Шкатулка с бабочкой - Монтефиоре Санта

— Не совсем, — возразила она. — Я была иногда и очень счастлива.

— Не пытайся обмануть себя, дорогая, любой человек нуждается в матери и отце. Если ему повезло так, как мне, и у него есть прекрасная замена, это может компенсировать потерю одного из родителей. Но совершенно очевидно, что Артур не чета твоему отцу.

— Конечно нет! — горячо воскликнула она. — Я его вообще не выношу.

— Вот видишь. Сейчас наступило время, чтобы кто-то подумал о тебе. Мать ведь не сделала этого, когда уезжала из Чили? Отец тоже не поставил тебя на первое место. Тебе нужен тот, для кого ты всегда будешь превыше всего. — Он достал еще один коврик и закутал ее. Она ощутила эмоциональный всплеск, хотя не могла понять, вызвано ли это упоминанием об отце или тем, что Торквилл сказал, что староват для нее. Федерика хотела сказать ему, что это не так, но ей не хватало смелости. Она просто молча открыла для него свое сердце в надежде, что это будет замечено.

— Не грусти, — прошептал он, заметив, что ее глаза увлажнились и блестят, как ночные воды Темзы.

Она покачала головой.

— О, я вовсе не грущу, — и задумчиво улыбнулась. — Я очень счастлива. Я счастлива, что нахожусь здесь и делю эту прекрасную ночь с тобой. Ты был очень добр, выслушав меня. Я полагаю, что не стоит рисовать все только в черном цвете. У меня было волшебное детство, и я была очень счастлива. Некоторые люди, как и ты, пережили смерть одного из родителей, а иногда и всей семьи. А мне не о чем жалеть. Мой папа ведь не умер?

— Нет, он не умер, а просто оказался слишком невнимательным, — сказал Торквилл, обнимая ее. — Я хочу сделать тебя очень счастливой, — признался он. Он нежно взял ее за подбородок и большим пальцем осторожно стер с лица Федерики предательские следы меланхолии. — Теперь я тебя нашел, — сказал он, прежде чем поцеловать ее соленые губы. Она ответила ему с готовностью, когда его небритое лицо коснулось ее кожи, а влажные губы раскрыли ее уста, чтобы овладеть их невинностью. В эти мгновения интимности Федерика забыла ласковые поцелуи Сэма, поскольку наконец нашла мужчину, который обещал любить и защищать ее и сумел стереть с ее сердца шрамы одиночества и печали.

Глава 30

— Феде влюбилась, — доложила Эстер матери, стоявшей у рождественской елки и дававшей указания Сэму неуловимыми движениями руки.

— Нет, дорогой, немного влево, вот туда, — говорила она, — а теперь посмотрим, прилетит ли сюда Ангус.

Сэм спустился с лестницы и посмотрел вверх на гнездо, которое надежно закрепил на верхней ветке.

— В кого это она влюбилась? — спросил он, отходя подальше.

— Он так красив, что ты бы упал в обморок, — сказала Эстер. — Он темноволосый, с невероятно зелеными глазами, каких просто не существует в природе. Постоянно засыпает ее подарками. Представляешь, мама, он на один день полетел с ней на самолете в Париж и накупил ей несколько чемоданов одежды. Теперь ты ее не узнаешь — она стала настоящей королевой.

Сэм плюхнулся на диван, вытянув ноги перед собой и заложив руки за голову.

— Только подумать, что она когда-то была влюблена в тебя, — с ухмылкой добавила Эстер.

— Но это не так, — агрессивно парировал Сэм. — По крайней мере с тех пор, как она повзрослела.

— А где Ангус? Ангус! — крикнула Ингрид, шаря глазами по комнате. — Он только что был здесь, — извиняющимся тоном сказала она, играя пальцами с моноклем, висевшим между ее большими грудями.

— Видимо, он улетел, — раздраженно предположил Сэм.

— Сомневаюсь, при таком-то холоде, — возразила мать, выплывая в холл. При ходьбе юбки ее национального костюма развевались позади, как паруса корабля. — Молли, ты видела Ангуса? — спросила Ингрид, проходя мимо нее в гостиную.

— Да, он в библиотеке. Нуньо хочет научить его читать. — Она вздохнула, округлив глаза. — Бога ради, он ведь голубь, а не попугай!

