Сказки и предания алтайских тувинцев - Эрика Таубе

Что бы от него осталось, если бы ему дали триста пятьдесят ударов? А Арвыйанг-то ведь — один из достойнейших людей, человек, знающий все девять мудростей. Ну если не все девять, то три- то из них мы увидим! — решили тут.

И когда он согласился: «Так тому и быть!»— ему сказали:

— Ты говорил: «Мое черное ружье врезается мне в плечо!»

И он решил: «Буду стрелять в цель!»

— Если я, выстрелив подряд три раза, попаду, зовите меня метким!

На расстоянии пятидесяти шагов насадили на пику серебряную монету. Он встал, широко расставив ноги, вложил одну пулю в ствол ружья, а две вложил в рот. Казалось, что раздался лишь один выстрел, но из ствола трижды шел дымок. Когда взяли и посмотрели серебряную монету, то увидели в ней три соединяющиеся цветком дырки.

— Ах ты, — закричали, — милостивый! Вот это был выстрел! А теперь пусть покажет свое умение плавать!

Привели его к берегу красных вод реки Хомду. Он быстро снял с себя сапоги и платье и бросил их на землю. Потом он поджег один запал пропитанного порохом трута, спрыгнул с берега и переплыл реку; доплыв до противоположного берега, он перевернулся на спину и, еще прежде чем догорел подожженный трут, приплыл обратно и вышел на берег.

— О, вот это настоящий мужчина! — закричали все, восхищаясь им.

А третьим было то, что ему велели прочитать наизусть текст «Бандзыракчы». Пригласили двух ученых лам, приготовили высокое сиденье из подушек и войлочных ковров и велели ему читать наизусть «Бандзыракчы». И он начал декламировать на следующий день в полдень с преимуществом во времени в три строфы. Оба ламы не смогли догнать его и отстали.

— О да, он человек прекрасных дарований! Разве не так? Ну и добрый же герой! — говорили вокруг, и ему пойали арагы в чаше из золота и серебра, забили скот для его ночного пира, на прощание подарили ему шелку на шубу и хадак и проводили его.

Когда он вернулся в свою юрту, один человек из монастыря Далай дербетов в Увсу пришел с приглашением прийти в их монастырь. Он пошел туда, два дня ему велели ждать и отдыхать. А на третий день пришел знаменитый Хамбы Лама и, обменявшись с ним приветствием, спросил:

— Что есть один?

Арвыйанг ответил:

— Если бы не было одного, откуда бы взялось число «тысяча»?

Тот спросил:

— Что есть два?

— То, что увидел двумя глазами, может ли человек потерять?

— Что есть три? — спросил Хамбы Лама.

— Лошадь, у которой связали три ноги, может ли она далеко уйти?

— Что есть четыре?

— О, четыре! Когда достигнешь четырех лет, почему бы не начать работать?

— Что есть пять?

— Как пройдет пять девяток, не замерзнет ли суп в тарелке?

— Что есть шесть?

— Если астролог не знает своих астрологических расчетов, к чему ему тогда носить это имя?

— Что есть семь?

— Когда Семь ханов достигнут зенита, почему не наступает тогда рассвет?

— Что есть восемь?

— О, если восемь вечеров подряд читать священные тексты, почему бы не разбогатеть от этого?

— Что есть девять?

— Почему человек, владеющий девятью премудростями, ложится спать на пустой желудок?

— Что есть десять?

— Почему заняты не все седельные ремешки [110], когда убит олень с разделенными на десять ветвей рогами?

И он засмеялся так громко, что разлетелись надвое рога пестрого козла, рога ста оленей и хвост темно-каурой лошади. Тут все закричали:

— Вот это действительно добрый герой удивительнейших способностей, добрый, добрый!

Арвыйанг, одетый в шелка, поскакал на своем иноходце и приехал, дважды переночевав в пути, к своей юрте.

Тут сказала его жена:

— Ты не остался здесь со своей семьей и оставил здесь одну меня, девушку из чужой страны. Я ухожу обратно! — И она собрала свои вещи. Арвыйанг взял шоор, подул в него и всей душой своей вопросил свою поседевшую мать Хомду и своего покрытого снегами великого Хан Гёгея о том, почему все так получилось.

