Анжелика в Квебеке - Анн Голон

Это вмешался Антонэн Буавит. Стоя над их столом, он предлагал блюдо с великолепной колбасой и гарниром из яблочного и тыквенного пюре.

Хозяину совсем не нравилось, чтобы кто-нибудь приходил в его святилище для зловещих ссор. В особенности в праздничный и торжественный день, когда знаменитая мадам де Пейрак, которая каждое утро проходила мимо, наконец переступила его порог. Он сожалел, что она пришла в обществе этих «придворных», к манерам которых он не мог привыкнуть, и беспокоился за нее, видя, что беседа была не слишком приятной.

— Мадам и вы, месье, сейчас Рождество. Вы должны попробовать эту колбасу, которую я сам приготовил, с соком ароматических трав, молотым перцем и кусочками самого белого сала. Я поджарил ее с луком.

Вивонн грубо взмахнул ладонью и чуть не опрокинул блюдо на пол. Но Буавит был начеку и, подняв руки, вовремя убрал его вне пределов досягаемости.

Анжелика обратилась к хозяину с самой благосклонной улыбкой.

— Как вы любезны, уважаемый Буавит! Ваша колбаса так чудесно пахнет! Я с удовольствием возьму порцию.

Хозяин поторопился подать ей блюдо на своей самой красивой тарелке, предложил яблочной водки, которая обязательно должна сопутствовать этой колбасе.

Он не стал настаивать, угощая «придворных», у которых, видимо, не было аппетита. Де ла Ферте был по-прежнему бледен, остальные тоже неважно выглядели.

«Нет, она не так уж глупа, — подумал обеспокоенный герцог, — я теперь понимаю страх и злобу Атенаис».

Сидя против него, Анжелика с явным удовольствием занялась своей колбасой. Смесь сливовой и яблочной водки способствовала тому, что она довольно легко относилась ко всему происходящему.

— Я сама отнесла эту рубашку де ла Рейни, — объясняла она между двумя глотками. — Конечно, я держала ее с необходимыми предосторожностями…

Она думала про себя, не поступила ли она неосторожно, но потом, посмотрев в окно на окружающий огромный неподвижный пейзаж, она сказала себе, что не стоило уезжать так далеко, чтобы продолжать трепетать перед этими марионетками, которые сами скомпрометированы до ушей. Может быть, они перестанут считать себя самыми сильными и безнаказанными.

В то время, как она ела с прекрасным аппетитом, старый граф де Сент-Эдм не спускал с нее глаз, и уголки его накрашенного рта опускались в гримасе горечи. Он говорил себе, что, возможно, эта женщина убила Варанжа, и он вспоминал слова Красного Плута: «Не нападайте на нее».

Анжелика же думала о Версале. Это было единственным, что привлекало ее сердце в этих малоприятных воспоминаниях. В разговорах этих людей чувствовался воздух Версаля и его красота, которые издалека казались ослепительным сном. Она вспомнила короля в великолепной одежде, идущего вместе с дамами и остановившегося у верхней ступени бассейна Латоны…

— О, я думаю, вы сможете мне нечто сообщить… мессир де ла Ферте. Вы много раз повторяли, что у вашей дорогой сестры нет соперниц в сердце короля. Однако, приехав в Квебек, я много раз от разных людей слышала одно имя. Это имя новой звезды, восходящей на небосклоне Версаля, — маркизы де Ментенон. Кто эта дама и как к ней относится король? Можете ли вы удовлетворить мое любопытство и сказать, что нужно думать об этом?

Румянец вернулся на лицо Вивонна, и он стал смеяться как безумный: «О, это прекрасная шутка». Он видел, что она заинтригована, и почувствовал нелепое удовлетворение тем, что может ее заинтересовать.

«Женское любопытство, — сказал он себе, — это один из уязвимых пунктов их защиты. Кокетка даст многое в благодарность за какие-нибудь сплетни, и их легче соблазнить светскими слухами, чем прекрасными речами».

— Маркиза де Ментенон! О, это слишком забавно.

— Почему? Кто она такая?

— Да вы с ней знакомы.

— В самом деле? Я не помню.

— Это одна из ваших старых приятельниц — вас и Атенаис. Она родом из нашей провинции, Пуату.

Ему пришлось вытереть глаза, так он смеялся. Потом он объяснил, что речь идет о Франсуазе д'Обинье, которую называют обычно «вдова Скаррон», почти нищей. В память об их старинной дружбе мадам де Монтеспан дала ей место воспитательницы незаконных детей ее и короля. Это было не так легко бедной женщине — рождение этих детей должно было сохраняться в тайне, и несколько лет ей пришлось вести существование тайной заговорщицы.

Анжелика слушала с открытым ртом. Вдова Скаррон! Вечная просительница, которая ежедневно подавала королю петиции, чтобы получить какое-либо вспомоществование. Это место гувернантки было для нее удачей.

— И вы говорите, что она теперь маркиза? Маркиза де Ментанон?

— Король дал ей в подарок поместье с титулом. Земли Ментенон в окрестностях Версаля. Его Величество хотел наградить Франсуазу Скаррон за ее преданность его детям, которых он очень любит, и за то, что она умела соблюдать тайну. Теперь этот невыносимый Монтеспан, муж Атенаис, прекратил свои дрязги. Король смог признать своих детей и, назвать их принцами крови. Но думать, что он сделает из этой чопорной и набожной вдовы свою любовницу… — Вивонн рассмеялся.

— Нет, конечно, нет. Атенаис никогда не будет считать ее возможной соперницей в сердце короля.

— Тем лучше для Франсуазы. Это спасает ее от «бульона в одиннадцать часов», приготовленного ручками дорогой Атенаис.

***

По возвращении к себе у герцога де Вивонна произошла стычка с его наемниками.

В крайнем возбуждении он начал разговор с того, что он видит в этой неожиданной находке самую главную удачу своей жизни. Если он вернет королю мадам дю Плесси-Бельер, его карьера будет сделана и его положение упрочено навсегда.

— Вы меня удивляете, — заметил барон Бессар, — вы хотите привезти королю соперницу вашей сестры, мадам де Монтеспан? Разве мало у нее хлопот с теми, кто сам предлагает себя, разве ее родной брат должен вмешиваться в это? Значит, вы хотите ее падения?

— Вы ничего не понимаете. Речь идет только о том, чтобы исполнить каприз короля. С другой стороны, эта женщина, находясь в изгнании, стремится вернуться ко двору, получить прощение короля. Под моим покровительством она сможет, по крайней мере, добраться до Версаля. В конце концов, я же шеф-адмирал. Мне ясно одно: король будет мне благодарен.

— Король может быть, но не она, — сказал Сент-Эдм своим скрипучим голосом. — Я понял ее лучше, чем вы. Она не из тех, кто готов из-за благодарности пожертвовать своей выгодой. Она воспользуется вами и выкинет вас за борт, как только вы станете ей мешать.

— О ком вы говорите?

— Об этой мадам де Пейрак или дю Плесси-Бельер. Вас обманул ее невинный вид и наивный взгляд зеленых глаз.

— Да нет! Вы это вообразили. Она — только наивная простушка, которая болтает, как все женщины.