Заколдованные леса - Тутуола Амос

И вот, объяснивши сыну их возможности, дровосек живо принялся за дело — срубил с деревьев несколько веток и срезал несколько гибких прутьев. Ветки он подровнял в одинаковой степени — немного длиннее, чем рост у Симби, — а прутьями крепко связал их вместе, так что получились носилки для человека.

Потом он срезал множество листьев и сделал мягкий настил к носилкам, чтоб ветки с прутьями не поранили Симби. Потом они бережно приподняли Симби и уложили ее на зеленый настил. А сверху прикрыли широкими листьями — плотным слоем, от шеи до пяток, — поскольку вся ее одежда истлела, пока сама она задыхалась в горящем дупле.

Устроивши Симби на мягких носилках, отец-дровосек обвязал веревкой голову заранее убитой змеи и отдал веревку в руки своему сыну, чтоб он захватил змею — для обеда, — а сам взвалил себе на плечи снаряжение, которым они подрубали дерево. Приготовившись таким образом в обратный путь, они положили носилки на головы. — отец впереди, а сын позади — и отправились в город, чтоб врачевать там Симби.

Часа через два они прибыли в город. И доставили Симби к себе домой. А доставивши, взяли сухую тыкву, выдолбленную наподобие барабана или сосуда (такая тыква называется «калебас»), и начали громко по ней стучать, чтобы дух Симби вернулся обратно, потому что он уже отправился в небеса. После пятиминутного призывного стука дух свернул с дороги на небеса и вернулся к Симби, и она ожила. Тогда они дали ей, чтоб она проглотила, несколько исцелительных внутренних средств, а раны на теле от укусов змеи присыпали порошком для наружного заживления.

Так дровосек избавил ее от гибели.

— Рэли! Рэли! Рэли! — слабым голосом воскликнула Симби, как только дух возвратил ей жизнь. Она считала, что путешествует с Рэли, которая блуждала по Темным джунглям.

Симби не понимала, где она находится и кто ее спас от огненной смерти. Потому что, хоть дух и вернулся к ней снова, все вокруг для нее было как странный сон.

— Рэли? — мягко переспросил дровосек.

— Она моя подруга. Мы скитались вместе с ней по Темным джунглям, до того как меня унес орел. И мне очень хочется узнать, где она сейчас, — окончательно опомнившись, объяснила Симби.

— Я не знаю Рэли, и мне неведомо, где она, — так ответил Симби ее спаситель.

Недели через три Симби полностью исцелилась и выглядела, как будто ни в чем не бывала —. ни в бедствиях, ни в когтях у орла, ни в огне, ни в чреве у почти проглотившей ее змеи.

— Огромное спасибо, дровосек! — сказала своему спасителю Симби. — К сожалению, у меня нет денег, чтобы расплатиться, за исцеление и великие труды, которые потребовались от тебя, когда ты вызволял меня из дупла.

Но с тобой непременно расплатится бог, и его воздаяние окажется гораздо щедрей, чем все мои «спасибо».

А я завтра утром снова отправлюсь в путь и буду весьма признательна тебе, если ты в своей доброте покажешь мне безопасную дорогу из твоего города к моей деревне.

— И где же твоя деревня? — поинтересовался дровосек.

— О, моя деревня очень далеко, — призналась дровосеку Симби.

И он объяснил, что иного пути, кроме Дороги Смерти, не знает.

— В самом деле? — спокойно спросила Симби.

— Да, Симби, в самом деле, — сказал дровосек.

А потом спросил, что же ее заставило уйти из дому в дремучие джунгли, обрекши себя на мучительные лишения, которые уже встретились ей в пути, и бедствия, которые ее еще поджидают — возможно, до самой смерти.

— Видите ли, господин дровосек, — откровенно и по всей форме ответила ему Симби, — случилось так, что, только когда меня украл с перекрестка дорог у нашей деревни человек по имени Дого, я осознала всю глубочайшую погубность своего решения изведать бедность и бедствия вопреки предостережениям моей состоятельной матушки, которую я не желала слушать. А с тех пор, как Дого продал меня, я прилагаю все силы для возвращения домой, но, увы, безуспешно.

