Порочное создание (СИ) - Дарк Дарси

Отыскал палату реанимации и замер, не успев переступить порог. Через панорамное окно, на котором жалюзи скрывали обстановку помещения, просачивался яркий свет и детали неутешительной картины. Прислонился лбом к дверной поверхности и в ужасе уставился на подрагивающие пальцы. Что за чёрт?

Приближающиеся шаги заставили отстраниться и выпрямить спину, внутренне собирая остатки самообладания. Я не мог позволить той чертовщине, что вытворяла с моими пальцами, распространиться на всё тело. Я, блядь, не смел поддаваться панике.

Обернулся на приближающегося Артура и остолбенел, когда вместо своей «правой руки» увидел противную рожу брата. Оценил его потрёпанный вид и даже одарил улыбкой, граничащей с оскалом. В первую секунду дико обрадовался: ублюдок самостоятельно взошёл на эшафот и покорно сложил голову перед палачом, — однако радость быстро сменилась необузданным гневом от услышанного: «Томас, ты уже здесь…»

— Я вызвал скорую помощь, — продолжил Чарльз, как ни в чём не бывало, присаживаясь в кресло. Что, блядь, он сделал?

— Ты вызвал скорую помощь, — шокировано повторил за братом и протёр пальцами глаза, желая выдавить глазные яблоки и не видеть безумца — трупа. — Тебе «спасибо» сказать? Прости, Никки немного не в состоянии лично поблагодарить тебя!

Если Чарльз и хотел что-то ответить, то этого уже никогда не узнаю. Налетел на уёбка и кулаком проехался по заросшему лицу, чтобы в ту же секунду схватить за ворот рубашки и скинуть тушу с кресла.

— Вот как я тебе благодарен!

Встретил голову Миллера с белой плиткой и, не услышав от него никаких признаков боли, встретил затылок с полом ещё раз. Протяжный стон, и я в удовлетворении закрепил успех.

— Что ты с ней сделал? — процедил сквозь зубы, кулаком сжимая окровавленные волосы. Чарльз болезненно наморщился и прохрипел:

— Мне так жаль…

Вспышка. Кулак встретился с виском, костяшками преодолевая путь по переносице, пока из носа не потекли первые капли крови.

— Отвечай, сука!

Однако сука с трудом могла перевести дыхание, лихорадочно глотая слюни вперемешку с выбитым зубом. А я не позволил сплюнуть металлический вкус, запрокинул его голову назад до жалких хрипов и заставил поперхнуться собственным дерьмом.

— Я совершил ошибку, когда-а… — с трудом выговорил Чарльз. — Когда уподобился те-е-бе.

Усилил захват на затылке и почувствовал, как дико стучало сердце, разъярённое услышанным бредом, как дико оно хотело выпрыгнуть из груди и надавать болезненных тумаков ублюдку. Абсолютно каждая часть меня в этот момент хотела отомстить, требовала зрелищ и крови. Больше крови.

— Я всего лишь закрыл её лицо подушкой, — оглушил Миллер, отчего пальцы неожиданно ослабили захват. — Мне не хотелось видеть недовольное лицо, когда бы мы занялись…

Он удивился, когда я поднялся на ноги и не препятствовал его попытке принять сидячее положение, поэтому запнулся на полуслове. Бросил взгляд на окно, отделяющее от Никки, и представил, как этот бугай, всей своей массой сдавливал её хрупкое тело, как груда мышц давила на подушку и перекрывала доступ к кислороду.

Меня заштормило. Ощущал горький привкус во рту и никак не мог отделаться от спазмов желудка при взгляде на постанывающего Чарльза. Наблюдал, как он предпринял попытку подняться на ноги и, в полной мере оценив представленные габариты, схватил ближе стоящий стул и шибанул по окровавленному затылку.

— Ты забудешь, как дышать! — пообещал и, отбросив стул, носок своих ботинок впечатал в крепкий пресс трупа. Ещё и ещё, неотрывно следя за подёргиваниями его конечностей, за лужей крови, собирающейся под ним, и с ожесточением схватил названного братца за грудки.

— Томас! — почувствовал, как мои плечи сковала железная хватка и оттянула назад, отчего тушка выскользнула из пальцев и грохнулась на пол. — Он же не сопротивляется, Томас! Он не сопротивляется!

