Медицинские и социальные проблемы однополого влечения - Михаил Бейлькин

За 40 лет работы в Центре сексуального здоровья пришлось выводить из тяжелейшей депрессии 12 пациентов, пытавшихся покончить с собой и лишь чудом избежавших смерти. Побывав, в Центре, никто из них попыток суицида больше не предпринимал, точно так же, как и остальные 230 гомо- и транссексуалов, находившихся под наблюдением сексолога. Остаётся лишь гадать, сколько геев остались бы жить, обратись они за помощью вовремя? Кто, кроме сексолога, сумеет вникнуть в суть проблем сексуальной дисгармонии гомосексуальных партнёров? Ведь при всей кажущейся “простоте” расстройств, связанных, скажем, с несовпадением взаимных экспектаций, речь в таких случаях идёт о невротическом развитии, об акцентуациях характера и т. д. Медикаментозное лечение, подобранное самым искусным образом, недостаточно для тех пациентов, кто подобно Максиму, страдает органическими поражениями головного мозга, невротическими расстройствами и вегетативными пароксизмами. Полный эффект возможен лишь при системном лечении, включающем методы специфической психотерапии, а их может предложить только сексолог.

Абсолютизируя принцип демедикализации гомосексуальности, Кон отказывает сексологам в праве исследовать природу гомосексуальности и лечить порождённые ею невротические расстройства. В этом его ошибка. Устранение гомосексуальности из перечня психических заболеваний – благо, но утверждение, что все геи свободны от невротических комплексов, связанных с девиацией, – миф, тем более вредоносный, что он способствует закреплению ятрофобии, свойственной многим из них. Вряд ли уместно радоваться тому факту, что “что российские геи и лесбиянки избегают общения даже с наиболее благожелательными психиатрами” (Кон И. С., 1998), хотя следует согласиться с тем, что обращаться за советом и помощью им надо к сексологу.

И всё же есть один аспект, в котором правота Игоря Кона очевидна: пациенты не должны доверять врачам слепо; они вправе отличать благожелательных специалистов от невежд, гомофобов и алчных дельцов от медицины.

Что могут современные психиатры и урологи?

В конце концов, у Крафта-Эбинга или у Юнга было не так уж много реальных возможностей для того, чтобы подчинить себе волю гомосексуалов, принудив их сменить “никудышнее” и даже “преступное” влечение на более достойное и всеми уважаемое гетеросексуальное.

Современная наука располагает средствами более мощными, чем психотерапия. Сегодняшний арсенал психофармакологических препаратов способен воздействовать на волю и эмоции человека. Психиатры А. К. Качаев и Г. Н. Пономарёв (1988) обрушили его на “больных гомосексуализмом”. Отчёт о сомнительных успехах их метода возвращения гомосексуалов к нормальной жизни они опубликовали в “Журнале невропатологии и психиатрии”.

“Лечение” их пациентов было двухэтапным. Вначале им назначили аминазин. Для тех, кто слабо знаком с нейролептическими препаратами, предназначенными для лечения психозов, приведу цитату из книги Григория Авруцкого (Авруцкий Г. Я. с соавт., 1974), одного из ведущих знатоков психофармакологии. Вот как он пишет о воздействии аминазина (препарата, действительно, необходимого при лечении некоторых тяжёлых душевных недугов) на психику:

“После приёма первых доз препарата замедляются течение психических процессов, движения и речь; часто эти явления сочетаются со снижением побуждений и инициативы.

В дальнейшем нарастают заторможенность, вялость, безынициативность, нивелирование эмоциональных реакций, однообразие мимики и моторики. Индифферентное отношение к собственным переживаниям и к окружающему усиливаются, обнаруживая сходство со "скорбным бесчувствием" (одним из симптомов шизофрении. – М. Б.) , что усугубляется частым присоединением в дальнейшем пониженного настроения разной выраженности”.

По мере дачи аминазина, авторы статьи с удовлетворением констатировали, что у всех их 40 “больных” “отмечалось не только исчезновение гомосексуальных влечений”, но и вообще каких-либо сексуальных желаний, несмотря на то, что пациентов лишали возможности реализовать половой инстинкт в любой форме. (Иными словами, препарат подавил у людей феномен “накопления полового инстинкта”, несмотря на их полную половую абстиненцию).

