Боги и чудовища - Шелби Махёрин

комнату и успела выхватить ее. – …Вырвалось. Она смеялась над моей шуткой. – Он внезапно посмотрел на меня, его взгляд стал острее и яснее. Спокойнее. – У нее такой красивый смех, да? Я люблю ее смех.

Я осторожно уложила Бо на подушку.

– Ты любишь не только ее смех, Бо.

Его ресницы затрепетали.

– Мы все умрем, да?

– Нет. – Я натянула одеяло ему до подбородка, подоткнув со всех сторон. – Но вот тебе мое желание: скажи ей.

– Сказать ей… – слова прервал громкий зевок, – …что?

– Что ты любишь ее.

Бо снова рассмеялся. Наконец он закрыл глаза и заснул.

И их осталось двое.

Я повернулась к Риду и вздрогнула, увидев его прямо перед собой. Он пугающе пристально смотрел на меня, как не смотрел до этого.

– Признание или желание.

Сердце у меня ухнуло, когда Рид подошел еще ближе. Тепло разлилось по всему телу.

– Признание.

Рид медленно покачал головой.

Я с трудом сглотнула.

– Желание.

– Поцелуй меня.

Я невольно приоткрыла губы, когда посмотрела на него – когда увидела это животное восхищение в его глазах, – но даже сквозь пелену алкоголя и страстного, отчаянного желания я заставила себя отступить на шаг. Рид тут же шагнул за мной. Взял меня за шею.

– Рид. Ты не… ты пьян…

Кончики его ботинок соприкоснулись с моими босыми пальцами.

– Что между нами?

– Много алкоголя…

– Мне кажется, я тебя знаю.

– Ты и правда знал меня когда-то.

Я растерянно пожала плечами, задыхаясь – от близости Рида. От его жара. Его глаза ярко блестели – он не смотрел на меня так с тех пор, как мы были на берегу моря. Ни на лошади, ни на мосту, ни в сокровищнице, ни даже под этой самой кроватью. Я взглянула на бутылку виски в руках, и жар в животе превратился в тошноту. «Алкоголь – тоже своего рода признание».

– Но теперь не знаешь.

Рид скользнул пальцами по моей шее, большим пальцем коснулся моего подбородка.

– У нас был… роман.

– Да.

– Тогда почему ты боишься?

Я схватила Рида за запястье, чтобы не дать ему коснуться моих губ. Все мое тело бушевало, восставая против меня. Все жаждало его прикосновений. Но не так.

– Потому что это не по-настоящему. Через пару часов ты проснешься с ужасной головной болью и снова захочешь убить меня.

– Почему?

– Потому что я ведьма.

– Ты ведьма. – Рид повторил медленно, вяло, и я невольно прильнула к его ладони. – И я знаю тебя.

Когда он покачнулся, я обхватила его за талию и поддержала. Рид наклонился, зарылся носом в мои волосы и глубоко вдохнул.

– Я никогда раньше не был пьян.

– Знаю.

– Ты меня знаешь.

– Знаю.

– Признание или желание.

– Признание.

Рид провел пальцами по моему шраму и наклонился ниже, скользнув носом по изгибу моей шеи и плеча.

– Почему у тебя на шее розы?

Я бессильно прижалась к нему.

– Моя мать изуродовала меня ненавистью. Коко преобразила меня надеждой.

Рид помолчал и, слегка отстранившись, посмотрел на меня. Его взгляд омрачился, когда он перевел взгляд со шрама на мои губы.

– Почему ты так сладко пахнешь?

К голове уже подступала боль, но я не обращала на нее внимания. Я закинула руку Рида себе на плечи. Скоро он заснет. Под алкоголем ему не хватало прежнего изящества – он даже равновесие сохранял с трудом и продолжал покачиваться. Я горячо молилась, чтобы завтра Рид ничего не вспомнил. Нельзя было давать ему столько пить. Боль пронзила мой правый висок. Мне самой нельзя было столько пить. Медленно и тяжело я потащила его через комнату к кровати.

– А как я пахну, Рид?

Он уронил голову мне на плечо.

– Как мечта. – Когда я осторожно положила Рида рядом с Бо – его нога полностью свесилась с кровати, – Рид поймал меня за руку и сжал ненадолго, даже закрыв глаза. – Ты пахнешь как мечта.

Похмелье

Рид

Я чувствовал себя так, словно меня сбила понесшая лошадь.

Наши же лошади нервно переминались с ноги на ногу в переулке за трактиром, фыркая и притопывая копытами. Я крепче сжал поводья. Тупая боль пульсировала за глазами. В животе внезапно скрутило, и я отвернулся от коней, зажмурив глаза от слабого утреннего света.

– Больше никогда не буду пить, – с горечью пообещал я.

Никогда в жизни больше в рот не возьму ни капли спиртного.

Стоявшая рядом лошадь подняла хвост и испражнилась в ответ.

От этого запаха я чуть не умер на месте. Прижав кулак ко рту, я с трудом привязал поводья к столбу и убежал в комнату. Остальные медленно и вяло собирали вещи. Кроме Коко и Селии. Ухмыляясь, Коко лежала на кровати, а Селия порхала туда-сюда, пытаясь помочь. Но не помогала, а только говорила. Очень громко.

– Почему ты не разбудил меня? – спросила Селия и шлепнула Жан-Люка по руке, а потом заглянула под кровать в поисках пропавшего сапога. – Ты же знаешь, что я всегда хотела попробовать виски, а вы выпили всю бутылку без меня! И еще играли в «Признание или желание»! Сам веселился, а меня не разбудил!

– Весело не было, – пробормотал Бо, принимая свою рубашку от Лу. Ночью она почему-то оказалась в умывальнике. Бо выжимал ее с несчастным выражением лица. – Это даже близко не похоже на веселье. Ты не помолчишь, дорогая?

– О, чепуха! – Прекратив поиски под кроватью, Селия встала и подбоченилась. – Я хочу знать каждую деталь. Какие вопросы вы задавали? Какие желания вы исполняли? Это что… – Ее взгляд упал на темное пятно на углу туалетного столика. – …Кровь?

Я тут же вытер его.

– Упал, когда делал колесо, – пробормотал я, щеки у меня горели.

– О боже мой! Ты не ушибся? А вообще неважно. Забудь, что я спрашивала. Вы явно прекрасно провели время без меня, так что пускай это будет твоим небольшим наказанием. Но вы должны рассказать мне все, что произошло, раз уж вы не потрудились пригласить меня. К счастью, у нас много времени по пути к Лё-Меланколик…

Жан-Люк схватил Селию за плечи, умоляюще глядя на нее воспаленными глазами.

– Я люблю тебя, Селия, но, пожалуйста, замолчи.

– Прошу, – сказал Бо, поднимая ботинок.

Селия, прищурившись, посмотрела на них.

– Что-что? – крикнула Коко. Она ухмыльнулась шире, когда мы все вздрогнули. Каждое слово резало острее ножа. – Что ты там просишь? Селия, дорогая, нам стоит говорить погромче.

Селия тоже ухмыльнулась.

– Конечно, Козетта. Ужасно грубо с нашей стороны! Стоит ли мне повторить все, что я только что сказала?

– Я думаю, это было бы