Сколько дней играл он на шооре, не выпуская его из рук! Тут жена его сказала:

— Ой, не сохнут ли у тебя рот и горло?

И раз она спросила так, стали они опять разговаривать и болтать друг с другом, и она осталась у него.

Так добросердечие ведет к добру.

75. Поучение

Когда мужчины вместе едут верхом по стране, то, говорят, всегда там с ними Белый хозяин Земли.

Почему так говорят?

Когда кто-нибудь помянет добром наш золотой мир, нашего великого Гурмусту, всех наших людей, то, сколько бы ни промелькнуло перед ним и ни убежало бы от него всякой дичи, не останутся пустыми его седельные ремешки [111], исполнятся его желания. Когда молодой человек благочестиво разбрызгивает в жертву белое питье [112] и радуется, беседуя с другими, смеется и живет счастливо, давая простор всем своим силам, радуется вместе с ним и Алтай и исполнит желания этого человека. Не надо ссориться, не надо говорить плохо друг о друге. Когда едешь на лошади, нужно дать ей хорошенько отдохнуть. Когда находишься сам в пути, надо внимательно следить за собой. Когда на плече у тебя ружье, нужно обходиться с ним разумно, и тогда ты будешь тем, о ком говорят:

Справедливый ведет за собой справедливых.Праведный ведет за собой праведных.

Кто, бывая в юрте, часто подолгу беседует со старыми людьми и прислушивается к взрослым, тому прибавится от них разума. Если из десяти услышанных истин он запомнит одну, то, прожив так тридцать дней, он запомнит тридцать истин. А за год это триста шестьдесят пять истин. У такого человека уже немалые знания. А никто еще не слыхал, чтобы человек, знающий девять премудростей, лег спать на голодный желудок.

Вот такие напутственные слова остались нам от нашего великого наставника по имени Арвыйанг.

76. О происхождении скороговорки

Есть скороговорка, которую нужно произносить, не переводя дыхания:

Билдим билдим бир шаварты,шавартынынг джакша бёлюк,бёлюктюнюнг оёленг агаш,агаштымынг арван гузук,гузуктунунг гурван хээр,хээртининг гезер тайга,тайгатынынг дарвыл овюс,овюстюнюнг орге гарыш,гарыштынынг джеди гулаш,гулаштынынг гуу дёнг!

Давным-давно в районе Цэнгэла жил вор по имени Хар Битегеш. Си был мал ростом, очень мал ростом, и был он ловким вором. Когда хозяин скота избивал его палкой или дубинкой за то, что он угонял воровски скот и похищал коней, он во время избиения соскальзывал вниз по боку коня, так что удары приходились по луке седла, — вот какой это был хитрый человек!

Однажды, когда этот человек ехал на коне вверх по долине реки Бёхмёрён, он завернул в один аил, а там лежала бальная старуха.

— Ой, мы слышали, что вы человек с запада, из района божественного Сарыг Даа. Вот я так тяжко заболела. Вы, наверно, знаете какое-нибудь средство от болезни. Не поможете ли вы мне в моей беде? — так она сказала.

Тогда тот человек сказал эти стихи и удалился.

Когда он во время одной из своих воровских вылазок опять попал туда и вошел в ту же юрту, эта женщина сказала:

— О, благодаря твоему чтению стихов, которые были словно молитва, мне стало уже на следующий день лучше, и я выздоровела!

77. Балджын Хээр

У тебя кандык и саранка есть, мой Алтай,У тебя юноши и девушки есть, мой Алтай,У тебя иноходцы и скакуны есть, мой Алтай,У тебя разумные и мудрые есть, мой Алтай!

Пусть шоора нежное звучаниеСократит твою долгую ночь!Пусть игила грустный напевРазмягчит твои твердые кости!

Сиротой — без родителей — был он, Балгынак.Бедняком — без скота — был он, Балгынак.Но видя богатство богачей,Он не исполнялся завистью.А видя смелость богатырей,Балгынак не чувствовал себя слабее.

Ведь с ним всегда былаЕго единственная сестра Алдын Гээш.Ведь под его седлом всегда былЕго единственный конь Балджын Хээр.

