Сыны Каина: история серийных убийц от каменного века до наших дней - Питер Вронский

от тринадцати до девятнадцати лет – часто это были одинокие пастухи, которые пасли свои стада в безлюдных местах.

Его режим атаки «с наскока» имел некоторое сходство с образом действия Джека. Французский Потрошитель быстро душил своих жертв, валил их на землю и убивал, перерезая глотки. Судя по лужам крови на месте преступления, он, по-видимому, сначала ждал, пока жертва истечет кровью, а потом перетаскивал трупы на сухой участок. После убийца измывался над телами жертв, калечил их и, в отличие от Джека Потрошителя, еще и насиловал вагинально и анально после смерти, иногда используя смазку, чтобы облегчить акт некрофилии. Имеются случаи, когда преступник уродовал убитым гениталии или вырезал их полностью, вспарывал животы и грудные клетки, выпускал кишки и извлекал из тела органы. У всех обнаруженных жертв, как и у проституток в Уайтчепеле, было перерезано горло, а гениталии обезображены и выставлены напоказ. Классические «теплые», разрушительные, некрофильные «оборотнические» сексуальные серийные убийства.

Несмотря на ужасающий характер убийств, французская полиция демонстрировала полную слепоту связей. Ее можно понять – в конце концов, некоторые преступления произошли почти в тысяче километров друг от друга. Учитывая, что восемьдесят лет спустя, в 1970-х, несмотря на наличие телефона и телекса для связи, полиция США переживала подобную слепоту связей относительно серии убийств, совершенных Тедом Банди, обвинять в чем-то французскую полицию конца XIX века совсем не хочется, так как преступления совершались в разных юрисдикциях.

Нельзя сказать, что власти совсем упускали из виду эти чрезвычайно жестокие убийства. Один следователь из Дижона начал их каталогизировать, но основывался на предположении, что преступления представляют собой вирусное распространяющееся явление – эпидемию «подражательных убийств». Французские полицейские понимали, что один преступник способен убить множество жертв, но представить, как он делает это в местах, настолько удаленных друг от друга, они не могли. В отличие от привязанного к конкретной территории Джека Потрошителя, Французский Потрошитель относился к серийным убийцам мигрирующего типа – как Генри Ли Лукас, только без машины. У «Убийцы пастушат», или «Потрошителя с юго-востока», как его назвала французская пресса, было еще одно преимущество. Будучи бродягой, он сливался с огромной обезличенной массой неприкаянных и обездоленных людей, наводнивших Францию в результате распространения фабрично-заводского труда. В XIX веке промышленные рабочие считались «расходным материалом» (вроде «контрактников» в наше время). Никаких профсоюзов, гарантий занятости или льгот. Если работник был больше не нужен, его без лишних формальностей могли вышвырнуть на улицу на день, неделю, а то и навсегда. Не существовало ни выходного пособия, ни страхования от безработицы, ни государственного соцобеспечения. Мало кто из уволенных работников возвращался обратно к себе в сельскую глушь – большинство просто отправлялось в дорогу, находило работу на несколько дней в следующем пункте назначения, а потом их снова выставляли за дверь. Это был бесконечный миграционный цикл. В связи с механизацией сельского хозяйства, растущей безработицей в сельских районах и мировым кризисом 1890-х по дорогам Франции шаталось в поисках пропитания около четырехсот тысяч бродяг. Около одного процента населения Франции оказалось за чертой бедности, а их жизни почти опустились до уровня «незначительных»{352}. В индустриальную эпоху серийные убийцы уже не прятались среди обезличенных городских толп, а выходили на проселочные дороги.

В конце концов Французский Потрошитель допустил оплошность: в 1896 году он вернулся в окрестности Лиона и совершил несколько убийств в этом районе. Как если бы современный американский серийный убийца выбрал для своих преступлений окрестности города Квантико в штате Виргиния, где находится Академия и отдел поведенческого анализа ФБР. В Лионе основали школу судебной медицины – ведущий исследовательский центр в области судебной медицины и психиатрии XIX века не только во Франции, но и во всем мире.

Ей заведовал доктор Александр Лакассань – основоположник криминальной антропологии и криминальной психологии, который первым начал проводить токсикологический анализ и исследовать образцы крови. Лионская школа подарила нам известнейших пионеров судебной медицины, например Эдмона Локара, знаменитого своим «локаровским принципом обмена»: каждый преступник оставляет на месте преступления следы и в то же время забирает с него что-то с собой.

Лакассань оспаривал доминирующее тогда в криминологии направление, продвигающее идею о врожденном характере преступных наклонностей и возглавляемое итальянским криминологом Чезаре Ломброзо, который утверждал, что тяга к совершению преступления предопределяется наследственными и генетическими факторами{353}. Лакассань же утверждал, что преступников порождают психология и социальная среда, а не генетика. Его слова «Правосудие клеймит, тюрьма портит, а общество получает преступника, которого заслуживает» процитировал в 1963 году генеральный прокурор США Роберт Кеннеди, чем и принес им мировую славу{354}.

Эмиль Фурке и анализ связей

Во Франции полицейскими расследованиями руководили «следственные судьи» – нечто сродни окружным прокурорам. В апреле 1897 года в качестве следственного судьи Белля – небольшого торгового городка в ста километрах к западу от Лиона – был нанят амбициозный тридцатипятилетний адвокат Эмиль Фурке. Ему предстояло заняться нераскрытым убийством. Двумя годами ранее, 31 августа 1895-го, жестоко убили и изнасиловали пятнадцатилетнего пастушонка Виктора Порталье, а тело его изуродовали. Его обнаружили лежащим на спине со спущенными ниже колен штанами. Мальчика полностью выпотрошили: убийца разрезал тело от груди до лобка, отчего внутренности вывалились наружу, а наружные половые органы отрезал и бросил рядом с телом. Местные жители сообщили, что в тот день по окрестностям ходил какой-то бродяга и выпрашивал молоко, но по Франции тогда шатались тысячи бродяг, поэтому его так и не опознали. Из зацепок – лишь жуткие следы преступления и описание подозреваемого: мужчина в возрасте тридцати – тридцати пяти лет, с густыми черными бровями и бледным болезненным лицом, на голове соломенная панама, в руках маленькая сумка и дубинка. Из немногих отличительных черт – сведённая безобразной гримасой правая половина лица и неприятный запах гниения, якобы исходящий от правого уха. По-видимому, он страдал от какой-то застарелой травмы лица или гноящейся раны.

Фурке это дело особенно заинтересовало, потому что он работал над личным проектом, посвященным исследованию преступности среди французских бродяг, и это нераскрытое дело идеально подходило по всем требованиям (в 1908 году Эмиль в итоге опубликует книгу о проблемах бродяжничества{355}). Когда Фурке прочитал в газетах новости о похожих убийствах пастухов с членовредительством, совершенных