В глубине стекла - Елена Искра

И главный в образовании детей, конечно же, учитель. Поэтому стране нужны хорошие учителя, которым нужно платить хорошие зарплаты.

К сожалению, в правительстве не все хотят это понимать. Некоторые лоббируют свои интересы, и мы занимаем не первое место по уровню оплаты труда учителя.

— А кто же на первом?

— Южная Корея. У них самая высокая оплата труда учителя в мире. Кстати, очевиден и результат. За полвека из отсталой сельскохозяйственной страны она превратилась в одну из наиболее высокоразвитых индустриальных держав мира. Мне кажется, не последнюю роль в этом сыграла их система образования. Ну как, Ольгред, я правильно ответил на твой тест?

— Да, Андрюха, правильно, — печально отозвался Олег. — Ты правильно ответил на мой тест.

Глава 28

Он много ездил в эти полтора года. Вначале ему это нравилось, потом стало утомлять, потом надоело до чёртиков. Города и страны сливались в какой-то бесконечный поток узоров калейдоскопа, за кажущимся разнообразием которого на самом деле скрываются всего несколько всё тех же цветных стёклышек. Просто эти стёклышки каждый раз складываются чуть по-разному, да ещё многократно отражаются в зеркалах — вот и готова очередная иллюзия.

Менялось всё. Ницца, забитая автомобилями, с её узенькими улочками, отмытыми шампунем, уличными кафе и, в общем-то паршивеньким, крупногалечным пляжем; Монте-Карло, вгрызающийся тоннелями и дорогами в скалу, давшую ему название; склоны Альп, скатывающиеся прямо в Лигурийское море, всё было вроде бы разным, но и удивительно одинаковым.

Да и сама его жизнь, при всей внешней яркости, на удивление однообразна. Он скоро понял, что европейские страны очень похожи друг на друга, различаясь лишь своими достопримечательностями; курорты, те, вообще, словно вылеплены с одного образца, а экзотика азиатских стран сводится лишь к особенностям кухни, одежды да уровню нищеты населения.

Хотя Олегу постоянно приходилось встречаться и разговаривать с десятками новых людей, он быстро ощутил то оглушающее одиночество, в котором оказался. Новые люди, города, отели, пляжи, возникали и исчезали, будто кадры кинофильма на экране жизни, но вот свет зажигался, и он обнаруживал себя единственным зрителем в пустом зале.

Обычно поездка у него занимала от месяца до двух, потом он возвращался в Москву, писал отчеты, отсиживался дома с родителями и снова уезжал. Особенно тоскливо было в поездках по вечерам. После окончания дневных дел, если его не тащили развлекать по ночным клубам, делать было совершенно нечего. Да и в клубах-то… Интересно посмотреть первые два-три, а потом они начинают повторять друг друга с удручающим однообразием. Сидеть весь вечер одному в номере радости было мало. Его показавшаяся вначале такой большой зарплата по европейским меркам оказалась просто мизерной, были, конечно, командировочные, но на них тоже разгуляться было невозможно. Вообще, он быстро понял, что считать деньги за границей умеют гораздо лучше, чем у нас. Радость гостеприимства в основном выражалась в бесплатных улыбках. Этот бесконечный курортно-экскурсионный тур, за который другие выкладывали немалые деньги, быстро превратился для Олега в тяжкую обязанность.

Он всё чаще вспоминал школу, где ощущение собственной нужности не покидало его никогда, начиная понимать, что туризм — дело не его.

Дома, в Москве, было не лучше. Днём — дела, а вечером — родители, телевизор, книги. Даже девушки у него долгое время не было. Не успевал он с кем-нибудь познакомиться, как нужно было уезжать, а вернувшись через месяц-два, он обнаруживал, что «поезд уже ушёл». Несколько раз порывался набрать Ольгин телефон, но останавливался. «Всё, — одёргивал он сам себя. — Всё, значит — всё! Она сама выбрала!» Что выбрала Ольга, он не уточнял, просто старался отгородиться от мыслей о ней.

Так и продолжалась, пока не появилась Милка.

«Люда-Людмила, Милка-парикмахерша, — думал Олег, покачиваясь на сиденье автомобиля, — где же ты сейчас?»

Познакомился он с ней именно в парикмахерской, куда зашёл постричься после очередной поездки. Дело было в декабре, незадолго до Нового года. Он только что вернулся из Эмиратов, прожаренный солнцем, просоленный Индийским океаном и на фоне бледнокожих, будто выцветших москвичей смотрелся белой вороной.

В парикмахерской его взялась стричь молоденькая, словно недавно сошедшая со школьной скамьи, девушка. Была он черноволоса, до антрацитового оттенка, миниатюрна, с прикрывающей лоб дурацкой чёлкой.

— Ой, и где же вы так загорели? — спросила она, колдуя над его волосами с расчёской и ножницами. Делала она это как-то по-особому ласково, словно гладя его по голове. Наклоняясь к сидящему в кресле Олегу, она нежно касалась своими тонкими пальцами его макушки, шеи, ушей. Он ощущал тепло, исходящее от этих ладошек, волнующие случайные прикосновения маленькой тугой груди, видел лёгкий светлый пушок волос на её руках, ложбинку в вырезе синего халатика, и ему, до судорог в руках, захотелось схватить это мелькающее рядом тело. Схватить, прижать, сломать…

— Хм, — он прокашлялся, — загорел? В Аравии.

— Где?

— Есть такой Аравийский полуостров, Персидский залив, — Олег специально чуть морочил ей голову, нанизывая красивые волнующие названия, — Аджман, Шарджа, Абу-Даби, Дубай, знаете?

— Дубай? — девушка ухватилась за единственное знакомое название. — Это что, Эмираты?

— Да.

— Вы там отдыхали?

— Почти. Немного отдыхал, немного работал.

— Как это.

— Ну работа у меня такая.

— Вы там работаете?

— Нет, просто, по рабочим делам мне часто приходится ездить в разные страны.

— Ой, как интересно! Вы, наверное, столько видели! Ну и как там?

— Одним словом не скажешь.

— А вы не одним.

— Вы работу когда заканчиваете? Хотите, я вас после работы встречу и всё расскажу?

— Вы серьёзно?

— Вполне.

— Ну тогда…

Вечер они провели вместе. И не только этот, но и следующий, и следующий. Они гуляли по Москве, заходили в кафе, и Олег всё рассказывал и рассказывал.

— Ты знаешь, в Фуджейре совершенно удивительный дайвинг, ну это подводное плавание. Коралловые рифы там просто поразительные, вода в Индийском океане прозрачная, тёплая, ласковая какая-то, морские ежи тянут вверх свои длинные чёрные иглы и рыбки стайками… А вот казино в Монте-Карло совсем не смотрится, как и кафе «Де Пари»… Париж? А что Париж. Город и город.

Мила таяла от этих рассказов, упивалась названиями городов и местностей, широко открытыми глазами смотрела на Олега. Хотя она оказалась совсем не такой юной, как ему показалось. Ей был уже двадцать один год и даже замужем она успела побывать. «Недолго, всего три месяца», — как она сама сказала. На вопрос, почему разошлись, ответила коротко: «Потому что козёл!» Жила она в пригороде, с мамой и отчимом.