Наследники легенд - Ирина Шевченко

– Сэл бы тут и месяц просидел, еще довольнее был бы, – проворчал Сумрак.

– О чем ты?

– Да так… Спи. Завтра будем уже в Городе, найдем проводника до выхода, посмотрим то место на севере и уходим из этого кармана. Как тут только люди живут?

– Хорошо живут. Тихо, мирно… скучно…

Три дня прошли незаметно. За друзей Сэл не беспокоился, тем более что люди, с которыми они приехали на мельницу, сразу предположили, что обоз задержится в замке – знали, что говорили. Но и тут скучно не было: к ночи, той самой, Чародейкиной, прибыла еще одна телега с расположенного неподалеку хутора. Хуторские готовили на продажу сыр, но и вина привезли, и закусок, так что праздник, пусть не так, как в замке, но отметили. Даже танцы были – под губную гармошку и с тем, что на восьмерых мужчин приходилось всего две женщины, Вель и толстая, в три обхвата, жена одного из хуторян, но было весело. Потом лесочек неподалеку приметили, на охоту вдвоем ходили. Вернулись без добычи: набрели на одного зайца, облезлого по весне, тощего, и жалко стало, и смешно – кусок хлеба, что с собой брали, под кустом для ушастого оставили и ушли. Зато…

Сэллер тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Пора было укладываться спать. С утра в путь, и все по новой: дорога, дорога. Куда – непонятно. А Вель сегодня уляжется где-нибудь в стороне. Не так, как в эти ночи – под боком, согревая своим теплом, иногда во сне тычась в щеку влажным носом. Уютно так. И спокойно. И, по сути, не важно, в какой она ипостаси, главное, что рядом. Маг поискал взглядом волчицу. Не нашел и отчего-то встревожился. Вышел во двор, огляделся и заметил на противоположной стороне, там, где стояли совсем заброшенные склады, проскочившую в черный проем двери тень.

Когда он вошел внутрь, Авелия уже сидела на корточках, громко и тяжело дыша. Сквозь выбитые окна в помещение попадал свет от горевших во дворе костров, и в этом неровном свете она, с прилипшими к взмокшему лбу волосами, со вздрагивающими от холода плечиками, казалась совсем маленькой и беззащитной. Несложное плетение – и девушку окутало облачко тепла.

– Так лучше?

Вель вздрогнула, сжалась, пытаясь прикрыть наготу, не понимая, что сейчас она для него самая прекрасная женщина в мире. Во всех мирах. Потянулась к принесенной с собой сумке.

– Зачем? – спросил Сэл, имея в виду ее превращение.

– Смотрят все как-то…

– Кто смотрит? Что за глупости?

Девушка накинула рубашку, но продолжить одеваться он ей не дал. Подошел, обнял.

– Что случилось? Ты из-за этого охотника?

– Какого охотника? – не поняла Вель.

– Тот мужик в плаще, что во дворе к тебе подходил. Чего хотел?

– А, этот… Ничего. За ухом почесать.

– Еще раз сунется, я сам его почешу, – пообещал Сэллер. – И за ухом, и промеж глаз.

– Злой ты. – Авелия приподнялась на цыпочки и шутливо куснула его за мочку. – Пусти, мне одеться нужно.

– Не нужно, – руки скользнули под тонкую ткань.

– Сумасшедший. А если кто-нибудь увидит?

– Тут темно, и мы одни…

Он ошибся. Было не так уж темно. И за ними наблюдали. Внимательно наблюдали.

Собирались выехать на рассвете. Но тут не было рассветов. Мутное небо, забывшее, как выглядит солнце, становилось сначала серым, потом светло-серым. В особо ясные дни – молочно-белым.

Но этот день был обыкновенно серым.

Серое небо. Серые голые деревья. Черная земля.

Вереница телег. Колеса скрипят: скрип-скрип, скрип-скрип. Качаются над черной землей свесившиеся с повозки ноги – хорошо. Потом снова придется идти, уступив место кому-нибудь другому. Людей много, повозок всего семь. Скрип-скрип, скрип-скрип…

– Дура-девка. Прав лорд, все испортишь.

Он появился вчера. Назвался Барслаем. Не старый – на вид лет сорок. Высокий, короткие черные волосы, борода, под левым глазом тонкий белый шрам. Тот эльф решил перестраховаться и прислал ей помощника.

– Ничего не испорчу, – ответила она одними губами, даже не глядя на шагающего рядом с телегой мужчину.

– Испортишь. Не о том думаешь. Взглядом скоро дыру в своем магике протрешь. Убрать его, что ли, чтоб не мешал дело делать?

Тут уже посмотрела. Так посмотрела!

– Только посмей.

А в ответ глумливая улыбка. Пришлось уточнить:

– С теми, кто мне мешает, я привыкла разбираться сама.