— Так, быть может, если я пообещаю доставить вас через несколько месяцев домой, вы примете мое предложение о женитьбе на вас? — официально, но обманно спросил ее дровосек, потому что она стала на диво красивая и люди толпами рвались к нему в дом с надеждой увидеть ее красоту. А когда она ненадолго выходила из дома, к ней отовсюду мчались прохожие — только чтоб насладиться ее красотой хотя бы в течение нескольких минут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Мне кажется, господин дровосек, вы просто хотите воспрепятствовать моему уходу от вас. Но все ваши действия при спасении меня из дупла убеждают в том, что вы всегда выполняете обещанное. А поэтому я готова принять ваше предложение. Но с условием, что если вы не доставите меня в мою деревню, то день для вас обернется ночью.

И Симби стала женой дровосека.

Правда, к несчастью, месяцев через девять она родила младенца, мальчика. И вскоре он вырос в такого ребенка, с которым она не могла расстаться ни на минуту. И ее наполняла материнская радость с раннего утра до позднего вечера. Но к этому времени там вдруг стали умирать сразу по нескольку горожан ежедневно, чего до тех пор никогда не случалось и что увиделось королю как дурное знамение, а поэтому он вопросил их бога, какая жертва могла бы изгнать склонность к совместной смертности у людей.

И бог открыл ему, что такую склонность можно изгнать через жертву в ступе, куда положат живого ребенка, а мать обяжут истолочь его с мылом. Потом эту смесь, или мыло джу-джу, надо распределить среди жителей города — каждому жителю для трехкратного омовения, — и смерть не посмеет приблизиться к человеку, как только учует, что от него исходит живительный запах мыла джу-джу. Так объяснил королю их бог.

Но поскольку матери — жительницы города — не желали жертвовать своими детьми, у Симби насильственно отобрали ребенка и вынудили ее растолочь его в ступе, чтобы приготовить мыло джу-джу для спасения горожан от совместных смертей.

Она рыдала над ступой с ребенком, когда подневольно толкла его в мыле, но ее рыдания пропали впустую. И вот, испытавши на собственном сыне страшный для матери городской обычай, она решила уйти из города еще до рождения второго ее ребенка. Но тут горожане получили известие, что к их полям приближается саранча. И они помешали Симби уйти, а второго ее ребенка, когда он родился, использовали для жертвы на перекрестке дорог, чтобы отвратить от полей саранчу, и она (саранча) действительно отвратилась.

А Симби жила в великой печали. Она ежедневно упрашивала мужа отвести ее поскорей в родную деревню, но он уговаривал ее подождать хотя бы недельки две или три. И когда она поняла, что его обещание отвести ее вскоре после женитьбы домой было обманным, или неисполнимым, потому что он просто не знал дороги, она применила к нему проклятие, и день для него обернулся ночью. И он не сумел увидеть во тьме, что Симби ушла от него навсегда. Но вскоре дни для него просветлели, и ой опять стал жить как обычно. Потому что хоть он и не выполнил обещания, но все же отнесся к Симби по-доброму — когда она погибала в горящем дупле, — а не то ему до скончания жизни пришлось бы слепо длить свое время в черной тьме среди белых дней. Едва дождавшись просветления дней, он сразу же ринулся выслеживать Симби, чтобы вернуть ее, как жену, в дом. Но его усилия пропали даром: Симби ушла чересчур далеко.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

«ТОЛЬКО ДЛЯ МЕНЯ И МОИХ БОГОВ»

А Симби шла и шла по лесам — хотя и грустила о брошенном муже, — пока не пришла в особое место, где безраздельно правила бедность.

Как только Симби туда вступила, все ее одеяния рассыпались прахом, и ей пришлось путешествовать нагишом, или без одеяний на голом теле, по этой удивительной для нее земле.

Через много часов такого путешествия Симби к тому же еще и проголодалась. А когда она отыскала съедобные фрукты и дотронулась до них, чтоб сорвать и съесть, они, к ее ужасу, превратились в камни. Так что она осталась голодной. А поскольку до этого оказалась голой, то отправилась дальше и голая, и голодная. Но вскоре нашла полноводный пруд. Голая, она страдала от холода, а голод лишил ее предпоследних сил, и она решила подкрепиться водой. Но едва она наклонилась к воде, чтоб напиться, пруд обмелел, а потом пересох.