Второй этап включал “лечение” сульфазином. Инъекции этого препарата, представляющего собой взвесь серы в персиковом масле, вызывают у людей повышение температуры до очень высоких цифр, изнурительные боли и крайнюю слабость. Сексологи при лечении хронических инфекционно-аллергических заболеваний пользуются гораздо более “цивилизованным” препаратом – пирогеналом, который и переносится несравненно легче, чем сульфазин, и гораздо более предсказуем по своему фармакологическому воздействию на больных. Сульфазин же приобрёл у пациентов психиатрических клиник дурную славу: в годы принудительного “лечения” диссидентов им пользовались в карательных целях. Пациенты с горькой иронией назвали этот способ подавления инакомыслящих “квадратно-гнездовым методом” (инъекции, в зависимости от степени непокорности диссидентов и тяжести их “прегрешений” против больничного персонала, делались одновременно в разные части тела, чтоб уж “ ни сесть, ни лечь ”).

Авторов статьи действие сульфазина не разочаровало: “Во всех случаях отмечался значительный терапевтический эффект: наступала стойкая компенсация психического состояния, появлялось желание избавиться от гомосексуальности ”.

Впрочем, радость психиатров была недолгой, так как после окончания столь героического лечения “недуг” рецидивировал, сначала в группе ПГ, а потом и АГ. (Поскольку авторы статьи – люди учёные, они для чистоты эксперимента “строго” подразделяли своих подопытных на АГ – “активных гомосексуалистов” и на ПГ – “пассивных гомосексуалистов”).

Можно лишь порадоваться за “больных” в том плане, что им заодно с сульфазином и аминазином не давали и антиандрогенных препаратов. Впрочем, после их отмены всё бы вернулось “на круги своя”.

Но, пожалуй, ещё более серьёзным испытанием для лиц с девиантным влечением стало бы “лечение” у уролога-революционера Игоря Деревянко. Гомосексуалы, как и бисексуалы, по его твёрдому убеждению, – гермафродиты. “Бисексуализм можно объяснить только наличием истинного гермафродитизма. Его лечение может быть только хирургическим и должно заключаться в удалении половых органов одного пола и коррекции остающихся половых органов другого пола. После хирургической коррекции пола считается целесообразным лечение гормонами”.

Кто ещё, кроме Деревянко, мог бы решиться предложить бисексуалам выбор: хочешь испытывать влечение только к женщинам, давай мы вспорем тебе живот и удалим твои “яичники”? А хочешь испытывать влечение только к мужчинам? Нет проблем: мы тебя кастрируем, а потом будем давать женские половые гормоны!

Подобная тактика не имеет с сексологией ничего общего.

Кон, разумеется, прав, обрушивая свой справедливый гнев на шарлатанов. Беда лишь в том, что он заставляет платить по чужим счетам сексологов, то есть тех, кто способен помочь гомосексуалам по-настоящему. Это аналогично тому, как если бы он призывал объявить бойкот астрономам на том основании, что астрология – лженаука. Отличить правду от лжи не так уж и сложно, главное, нужно добиться того, чтобы гомосексуалы могли контролировать качество их медицинского обслуживания. Эта тема станет предметом обсуждения в последней части книги.

Психотерапевтическая коррекция гомофобии

Понятие “гомофобия” должно быть чётко отграничено, по крайней мере, от двух типов поведения, связанных с неприятием гомосексуальности. Юноша, отказавшийся вступить в гомосексуальный акт, вовсе не обязательно гомофоб. А ведь именно такие молодые люди составляют большинство тех, кто даёт отпор гомосексуальным домогательствам. Не следует расценивать ссадины и кровоподтёки, заработанные Ч. в его похождениях, доказательством его схваток именно с гомофобами. Его навязчивость могла вывести из себя многих: “ядерного” гетеросексуала, противника случайных связей, наконец, самого обычного молодого человека, соблюдающего верность своей избраннице или избраннику.

Даже если отказ от вступления в гомосексуальную связь продиктован тем или иным страхом (стать участником “извращённого полового акта”, пойти против общепринятых норм, заразиться венерическим заболеванием, попасть в лапы шантажиста и т. д.), вряд ли можно считать его непременно невротическим. Скорее, подобные страхи имеют защитный характер и по-человечески вполне понятны.