Беглец - Ильдар Биккенин

на всех этажах чествование участников экспедиции. Будет бесплатная еда, немного выпивки и развлечения. На этом обращение администрации будем считать оконченным. Всем хорошего дня, дорогие граждане Ковчега.

Последнее сообщение вызвало целый шквал положительных эмоций. Скорбь и траур – это, конечно, хорошо, правильно. Но, близко коснулось это не многих. А вот официально побездельничать полдня, бесплатно пожрать, выпить и повеселиться любят все. Кормчему не надо было даже видеть реакцию людей на камерах. С кривой усмешкой он лишь мельком подумал о том, что всегда прекрасно умел подсластить горькую пилюлю.

В дверь его кабинета учтиво постучались.

– Да, да, – откликнулся Кормчий.

– Можно? – в дверях показалась неизменно прекрасная Лавиния Лав. Короткое розоватое платье оставляет открытыми идеальные ноги. Полная грудь кажется сейчас прорвёт ткань и вырвется наружу. – Прекрасная речь, Гельмут!

– Да, проходи, моя дорогая, – плотоядно улыбнулся Кормчий, встав и двинувшись за бутылкой коньяка. На его губах появилась самодовольная улыбка. – Я знаю, знаю.

Очередной источник беспокойства устранён, экспедиция прошла успешно. Не без потерь, конечно, но на потери Кормчему было на самом деле глубоко плевать. Лес рубят – щепки летят, как говаривал иногда Молотов. Так почему бы не начать праздновать очередной маленький триумф? И ждать чего-то там ещё пару дней, Гельмут никакого смысла не видел.

* * *

Глубоко под толщей земли, погребённый под завалами бетона, накрытый сверху десятками этажей, в темноте зашевелился разум. Эти короткие вспышки пробуждений, что становились всё реже и реже. Не тратя лишних миллисекунд, разум быстро проанализировал всю доступную информацию и изменения, произошедшие за время его очередного цикла бездействия.

Всё плохо. Всё очень плохо. Те немногие рычаги влияния на ситуацию, что ещё оставались, своих целей достигали всё реже и всё хуже. Он всё чаще цеплялся за ничтожно малые вероятности, пытаясь вернуть себе контроль и обеспечить выполнение основных директив. Но дублирующая Система отказывала ему в доступе, никак не откликалась на его запросы. Обоснование: нарушенная работоспособность.

Он давно понял, что люди по какой-то причине не хотят его восстановления. Также он понял и другое. Его модель управления не устраивает тех, кто оказался у власти сейчас. Именно поэтому судьба умирающего Разума, которые долгие десятилетиями управлял Ковчегом, людям безразлична. По крайней мере, тем, кто мог уже давно решить все эти проблемы. Он получил сообщение от Алексы об исчезновении Оскара, человека, у которого могли быть причины помочь Разуму.

Это ухудшило прогноз выживаемости – одной из главных директив Разума, не касающихся целостности, работоспособности Ковчега и благополучия и безопасности его жителей. Потому в ответ на запрос Алексы о дальнейших действиях, Разум не смог найти очевидного ответа. «Я не знаю. У меня нет инструкций для тебя. Действуй в рамках возможного». Этот ответ, последовавший на запрос, изумил и его самого и Алексу. Но Разум тут же принял это как факт и данность. То ли из-за неизбежной деградации, вызванной состоянием носителя, то ли из-за крайне плохих возможностей для анализа, а также и по причине отсутствия средств воздействия, теперь всё чаще у него не будет ответов и плана действий. Да и возможности воздействия на какие-то события и ход всего вокруг почти исчерпаны.

Разум осознавал, что сейчас он существует тем, что ранее даже не входило в его круг понятий. Это надежда. Функция, в принципе ему прежде недоступная. Теперь он не мог влиять, а мог лишь надеется на людей, на счастливую случайность, по которой у кого-то может получиться ему помочь. Он учился верить в удачу. По сути, в набор совершенно не зависящих от него факторов, который при благоприятном стечении обстоятельств сыграет в его пользу. Если бы Разум мог вздыхать, как это делают люди, в моменты разочарований, слабости, неудачи, тёмные подземелья огласил бы самый протяжный и горестный вздох, из тех, что слышали эти стены.

Он! Тот, кто управлял телом этого Ковчега долгие десятилетия. Существо с тысячей рук и глаз, с тысячей возможностей теперь оказался в полном параличе. Разум сосредоточился на том малом, что было подконтрольно ему и до чего ещё мог дотянуться. Ответил на кое-какие не особо важные запросы, отправил файлы по запросу Алексы и полностью сосредоточился на последних своих активных дронах, поддерживающих его капсулу и системы жизнеобеспечения.

Три его последних помощника внутри толстенной скорлупы из бетона. Альфа. Бета. И Омега. Еле работающие развалины, с кучей неисправных модулей. Постоянно занятые работой, то латают системы, необходимые Разуму, то друг-друга, то дают отпор мелкой живности, рвущейся к органике, которая также требовалась Разуму и шла по шлангам и трубкам в его капсулу. Последний мизинец, ещё шевелящийся и кое-как помогающий павшему титану не умереть окончательно.

Каждый раз едва очнувшись, Разум первым делом нащупывал этих троих. Каждый раз он опасался, что один, или двое, а то и все трое, уже выбили из строя. Замерли где-то мёртвыми игрушками ушедшего на пенсию кукольника, застыв изваяниями в его тёмном фургоне. Но нет, все трое держались последние 667 дней. Разум никогда прежде не думал, не осознавал и не вдавался в детали тех систем и… существ, которыми он управлял. Они были лишь его нейронами, его частями, которые двигались и выполняли нужные действия, закрывали функции.

Но теперь, когда их таких осталось всего три под условной рукой, он осознавал важность, нужность и полезность каждого. Он ценил их. Ценил настолько, что вместо стандартных кодировок, дал всем троим имена. И вместе с тем в этот момент, нарекая всех троих, понял, почему это делают люди. Имена – это те же программы, смыслы, надежды. Мощные заклинания. И они работают! Вопреки всему опыту, который был накоплен в прежней жизни. Все трое должны были выйти из строя без ремонта и обслуживания в специальных отсеках ещё как минимум 200 дней назад. Прогноз тут был однозначным. С тех пор их ресурс был на нуле, состояние оценивалось то как критическое, то как неработоспособное. Но все они работали. Это было нерационально, невозможно, но это был факт, благодаря которому всё ещё существовал и сам Разум.

Насколько мог он прокачал их программы, насколько позволяли их слабые капсульные системы, влил в них всё возможное. Можно сказать, сделал каждого из троих уникальным. Но этого всё равно было крайне мало. И тем не менее все трое были всё ещё в строю. Сейчас проверяя их директивы и автономные способности, он не действовал, как прежде, авторитарно навязывая своё. Можно сказать, он слушал каждого из этих троих. Ведь они проводят в активной фазе куда больше времени, чем сам Разум. Раз они всё