Пьянящий вкус жизни (Сильнее времени) - Айрис Джоансен

– Моя установка?

Алекс кивнул.

– Я помню, как ты говорила мне, что твоей обязанностью с детства было оберегать Вазаро, ты должна была продолжать дело предыдущих поколений. Тебе не удалось сберечь его. Но что из того? Зато теперь у тебя появилась возможность сотворить свое собственное Вазаро таким, как ты его видишь.

Кэтлин нерешительно посмотрела на него.

– Все это звучит очень заманчиво, но…

– Надежда есть, Кэтлин. Мы возродим Вазаро снова.

– Мы?

– Да, разумеется. Я хочу помочь тебе.

Кэтлин перевела взгляд на изящнейший минарет вдали.

– Возможно, ты и прав. Но я еще не успела опомниться от всего этого, и у меня нет сил взяться задело по-новому.

– Очень хорошо. Забудем о Вазаро. Поговорим о твоих духах.

Кэтлин резко рассмеялась.

– Мой бог, это уже совсем смешно. Моих духов больше нет, они канули в темные воды вечности.

– Я не согласен с этим, не так трудно исправить положение.

– Алекс, наших запасов хватит месяцев на тринадцать, после чего мои духи должны будут исчезнуть с рынка и из памяти.

– Ерунда. Я уже все обдумал. – Алекс наморщил лоб. – Если мы сделаем все правильно, «Вазаро» станут первыми духами в мире.

– И как же ты думаешь добиться этого?

– Сыграв на одном из самых элементарных свойств человеческой натуры.

– И что же это такое?

– Желание обладать чем-то необычным и редким. Больше всего ценится то, что трудно достать – бриллианты, изумруды, золото: Почему так поднимаются в цене полотна художника после его смерти?

Кэтлин начинала понемногу понимать, что он имел в виду.

– Ты хочешь сказать, что раз мы имеем запасов всего на тринадцать месяцев…

– На десять лет, – прервал ее Алекс.

– Что?

– Мы будем продавать твои духи как воду в пустыне, как последние ее остатки на обезвоженной планете. – Алекс наклонился к ней, глаза его заблестели. – Мы распределим их между самыми шикарными магазинами мира. Они будут драться между собой за наши поставки. Мы продадим твои духи… – Он помолчал. – По тысяче долларов за унцию.

Кэтлин широко раскрыла глаза, пораженная.

– Вряд ли это получится.

– Мы можем назначить любую цену, вплоть до самой фантастической, – сказал Алекс. – Как ни горько это звучит, но разрушение Вазаро сыграет нам на руку. Вся эта шумиха вокруг «Черной Медины» и пожара сработает посильнее любой рекламной кампании, тут уж никто не посмеет сказать, что это очередная газетная утка для выкачивания денег из простодушных обывателей. Духи действительно уникальны и невосполнимы в течение ряда лет.

– Десяти?

– Жак оценивает этот промежуток в семь лет, но я думаю, что для пущей рекламы к ним надо будет накинуть еще три. Так мы и заявим повсюду. Но полагаю, что даже раньше, чем через семь лет, каждая женщина будет уверена в том, что «Вазаро» величайшая редкость и роскошь в мире. Тут мы и выпустим нашу продукцию на широкий рынок. Кто откажет себе в радости приобрести флакончик «Вазаро»?

Только тот, у кого не будет денег. Кэтлин удивленно посмотрела на него.

– Ты уже все спланировал.

Он улыбнулся.

– Последнее время ты ничего не позволяла мне делать, я валялся в постели и обдумывал этот план. – Он в задумчивости нахмурил брови. – Надо вплотную заняться нашей рекламной кампанией с Челси, усилив акцент на особенной редкости статуэтки и духов. После коммерческой презентации надо будет заказать рекламу на телевидении, но только в самые оптимальные часы, когда все у экранов. А еще… – Алекс усмехнулся. – Думаю, неплохая идея, если глава одного государства подарит флакончик твоих духов главе другого. Допустим, женская особа очень высокого ранга во Франции подарит их… ну, скажем, королеве Елизавете. Почему ты смеешься?

– Потому что я вдруг почувствовала себя виноватой перед королевой Елизаветой. – В глазах Кэтлин сверкнули озорные искры. – Что, если бедная женщина не поймет нашего стремления вовлечь ее в эту рекламную кампанию, а воспримет эти духи как обычный подарок?

Алекс усмехнулся.

– Мы найдем то, что она хочет, и дадим ей это. Взамен она сделает то, что нужно нам.

– Ты и в самом деле намерен всерьез продолжать заниматься всем этим?

– Конечно, я уже звонил в рекламное агентство и заказал себе время с десятого декабря. Разумеется, мы больше будем торговать воздухом, чем духами, но почему бы и нет?

– Не забывай еще о Ледфорде. Он может нарушить все твои грандиозные планы.

– С Ледфордом я справлюсь. Он скоро появится здесь, и тогда уже я буду диктовать ему условия игры. Все образуется, Кэтлин. Ты веришь мне?

Она начинала верить ему. Слабый огонек надежды разгорался в ее душе, но она боялась признаться в этом даже самой себе. Нового разочарования она не вынесет.

Алекс понял ее состояние.

– Не бойся верить в хорошее. Тебе необходимо Вазаро и твои духи. И то, и другое – часть тебя. Вы – единое целое. Помнишь эти строки? – И, глядя в сторону, он процитировал:

Что за дивная комета, прилетевшая из пустыни, окутанная благоуханием мирры и ладана.Каких только тонких ароматов нет у тебя!Все, что может предложить лавка изворотливого торговца, вообразить прихоть ленивца.О, Искусительница!Твоя любовь слаще вина моего, твои духи прекрасней аромата пряностей на моем столе,шафрана и корицы, пальмового масла и нарда.Ты фонтан, заставляющий цвести и плодоносить мой сад,родник живой воды, бегущий из Ливана, напоенный всеми благовониями его.Вставай, Северный ветер,Южный ветер, проснись!Пролетите над моим садом, развейте сладкий аромат по всему миру.Пусть все узнают о красоте твоей, пусть позавидуют нашей любви…

– Гимн Соломона, – удивленно прошептала Кэтлин.

– Эти строки были подчеркнуты в Библии, которую я однажды взял с полки в твоей студии. Мне кажется, это о тебе и твоем Вазаро.

Как бы там ни было, но слова эти глубоко подействовали на нее. Теперь ей хотелось подумать над ними, так же, как и над тем значением, что вкладывал в них Алекс. Она отвернулась и засунула руки в карманы своего жакета.

– Ты знаешь, от этой ранней прогулки у меня разыгрался аппетит. Может быть, поищем поблизости какое-нибудь кафе, которое рано открывается?

– Подожди. Сейчас как раз время…

– Время для чего? Это не…

Песнь муэдзина разорвала тишину и сладкий предутренний покой, призывая верующих к молитве. Розовый свет зари окрасил верхушки минаретов подобно нежному румянцу, вспыхивающему под прозрачной вуалью одалиски.

Кэтлин слушала, завороженная. Алекс был прав. Ей казалось, будто она слышит жаворонков у себя дома, в Вазаро.

Муэдзин закончил свою песнь. Кэтлин перевела дыхание и обернулась к Алексу.