хотела сказать ей, что не могу больше оставаться с ней под одной крышей. Но она умерла. А сейчас идите… идите к себе. Я хочу побыть одна.

* * *

Катя не успела выйти из дома, как услышала шум мотора. Она тут же вспомнила наставления Вики и быстро вернулась обратно, в комнату Людмилы Федоровны.