Алдын Гээш —Она была первой из достохвальных девушекВсех шести хошуунов,Она была первой из цветущих девушекВсех семи хошуунов.

Его Балджын Хээр —Он был первым из пятнистых коней,Наполнявших Алтай,Первым он был из коней темногривых,Наполнявших равнины.

И наконец сам он, Балгынак,—Непревзойденной была ловкость десяти его пальцев.Когда он стрелял — что это был за стрелок!Когда он боролся — что это был за силач!Прославленным сыном своего отца был он!

Не долго ему пришлось ждать суженой.Однажды появилась невеста и сошла с коня.И толпами собрался народ.И все люди праздновали этот день.

Родившийся с умелыми руками БалгынакНа следующий же день взялся за оружие.К пестрым вершинам своего АлтаяЗа добычей он поскакал.

Жена его послала свою золовкуАлдын Гээш За кандыком и саранкой.

Хозяин мрачных ущелийБлагородный великий УзээнекБыл тронут красотой нежной девушки,Увццев ее, он смутился.Не смог он удержатьсяИ спрятал ее суму с корешками.

Невестка, полная черных мыслей,Жестоко избила бедную девушкуИ прямо среди темнейшей из темных ночейВыгнала бедную из юрты ее брата.

Алдын Гээш, удрученная и грустная,Бесцельно бродила среди пестрых вершин,Одолеваемая голодом и жаждой,Пела она от всего сердца:

«Отдай же мне мою красивую красную суму!Возьми за нее мое красивое девичье тело,Узээнек, Узээнек!»

Скалы и камни запели, вторя ей.Текучая вода журчала, вторя ей.Молодые травы шелестели, вторя ей.Сандал качался и гнулся, вторя ей.

«Отдай же мне мою красивую красную суму!Возьми за нее мое красивое девичье тело,Узээнек, Узээнек!»

«Возьми же свою красивую красную суму,Отдай мне за нее твое красивое девичье тело,Алдын Гээш, о Алдын Гээш!»

Рожденный мужем БалгынакПриторочил столько диких овец и оленей АлтаяК седлу своего бесценного коня,Что на пути домой его шатало.

А тем временем его жена, полная черных мыслей,Послала его милую сестру на верную гибель.Ее старший брат, Балгынак, стал несчастным,Охваченный болью и тоской,Стал он без меры пить арагыИ потерял свою добрую славу.

От верного коня остались лишь кожа да кости,А сам он весь распух от арагы.Эту черную воду — дьявольский напиток —Он пил и пил, и ничего иного он не ел.

Но в один прекрасный день пришел он в себя,Поднялся на свою высокую гору:«Надо, наконец, подумать о пропитанииИ настрелять себе дичи», — решил он.

Но и на расстояние, на которое мечут бабки,Глаза его, увы, уже не хватало!Силы на то, чтобы натянуть его мощный желтый лук,У него, увы, уже не достало!

Не убил он даже и мыши,Проездил он целый день напрасно!

От усталости он изнемог.Рот и горло его пересохли,Жажда стала невыносимой.И он поскакал в поисках какого-нибудь аила.

Его благородный конь, его Балджын Хээр,Напрягает все свои силы и летит вперед.Он проносится мимо глубоких вод,Он мчится над отвесными скалами,Он вылетает из мрачных ущелий,Он отскакивает от покрытых снегом ледников.

Священные небеса и чистые горные леса,Пестрые снежные вершиныИ полноводные целебные рекиУстрашает дикий крик человека,Пристрастившегося к арагы.

«О, как горит кончик моего сердца и печень!Вот-вот оборвется красная нить моей жизни [113]!За арагывай, да за один только глотокОтдал бы я своего Балджын Хээра!»

Стальная подкова Балджын ХээраКоснулась берега озера Барга.Изо всех юрт, стоявших там в ряд,Направился он к ближайшей.

Балгынак, одержимый страстью,Устремился в самую пасть погибели:Услыхавший его крики человекПоджидал его уже с нетерпением,С дажыыром, полным арагы, в руках,Заранее уже торжествуя.

