Рейтинговые книги
Читем онлайн Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи - Михаил Лобанов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 ... 162

Некоторые мудрецы поставили мне в вину даже тот факт, что я внезапно будто бы открыл «еврейский вопрос» и собираюсь создавать для евреев… какое-то особое гетто. Я могу только с соболезнованием пожать плечами. Всю свою жизнь я прожил вне еврейской среды. Я работал всегда в русском рабочем движении. Моим родным языком является русский. Я, к сожалению, не научился даже читать по-еврейски. Еврейский вопрос никогда не стоял, таким образом, в центре моего внимания. Но это не значит, что я имею право быть слепым по отношению к еврейскому вопросу, который существует и требует разрешения. «Друзья СССР» очень довольны организацией области Биробиджан. Я не буду здесь останавливаться на том, построена ли она на здоровых началах, и каков в ней режим (Биробиджан не может не отражать на себе все пороки бюрократического деспотизма). Но ни один прогрессивно мыслящий человек не выскажется против того, что СССР отводит специальную территорию тем своим гражданам, которые чувствуют себя евреями, пользуются еврейским языком, преимущественно перед всяким другим, и хотят жить компактной массой. Гетто это или не гетто? При режиме советской демократии, при полной добровольности переселения о гетто не может быть и речи. Но еврейский вопрос по самим условиям расселения евреев имеет интернациональный характер. Не вправе ли мы сказать, что мировая социалистическая федерация должна будет найти возможность создать «Биробиджан» для тех евреев, которые захотят иметь свою собственную автономную республику как арену своей собственной культуры? Социалистическая демократия не будет, надо надеяться, применять методов насильственной ассимиляции. Очень может быть, что уже через два-три поколения границы самостоятельной еврейской республики, как и многих других национальных областей, сотрутся. Размышлять об этом у меня нет ни времени, ни желания. Наши потомки будут лучше знать, что им делать. Я имею в виду переходный исторический период, когда еврейский вопрос как таковой еще сохранит всю свою остроту и будет требовать соответственных мер со стороны мировой федерации рабочих государств. Те методы разрешения еврейского вопроса, которые в условиях загнивающего капитализма имеют утопический и реакционный характер (сионизм), при режиме социалистической федерации могут получить нормальное и здоровое применение. Только это я и хотел сказать. Неужели же найдется марксист или даже просто последовательный демократ, который станет возражать против этого?.[129]

22 февраля 1937 г

* * *

Обвинения Троцким в антисемитизме Сталина, якобы опирающегося на «антисемитские тенденции в стране», — конечно же, не что иное, как миф. Какую поддержку могло оказать противнику Льва Давидовича в «еврейском вопросе» население, затерроризированное введенной Лениным и Троцким судебной статьей, ставящей вне закона каждого, в ком при желании можно усмотреть (даже за слово еврей) антисемита. Что же касается Сталина (называвшего антисемитизм каннибализмом), то он уничтожал не только «левых оппозиционеров» — евреев (Зиновьев, Каменев и т. д.), но и «правых» русских (Рыков и другие). В довоенное время господствующей «интеллектуальной элитой» в стране была еврейская интеллигенция, заполнившая место дореволюционной русской интеллигенции, изгнанной из страны, истребленной. Не случайно в тех же тридцатых годах в литературе главный удар репрессий пришелся не по космополитическим, интернационалистским литераторам, а по русским писателям, связанным органически с традициями русской культуры, тогда были уничтожены поэты «есенинского круга» (Клюев, Клычков, П. Васильев, Орешин и другие).

В военное время, особенно в начале его, железнодорожный транспорт (за который тогда отвечал Каганович) был загружен перевозкой евреев из западных областей страны на восток, дабы они не оказались в руках немецких оккупантов. Я сам был свидетелем такой картины: на железнодорожной станции среднерусского города мы, «братья-славяне», вчерашние школьники, ждем отправления нашего поезда на запад, на фронт, а здесь же, напротив, вдоль вагонов, разгуливают здоровые, как на подбор, молодые евреи, ожидая отправления своего поезда на восток, в обратном направлении от фронта.

Как-то странно забыто, что «антисемит» Сталин был инициатором создания государства Израиль. Сколько написано, наговорено о гибели в конце сороковых годов члена еврейского Антифашистского комитета актера Михоэлса, и мало кто знает, вспоминает о «ленинградском деле», о расстреле в конце тех же сороковых годов выдающихся русских государственных деятелей Вознесенского, Кузнецова, Родионова, обвиненных в «русском национализме», намерении создать компартию России.

