Танцующие пылинки - Саманта Янг

познакомиться.

Брэндон протянул руку, и ее глаза округлились, когда она осторожно потянулась, чтобы взять ее.

— Я жму руку Брэндона Клайна, — громко прошептала она.

Киллиан прикрыл рот рукой, чтобы скрыть улыбку, и я подумала, как он изменился с того момента, как я впервые вошла в это здание. Фанатизм Евы раньше беспокоил его. Теперь это его забавляло.

Брэндон усмехнулся и отпустил руку Евы.

— Не хочешь пожать мою? — предложил Мики со смехом в голосе.

— Ага.

Ева кивнула, и когда Мики пожал ей руку, сжав ее обеими ладонями для верности, выражение ее лица ясно говорило: «Я умерла и попала на небеса». Он бросил на Еву свой кокетливый взгляд, и, клянусь, я подумала, что она растает в луже у его ног.

— Ты такой красивый, — выпалила она, а затем покраснела еще сильнее. — Я имею в виду, вы все такие красивые. Это немного ошеломляет.

Она сглотнула и когда поняла, как сильно увлеклась, отступила назад, бросив на Киллиана встревоженный взгляд.

Киллиан был слишком занят, пялясь на меня. Я чуть не покраснела от жара в его глазах и бросила на него быстрый предупреждающий взгляд, прежде чем отвернуться.

— Итак, куда сначала? — спросил Брэндон.

Я открыла рот, чтобы предложить экскурсию, но Киллиан прервал меня.

— Скайлар нужно записать вокал для финального трека альбома. Я думаю, вам обоим следует присутствовать, чтобы вы сами могли услышать, насколько особенным будет этот альбом.

Прежде чем я успела ответить, что не уверена, насколько комфортно мне было записывать сольный материал перед ребятами, Мики сказал:

— Отлично. Давайте сделаем это. Ева, показывай дорогу.

Ева хихикнула и кивнула. Я не могла не фыркнуть, когда Брэндон и Мики встали по обе стороны от нее и прошли мимо стойки регистрации. Они были слишком очаровательны, и такой милый человек, как Ева, только пробудил в них дьявола.

Когда они скрылись за углом, Киллиан сказал:

— Пойдем?

Я кивнула и пристроилась рядом с ним.

— Не нужно так на меня смотреть, — сказала я себе под нос.

Рука Киллиана лежала на моей пояснице, но он сохранял профессиональную дистанцию.

— Как так?

— Как будто ты хочешь бросить меня на пол и заявить свои права.

— Я думал, тебе нравится этот взгляд.

— Нравится, — признала я. — Очень. Но не тогда, когда мы пытаемся держать наши отношения в секрете от всех, включая моих бывших коллег по группе.

Мы завернули за угол и увидели впереди Мики и Брэндона с Евой. Мики бросил на нас взгляд через плечо, и я ободряюще улыбнулась ему. Как только он повернулся, Киллиан ответил:

— Трудно скрыть, что я чувствую, когда твой бывший называет тебя «своей девочкой».

Я остановилась, позволив своим друзьям снова исчезнуть из поля зрения и посмотрела в темные глаза Киллиана.

— Тогда напомни себе, что я не его. Я твоя.

Киллиан оглядел оба конца коридора и, решив, что мы одни, скользнул рукой с моей спины к заднице и крепко прижался ко мне. Наклонил голову и губами почти коснулся моих. В ответ у меня во рту все пересохло. Мое дыхание смешалось с его, и волна возбуждения прошла через меня.

— Я бы хотел, чтобы мы были одни, — пробормотал он, сжимая мою задницу. — Прошлой ночью у меня была только рука.

Я ухмыльнулась, чтобы скрыть желание, разгорающееся у меня между ног.

— И о чем же ты фантазировал?

— Я не фантазировал. Я вспоминал. — В его глазах светилась похоть. — Я прокручивал каждое прикосновение, каждое облизывание, каждый укус, каждый трах. Твои сиськи в моих руках, когда ты скакала на мне. Твоя задница в моих руках, когда я оседлал тебя.

Мое дыхание сбилось.

— Если ты не прекратишь болтать, то когда мы войдем в студию, всем станет очевидно, чем мы занимались.

— Мы ничем не занимаемся. Я едва прикоснулся к тебе.

— И все же, — я встала на цыпочки, коснулась его губами и прошептала: — Я мокрая и раскрасневшаяся. — Я посмотрела вниз на его промежность. — А вы, мистер О'Ди, щеголяете с набухшей «шишкой».

Туман, наконец, рассеялся в глазах Киллиана, и он выругался, отпуская меня. Бросив на меня раздраженный взгляд, он указал в конец коридора.

— Ты. Иди. Я догоню.

Моя улыбка была полна озорства.

— Не веди себя так, словно это моя вина. Ты сам это начал.

Я рассмеялась под его взглядом и пошла прочь. Через несколько шагов оглянулась через плечо и обнаружила, что он за мной наблюдает.

Хищно смотрит на меня с обещанием во взгляде.

Я вздрогнула, с нетерпением ожидая, когда он выполнит это обещание.

Когда я добралась до студии, Ева заглянула мне за плечо.

— Где мистер О'Ди?

— О, его кто-то остановил что-то спросить. Он будет через минуту. — Я улыбнулась Оливеру. — Привет, Ева познакомила тебя с парнями?

— Да, все вступления сделаны, — дружелюбно сказал Оливер. — Ты готова поработать над «На ветру»?

Из всех песен, которые ребята должны были услышать, эта подходила больше всего. Я сглотнула, чувствуя нервозность.

— Конечно.

— О чем эта песня? — спросил Брэндон.

Он и Мики заняли места на полу, и я направилась к двери кабинки.

Я выдохнула воздух между губами, и это прозвучало дрожаще даже для моих ушей.

— О маме.

В помещении воцарилась тишина, и я протиснулась внутрь. Мне пришлось забыть, что ребята были здесь. Мне пришлось забыть, что все были здесь. Я уже записала эту песню, но мои мысли были не с ней, и ни Киллиан, ни я не были довольны. Следовательно, я вернулась, чтобы перезаписать.

Меня осенила мысль, и я толкнула дверь, чтобы сказать Оливеру, что забыла гитару, когда Киллиан вошел в студию.

С моим футляром для гитары.

Как?

Я моргнула, как сова, и он протянул его мне.

— Я забыл предупредить, чтобы ты взяла с собой гитару, поэтому попросил Отэм подъехать с ней. Надеюсь, ты не возражаешь.

— Нет. — Я покачала головой, забирая гитару. — Спасибо.

Киллиан положил руку на стенку кабинки, по сути, закрывая меня от посторонних взглядов и понизил голос до шепота:

— Забудь, что здесь полно народа. Здесь только ты и твоя гитара.

Надеясь, что смогу сосредоточится, я вернулась в кабинку и устроилась. Я вообще не смотрела в студию. Я уселась на табурете, надела наушники, убедилась, что микрофон для гитары установлен правильно, и начала петь о том, что когда потеряла маму, потеряла свою душу. О том, что позволила ей дрейфовать по ветру и затеряться в море.

Я пела ее со всем своим горем, которое испытывала последние два года.

Допев песню словами: «…но это всегда вне досягаемости», я подняла глаза и