Галла

Вечером четвертого апреля по местному календарю мы прибыли в место, тут называемое Городом. Наверное, когда-то здесь и был город. Сохранились остатки стены и две высокие башни: одна каменная (в ее окнах кое-где горел свет), вторая – деревянная, с пустыми черными бойницами. Камень и дерево – непонятно, почему так. Может быть, строили в разное время. А может, перестраивали.

За стеной начинался сам Город, такой же странный. Было видно, что некоторые дома новые, а некоторые переделаны из древних строений. Например, к стене из белого камня пристроился кирпич или саман, с одной стороны здания большие окна, с другой – маленькие, на изящных колоннах держится соломенная крыша… В общем, занятная архитектура. Но любоваться ею желания не было. Хотелось отдохнуть: выкупаться и выспаться в нормальной постели – нам пообещали все это по пути, сказали, что тут есть гостиный дом для заезжих торговцев, да и жители охотно пускают на постой. Я боялась, что для такой оравы попросту не найдется места, но голова обоза успокоил, сказав, что сами они в гостиницу не поедут, а станут с телегами прямо на ярмарочной площади.

– Нам-то что? Распродадимся и по домам.

– Там и вымоемся, – с усмешкой шепотом закончил за него Лар.

В войну мы и сами могли дланями не менять одежды, ночуя, где придется и если придется, но мирная жизнь разбаловала, и мне хватило ночи на мельнице. Спать в шубе – удовольствие еще то!

Но обитателей кармана такие мелочи не волновали, и гостиный дом, даже по меркам Кармола вполне приличный, пустовал. А потому хозяин этого убыточного, судя по всему, заведения, несмотря на поздний час, принял нас с радостью. Разбудил домочадцев: жену, дочь лет пятнадцати и двух сыновей-подростков, – и в течение часа нас устроили, накормили и нагрели воды для купания. Впрочем, с купанием я погорячилась. Но даже обмыться в небольшом тазу казалось счастьем.

Узнав, что расплачиваться мы будем деньгами, трактирщик погрустнел, прикинул что-то в уме и заломил цену, по которой за Чертой, можно было купить гостиницу целиком. Хвала богам, золото у нас еще оставалось. Но когда я наобум предложила мужику кое-что из своих целительских запасов, тот просиял и за банку заживляющей мази и два мешочка трав снизил плату в два раза. Знала бы, побольше всего прихватила бы.

Утром мы с Илом отправились к градоправителю. Тэр Винсо советовал обращаться сразу к нему, а не искать случайных провожатых.

Ратушей тут служила та самая уцелевшая каменная башня на въезде. Правда, градоправителя мы в ней не нашли. Плюгавенький мужичок в потертом сюртуке, как я поняла, тоже не последнее лицо в городской управе, посоветовал поискать его на ярмарке. Пришлось топать на рынок, а там спрашивать торговцев и покупателей, не видали ли они местное начальство.

Ярмарке было далеко до тех, на которые мы ходили в Марони, но для здешних она наверняка казалась огромной. Помимо крестьян, с которыми мы сюда прибыли, были еще приезжие, разложившие свой товар прямо на повозках, и местные торговцы, занимавшие длинные деревянные прилавки.

– Барслай? Ты, что ли?

Я обернулась на этот возглас и не ошиблась – адресовался он охотнику, приставшему вчера к обозу.

– А говорили, ты в ту зиму утоп. Под лед, мол, ушел и не нашли…

– Кто говорил? – Охотник заметил меня, но тут же отвернулся. – Ерунду болтают. В большой мир я ходил, на промысел.

– Ил, – я дернула мужа за рукав, – этот Барслай выход из кармана знает. Может, стоит его спросить?

– Тут многие знают, – пожал плечами Иоллар. – Но не каждый поведет. Да и не нравится мне этот мужик.

– Чем?

– Демоны его знают. Но он тоже в гостинице остановился, так что, если других кандидатов не будет, всегда успеем договориться.

У повозки с тяжелыми винными бочками отыскался градоправитель, седовласый, гладко выбритый мужчина лет пятидесяти, увлекшийся беседой с торговцем и дегустацией товара. Оторвался он от этого занятия неохотно, но обязанности есть обязанности, и, вкусив последний предложенный сорт (что-то мутно-желтое с кислым запахом), тэр Грай счел, что беседовать о делах на улице несолидно, и повел нас обратно в башню.

– Случайно, значит, к нам? – вопросил он, усевшись за стол в своем кабинете.

Стол был обеденный, а не письменный, да и сам кабинет напоминал больше холостяцкую гостиную: минимум мебели, максимум пустых бутылок и грязная тарелка на подоконнике, в которой то ли уснул, то ли умер большой рыжий таракан.

– Случайно, – подтвердил Иоллар.

– А теперь назад хотите? Понимаю. Только дело-то деликатное. Мы ж то ведь тут все свои, живем тихо, никого не трогаем. И нас не трогают. Потому как не знают про нас-то. А вы, как за Черту выйдете, возьмете да расскажете кому. А мы-то ведь неплохо живем, хозяйства держим…