При Сталине такой палач, как Землячка, в гражданскую войну наводившая ужас своей жестокостью даже на «своих», красных командиров; такой преступник, как Мехлис, главный виновник керченской катастрофы в войну, повлекшей гибель сотен тысяч людей — были торжественно похоронены на Красной площади.

Да и в быту, в семье Сталин отнюдь не был юдофобом; его дочь Светлана рассказывает, с каким неожиданным для нее вниманием вглядывался он в понравившиеся ему вдумчивые «семитские» глаза внука «Оськи» (хотя он и не хотел знать отца «Оськи», еврея Мороза, увильнувшего от фронта).

Своим пониманием «еврейского вопроса» Троцкому был кровно близок, конечно, Ильич. Известна история о том, как в 1932 году сестра Ленина А. И. Ульянова обратилась к Сталину с настоятельным предложением опубликовать данные о еврейском происхождении Ильича (по линии матери), чтобы поднять в глазах населения ценность еврейского интеллекта и противодействовать, по ее словам, антисемитизму, усиливающемуся «даже среди коммунистов». Сталин воспретил открывать своеобразную тайну о своем великом учителе, который, высоко ставя интеллектуальные способности евреев, оставлял «русским дуракам» черновую работу.

Откровенное русофобство «вождя пролетариата» перекликается с ненавистью, презрением к России, ко всему русскому со стороны Троцкого, считавшего, что в области науки, культуры «Россия дала миру круглый ноль».

Заданный «вождями революции» русофобский тон и определил идеологическую атмосферу «интернационализма», поставившего русский народ в положение «держиморды», виновника всех бед других народов. И если был поставлен вне закона антисемитизм, то с большим основанием следует поставить вне закона русофобство.

А. С. Яковлев

«Разговаривал как авиационный специалист…»

Прошло немного времени. Сидел я как-то в конструкторском бюро за чертежной доской с конструктором Виктором Алексеевым, подошел секретарь: «Вас спрашивает какой-то Поскребышев. Соединять или нет?»

Беру трубку и слышу голос личного секретаря Сталина — Александра Николаевича Поскребышева. Он говорит, что мне надо приехать в ЦК по срочному делу и что сейчас за мной придет машина.

Прошло, кажется, минут двадцать, не более, как явился человек в военной форме и пригласил меня следовать за ним.

Не зная ни о причине вызова, ни о том, с кем предстоит встретиться, я очень волновался всю дорогу.

Подъехали к зданию Центрального Комитета партии на Старой площади. Бесшумный лифт плавно поднял на четвертый этаж, и по длинному коридору, застланному ковровой дорожкой, сопровождающий привел меня в какую-то комнату. Здесь стоял диван в чехле из сурового полотна, несколько стульев, в центре — небольшой круглый стол, накрытый белой скатертью. На столе — ваза с фруктами, блюдо с бутербродами, несколько стаканов недопитого чая. В комнате никого не было.

К волнению моему добавилась еще и растерянность: куда я попал и что будет дальше?

Так в полном недоумении простоял я несколько минут, не двигаясь и рассматривая окружающую обстановку.

Вдруг сбоку открылась дверь и вошел Сталин. Я глазам своим не поверил: уж не мистификация ли это?

Но Сталин подошел, улыбаясь, пожал руку, любезно справился о моем здоровье.

— Что же вы стоите? Присаживайтесь, побеседуем. Как идут дела с ББ?

Постепенно он расшевелил меня, и я обрел возможность связно разговаривать. Сталин задал несколько вопросов. Его интересовали состояние и уровень немецкой, английской и французской авиации. Так же, как и Денисов, я был поражен его осведомленностью. Он разговаривал как авиационный специалист.

— А как вы думаете, — спросил он, — почему англичане на истребителях «Спитфайр» ставят мелкокалиберные пулеметы, а не пушки?

— Да потому, что у них авиапушек нет, — ответил я.

— Я тоже так думаю, — сказал Сталин. — Но ведь мало иметь пушку, — продолжал он. — Надо и двигатель приспособить под установку пушки. Верно?

— Верно.

— У них ведь и двигателя такого нет?

— Нет.

— А вы знакомы с работой конструктора Климова — авиационным двигателем, на который можно установить двадцатимиллиметровую авиационную пушку Шпитального?

1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 ... 162
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи - Михаил Лобанов бесплатно.

Оставить комментарий