— Так какой, Моль, ты говоришь у Федерики новый бойфренд? — спросил Сэм, вызывая из туманов своей памяти невинный вечер, разделенный с ней в амбаре, и краткую прогулку, которой они наслаждались на холме.

— Он очень славный, — сообщила Молли, садясь рядом с братом. — Недурственная елка! — воскликнула она. — Но не думаю, что Ангусу там понравится, он гораздо лучше себя чувствует в гардеробной отца.

— Славный — и это все? — с любопытством настаивал Сэм, недоумевая, почему ощущает такое раздражение.

— Ну, — сказала Молли, убирая с лица темно-рыжие волосы, — он красивый, обаятельный… но… — Она помедлила, подбирая слова. — Он слишком хорош, чтобы быть настоящим, — наконец решительно сказала она. — Но поверь мне, Феде выглядит потрясающе. Говорю тебе, ты бы ее не узнал.

— Это правда, — согласилась Эстер.

Молли с неохотой говорила о Федерике и Торквилле. Каждый раз, видя их вместе, она ощущала болезненную ревность и ненавидела себя за это.

— Она счастлива? — с ноткой зависти спросил Сэм.

— Она влюблена до безумия, — натянуто сказала Молли.

— Да, она счастлива, — подтвердила Эстер. — Я никогда не видела ее такой сияющей. Он уделяет ей так много внимания. Постоянно звонит, возит ее повсюду. Она просто расцвела.

— Он похож на ее отца, — заметила Молли.

— На ее отца? — испуганно воскликнул Сэм. — Господи, да сколько же ему лет?

— Тридцать восемь, — ответила Молли, поднимая брови в знак своего неодобрения.

— Что, черт побери, она может делать с таким пожилым типом! — раздраженно выкрикнул Сэм. — Он на двадцать лет ее старше.

— Возраст не имеет значения, если они любят друг друга, — возразила Эстер.

— Нет, имеет, — перебил ее Сэм. — Просто она очень впечатлительная.

— Да какая разница? Она будет впечатлительной с тем, с кем она встречается, — заявила Эстер.

— Мне это вообще не нравится, — вздохнул Сэм, снимая очки и потирая переносицу большим и указательным пальцами.

— Ладно, ты можешь сам ей все высказать. Она приезжает сегодня вечером в гости, — сообщила Молли. — Но она не привезет с собой Торквилла, — разочарованно добавила она.

Сэм бродил среди утесов в сопровождении Троцкого и Амадеуса — нового спаниеля матери, наблюдая, как волны ведут свою бесконечную битву со скалами, заливая их белой пеной, прежде чем ретироваться, чтобы набраться сил для нового броска. Он подставил лицо ледяному ветру, плотно закутавшись в пальто и ссутулившись, чтобы сохранить тепло. Троцкий держался сзади, используя его в качестве щита от ветра, в то время как Амадеус шнырял повсюду, что-то вынюхивая. Сэм сердито вспоминал Федерику, не в состоянии понять, почему это так его беспокоит. Поцелуй в амбаре был всего лишь приятным моментом невинного удовольствия. Он не означал ничего большего, чем просто поцелуй в дождливую ночь. Он вообще не собирался ее целовать, просто так случилось. Позже он ощущал свою вину за то, что воспользовался преимуществом своего положения, ведь ее обожание было тогда совершенно очевидным. Потом он импульсивно предложил отвезти ее в дом дяди, и они прогуливались под божественно золотым светом небес. Тогда ему захотелось поцеловать ее на фоне прекрасного морского пейзажа. Это был самый романтический момент в его жизни. Какое было небо, какие краски природы, какие ароматы и Федерика, выглядевшая такой не винной и неземной! Он боялся признаться в своей страсти даже самому себе. Она ведь настолько моложе его. Он мог заполучить любую девушку, но Феде была слишком юной и именно поэтому недосягаемой. Засунув руки в карманы, Сэм тяжко вздохнул. Он ощущал угрызения совести, что желал ее, поэтому снова постарался избежать встречи. Это был путь труса, но ничего другого он придумать не мог. Но сейчас она влюбилась в другого, а он не привык быть не в фокусе ее привязанности. Ему оставалось надеяться, что эта связь продлится недолго, как это часто бывает с первыми влюбленностями.

* * *

— Этот Торквилл Дженсен наделал шуму, — сказал Тоби, когда они ехали по проселку к особняку Эплби.