Вывернулся из захвата и в ярости впечатал лезущего не в своё дело Артура в стену:

— Ещё бы он сопротивлялся! Ублюдок должен лежать калачиком и, мать твою, не сопротивляться!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Резко обернулся к распластавшемуся Чарльзу, чтобы увидеть его в окружении сбежавшегося медицинского персонала. Встретился взглядом с прятавшейся за углом пожилой женщиной и осознал, что всё это время мы были не одни. Я, чёрт возьми, никого не заметил, не жалея ударов для подонка, как и не пожалел финального штриха — стоило бородачу разлепить затёкшие кровью глаза, как первое, что увидел — подошву моих ботинок.

— Томас!

Мой кровавый след — мой источник удовлетворения, и никто: ни зануда — Артур, ни охранники, сделавшие вид, что ничего страшного не произошло, ни заведующий отделом, — никто не мог лишить наслаждения от результатов проделанной работы.

— Помни о важном деле, — напоследок проследил за недовольной физиономией Артура, прежде чем скрыться за дверью палаты. Намеренно смотрел себе под ноги, когда подходил к умывальнику и ополаскивал испачканные кровью руки, когда избавлялся от потрёпанного пиджака, оставаясь в чёрной футболке, и когда подошёл к кровати.

Медленно поднял взгляд от своих ботинок вверх по металлическим ножкам кровати, по неестественно серым рукам девушки, по собранным в неряшливую косу чёрным волосам, к неподвижному лицу. Всегда оно излучало либо улыбку, либо неудовольствие, но чаще откровенный вызов, который с энтузиазмом принимал.

— Ник, — по привычке позвал девушку, в сердцах надеясь, что она откроет глаза и разрешит пропасть в чёрной бездне. — Чё-ё-ё-ё-ё-рт!

Опустился на корточки, наплевав на наличие стульев у окна, и закрыл лицо руками, до последнего не желая признавать реальность происходящего. Ну, вот сейчас она сто процентов должна запустить пятерню в мои волосы и спросить, что за херня происходит. Ничего подобного.

Осторожно коснулся пальцами неподвижной руки черноволосой, медленно лаская облупившиеся костяшки её пальцев. Ноль реакции. Тогда сомкнул наши пальцы в крепкий замок и залюбовался тонкими пальцами, резко контрастирующих в объятьях моих «гигантов». Сердце болезненно сжалось, когда перевёл взгляд на бледное лицо девушки, которое ещё никогда не выглядело так невинно и слишком… по-детски.

Прижался губами к её холодной ладошки и мысленно нарёк себя кретином. Нет. Я — мудак и в придачу тугодум, раз только сейчас додумался перевернуть страницу в книге «Миссис Стаффорд» с главы «Обольстительная дьяволица в бордовом платье» на главу «Маленькая, но не по годам сильная девочка».

Много ли я знал двадцатилетних молодых людей, способных день изо дня бороться со свалившимся на них дерьмом? Много ли на них вообще сваливалось дерьма? В моём окружении не было подобных, а стоило появиться Никки, умело играющей несколько ролей, как я позабыл сделать скидку на её возраст.

Храбрый «ёжик» — так мысленно нарекал и подвергал проверкам на прочность. Какая, к чёрту, прочность? Я готов стать той опорой, тем щитом, той крепостью, которые были необходимы для моей маленькой сильной девочки.

Чувствовал вибрацию от неподвижной руки Никки, и это вселяло надежду. Никогда не заглядывал вперёд, но одно знал наверняка — она придёт в себя, я утомлю её нескончаемыми признаниями в любви и потребую, чтобы она никогда больше не играла со мной в молчанку, как в эту самую минуту.

Однако молчанка затянулась на непозволительно долгую неделю, заставившая вспомнить, почему никогда не строил долгосрочных планов на будущее.

Я никогда не видел необходимости торчать в стенах больницы, когда существовала сотовая связь и в любой момент можно легко созвониться с лечащим врачом и узнать о состоянии пациента. Однако на этот раз не смел отлучиться из больницы больше, чем на час. Мысль, что Никки откроет глаза, а рядом никого не будет — угнетала и заставила из кресла у окна соорудить подобие лежака. Я, чёрт возьми, неприхотлив, но больничная еда — откровенно херня.

Первый день не мог есть в присутствии неподвижной девушки, вынужденной питаться через многочисленные трубки. Не мог до пяти часов утра заснуть из-за грохочущего аппарат, от которого тянулись те самые трубки. Единственное, на что был способен — раздражаться по малейшему поводу и буровить взглядом девушку, чьи пальцы на руках изредка дёргались в неудачной попытке сменить положение. Стоит ли говорить, какую радость испытал при виде неожиданного телодвижения, как согнал всех докторов в палату и потребовал обрадовать хорошими новостями? Но время хороших новостей ещё не наступило.