Балгынак, совершенно раскисший,Видит перед собой дажыыр,Хватает его: «Вот что я хочу опрокинутьВ мою пересохшую грудь!»

Но тот вдруг дажыыр отвелОт губ его, дрожащих от нетерпения:«Прежде чем выпьешь и смочишь губы,Дай, Балгынак, сначала слово мужчины:Будет ли моим твой Балджын Хээр,Как только получишь дажыыр, полный арагы?»

«Он ведь не отец мне, этот Балджын Хээр,Он ведь всего-навсего сын кобылы!Так больше не мучь меняИ поскорее смочи мне рот и горло!»

Кто бы не захотел иметь Балджын Хээра,Ведь равного ему во всей стране не было!В одно мгновение вскочил чужакНа любимого коня Балгынака.«Пока полный дажыыр опустеет,Я уже обскачу вокруг озера Барга!»

И только когда издал чужак пронзительный крик,Когда залился он дьявольским смехом,Понял Балгынак, давший ему свое слово,Что он наделал, несчастный!

Черная вода, этот чертов напиток,Уже обожгла его губы.Чужеземец, которому так посчастливилось,Ускакал прочь, давя все на своем пути.А Балгынак с головой одуревшейОстался на месте, оскорбленный и униженный.Того, что случилось,Обратно уже не вернуть!Крепко сжав зубы —Пил он горькую воду — Балгынак,Глотал, глотал, глотал ее.

Но еще не успев добраться до дна дажыыра,Услыхал он ржание своего Балджын Хээра.О, горе! Когда подбежал к нему Балгынак,Услыхал он только насмешки чужеземца,Схватил тот седло и уздуИ швырнул ему навстречу!Внутри у него все сжалось,Все внутренности его горели огнем,Рассудок его помутился,Ноги и руки ослабли.

У своего благородного коня,Оставшегося еще с отцовских времен,У его золотого коленаИспросил он благословенья.

Из его хвоста — прекрасного, как ленты джалама,Вытащил он волосок и спрятал его в своей шубе.Испугали его ясные, как стекло, глаза коня,Ужаснуло его великолепное, как дворец, тело коня,С трудом оторвал он взглядСвоих сверкающих пестрых глаз, проливая слезы.И он пошел вдоль по берегу большого озера.И никто его там не заметил.С седлом и чепраком за плечами —О, горе, так ушел несчастный, — горе!

Камышинки на озере БаргаОпустили головки, вздыхая:С лицом, белее снега,Со щеками, краснее крови,Где она, твоя Алдын Гээш?—Балгынак, Балгынак!Со станом благороднее, чем стан оленя,Со спиной длиннее горного хребта,Где он, твой Балджын Хээр,—Балгынак, Балгынак!

Один камышовый стебельСорвал он и сделал из него шоор.Единственный волос, оставшийся ему от его коня,Живешь ты на земле или нет,—Балгынак, Балгынак!

Деревья и камни со всех восьми сторонПробудились и слушали его!Текущие воды со всех девяти сторонОстановились и слушали его.Летящие птицы сложили свои крылья,Глядели вниз и слушали его.Скачущие звери преклоняли колени,Туго натянул он и сделал себе игил —Балгынак, Балгынак.

Пестрые глаза его были полны слез,В груди его накопилась горечь.Ты, освещавшая луну и солнце,Алдын Гээш, Алдын Гээш!

Ты, объехавший озеро Барга,Балджын Хээр, Балджын Хээр!А ты, кому теперь все равно,—Глядели вверх и слушали его.Камыши на озере БаргаСклонили свои головки и слушали его.

Деревья и скалы, текущие воды,Летящие птицы, скачущие звери,Камыши на озере Барга,Комары в степях Балхаша —Плакали все вместе в один голос,Рыдали все вместе, причитали в один голос.

Их слезы слились воедино,И получился настоящий потоп.А отвергнутого, одинокого БалгынакаПоглотило глубокое озеро.

С тех пор прошло уже много лет,Распалась великая страна.Пришлось богатому АлтаюОтдать неверным озеро Барга-хёл.А поступь Балджын Хээра,И голос Алдын Гээш,И жалобы БалгынакаНам шоор да игил сохранили.

Приложения