Голод Рехи - Мария Токарева

Все равно их яд тебе не особо страшен.

Рехи протянул ящерицу, ткнул практически в рот Ларту. Тот некоторое время неподвижно рассматривал ее, а потом резко дернулся вперед и в один укус проглотил.

– А нам… а нам, – донеслись слабые голоса последних выживших.

– Больше не поймал, – осадил их Рехи. Он соврал: еще одну ящерицу он припас за пазухой на следующий раз. Но не считал нужным кормить разлагающиеся трупы. Несчастные источали ужасный смрад, их ожоги не заживали, вспухали, из-под неровных корок обильно сочился коричневый гной. Все вместе они воплощали образ агонизирующего прошлого. Возможно, Рехи знал в деревне кого-то из них. Возможно, сражался с ними в ущелье. Но кого это теперь интересовало? Больше не существовало ни тех мест, ни кособоких идеалов, придуманных Лартом, ни этих полукровок. Зато Ларт уцелел. Вместе с его кровью.

Он тащился вперед, кажется, еще не осознавая, что ведет их всех бывший пленник деревни – Рехи. Это наполняло шествие каким-то мрачным торжеством. Или же Ларт шел просто ради движения. Больше ничто не отделяло здесь живых от царства мертвых.

Что бы их ни ждало впереди, оставаться возле разлома было опасно, поэтому вся процессия медленно ползла к черным зубцам гор. Вроде бы к Бастиону и Цитадели, на деле – в тотальную пустоту. Пустота, пустыня – вот, кто главный ящер, пожирающий миры. Короли и их свиты бессильны пред ним.

Так прошло какое-то время, возможно, одна смена красных сумерек. Или две. Разум погрузился в безразличие, отчего и боль притупилась. Ящер за пазухой успел сдохнуть, раздавленный при очередном падении Рехи. Приходилось вставать – каждый раз, снова и снова. Ларт тоже вставал и уже более послушно жевал пойманных рептилий. Вроде бы опальный король не обезумел. Рехи даже надеялся, что еще поговорит с прежним Лартом. Впрочем, для чего? Он же вел с собой бурдюк с кровью, не более того. Хотя после всего, что они пережили, они все еще оставались вместе. Или просто рядом? Есть ли в этих словах какая-то разница?

Так или иначе, они-то еще шли, а вот последние выжившие один за другим падали, чтобы больше не подняться. Их смерти знаменовало лишь уменьшение царящего вокруг процессии смрада: сначала нос не учуял одного, затем пропал второй и третий. И вот не осталось никого. Рехи даже не помнил, когда каждый из них падал в последний раз, в объятья вечного покоя.

«Отдохнуть бы!» – впервые подумал он, наконец-то понимая, что ноги покрылись язвами, а в спину как будто воткнули раскаленный клинок. Но Ларт продолжал идти вперед, медленно, согнутый, почти ползущий на четвереньках. Он лишь временами бормотал:

– Больше никого…

Тогда Рехи сдвинул брови и хлопнул последнего выжившего полукровку по плечу:

– Ну что, Ларт, ты теперь остался один. Так же, как и я когда-то.

Голос звучал дико и глухо, как будто совсем чужой. Ларт отвечал в тон, сипло, с какой-то пугающе спокойной насмешкой:

– Что предлагаешь? Решить поединком, кто останется?

Он сел на песок, обхватив ладонями виски, сдавливая их и раскачиваясь из стороны в сторону. Кажется, им обоим хотелось просто заснуть. Забиться в какую-нибудь пещеру, подальше от свистящего в ушах ветра и саднящего в горле песка – и просто отдохнуть, забыться. Вместо этого Рехи поднял за локоть Ларта и встряхнул его, упрямо говоря:

– Нет. У тебя нет цели, а у меня есть. Мы идем в сторону Красных Сумерек. Там Разрушенная Цитадель.

Ларт внезапно встрепенулся, стряхнул оцепенение. В холодных глазах замерцало беспокойство, граничащее с паникой.

– Зачем мне туда? – прохрипел он.

– Мы идем – и все, – непримиримо ответил Рехи, слегка толкая в спину. – Ты будешь либо моим пленником, либо проводником. Выбирай.

– Раскомандовался!

С этими словами Ларт неожиданно извернулся и выхватил из-за спины Рехи меч, который остался у них один на двоих.

– Ах, вот как! Ящеры тебя дери! – выругался Рехи, уклоняясь от выпада. Он-то надеялся легко воспользоваться бедственным положением Ларта. Гадко? Гадко, но когда-то – очень-очень давно – всадник на ящере так же заставил следовать за собой потерянного странника. Теперь все поменялось, но Ларт не мирился с ролью «бурдюка», поэтому из последних сил размахивал мечом, стремясь добраться до Рехи.

«Кто тебе ящеров будет ловить? И куда ты пойдешь?» – хотел бы спросить Рехи, но ему приходилось перекатываться и изворачиваться, чтобы не попасть под лезвие собственного оружия. Ларту еще хватало сил, вернее, он собрал последние, вкладывая в каждый взмах клинка всю свою ярость.

Но на стороне эльфа оказывался голод. Не ловкость, не сила воли, не великие цели – голод. Тело Рехи просило новой порции крови, а полукровкам требовалось мясо каждый день. Поэтому случился поединок двух «голодов».

«Ничего-ничего, давай еще такой же выпад. Да-да, еще более безрассудный!» – мысленно ухмылялся Рехи, легко отскакивая от прорезавшего воздух лезвия. Клинок рубанул по песку, прочертив борозду на мрачном лике пустоши. Снова и снова Ларт кидался на Рехи, как дикий зверь. Он позабыл все мудреные красивые приемы, которым сам же и обучал пленника для забавы или же перед битвой. Рехи так и не понял, кем его считал Ларт: пленником или телохранителем. Шутом? Рехи не знал, кем ему считать Ларта… Впрочем, на время поединка оставалось простое определение – враги.

Рехи перекатился за спину Ларта, юрко нырнув у него под рукой. Но опальный король обернулся и едва не достал эльфа. Лезвие неглубоко рассекло правое плечо. Рехи вовремя повернулся и выставил ладони, хлопнув ими над головой. Так он заключил меч в стальную хватку, а потом пригнулся и ударил обеими ногами Ларта в живот. От неожиданности тот ослабил хватку, Рехи же дернул оружие на себя, поранив пальцы. Меч отлетел куда-то в сторону, когда Ларт в мгновение ока очухался и нанес удар лбом в подбородок.

Клыки эльфа щелкнули и поранили нижнюю губу. Рехи сплюнул кровью в глаза Ларту, но лишь обрызгал запыленное лицо. Впрочем, в следующий же миг получилось вывернуться и с разворота ударить противника ногой под ребра. Ларт прикрывал челюсть и не ожидал такого приема. Он пошатнулся и пролетел несколько шагов в сторону.

Рехи же кинулся к мечу и подхватил его с песка, захлебываясь воздухом. В груди уже немилосердно жгло. При иных обстоятельствах они бы еще долго сражались, но теперь оба слишком измотались. Оставался лишь один способ – завладеть мечом и им же навязать свою волю. И все свое упорство Рехи вложил в прыжок. Он высоко вскинул правое колено и ударил прямо под сердце врагу. Воздух со свистом и стоном