Предательство. Последние дни 2011 года - Сергей Царев

— Вбрасывают бюллетени тех, кто не голосовал?

— Не знаю, но вбрасывать легче всего, хотя, — с сомнением сказал Сергей Георгиевич, — легче всего написать нужный протокол. А со мной чуть не провели подобное во время выборов в ректоры.

— Это интересно, расскажи. Правда, хотели вбросить?

Сергей Георгиевич улыбнулся, но в этой улыбке была какая-то горечь.

— Когда все урны подготовили к голосованию, председатель комиссии по выборам, а она была человеком предыдущего ректора, который проталкивал своего ставленника, распорядилась принести еще одну урну — чтобы ускорить процедуру голосования. Мои сторонники что-то заподозрили и попросили вскрыть пломбу, чтобы убедиться, что урна пустая. После этого был разыгран целый спектакль, и урна неведомым образом исчезла. Что касается других методов, я знаю о «карусельщиках», которые кочуют из одного избирательного участка в другой и голосуют. Есть еще открепленные талоны, работники предприятий непрерывного цикла, которые не могут в тот день голосовать, и, наверное, другие способы и методы поднять процент голосующих за нужную партию.

— А электорат, так скажем, который используется административным ресурсом?

— Тут, Юра, на первом месте армия, потом заключенные, жители закрытых городков, жители дотационных республик и населенных пунктов, в которых есть градообразующие предприятия.

— Правильно не проголосуете — закроем предприятие? — прокомментировал Юрий Михайлович.

— Точно.

* * *

Референдум о восстановлении независимости Грузии был назначен на 31 марта 1991 года. Еще до референдума Гамсахурдия заявлял, что тому, кто проголосует против независимости, будет отказано в гражданстве в независимой Грузии. Явка на референдуме составила более девяноста процентов, из которых более девяноста восьми процентов проголосовали за восстановление государственной независимости Грузии. Это был страх, целенаправленно нагнетаемый националистами, звиадистами, как их называли русскоговорящие и грузины, которые были категорически против него. Русскоговорящие, а к ним относили всех, кроме этнических грузин, восприняли слова Звиада Гамсахурдии очень серьезно. Каждая его реплика осуждалась русскоговорящими, пытающими понять, что и когда им угрожает.

Кетино, в разговорах с Сергеем и Таней, пыталась убедить их, что Гамсахурдия вырос в семье интеллигентов, он воспитан на традициях демократии.

— Какой демократии? Откуда он ее взял? — раздраженно спросил Сергей у Кетино, которая, перед тем как пойти на очередной митинг звиадистов, зашла к ним, чтобы поддержать и успокоить их. — Он боролся против советского строя, но пользовался славой своего отца, что служило ему охранной грамотой.

— Его репрессировали, он сидел, — возразила Кетино.

— Сидели и по-другому сидели другие его соратники. Ты это знаешь, давай не будем спорить на эту тему. Бороться с советским строем и быть демократом — это разные вещи. Какой государственный деятель, будучи демократом, может позволить себе сказать: «Осетинский народ — это мусор, который надо вымести через Рокский туннель. Мы пойдем по Осетии, и пусть осетины либо покорятся и станут грузинами, либо, если они так любят русских, уходят из Грузии в Россию».

— Не придирайся к словам. Может, это он сказал в иной интерпретации. Но ты не можешь отрицать, что референдум был проведен на уровне. Для ясности бюллетени были напечатаны на всех языках народов, которые проживают на территории Грузии.

Сергей Георгиевич укоризненно посмотрел на Кетино.

— На всех языках на одном бюллетене или бюллетени на разных языках?

— Какая разница? — удивилась Кетино.

— Простая. Возьми бюллетени на армянском или азербайджанском языках, к примеру, преподносятся как достижение демократии. А что стоит за этим? Есть возможность четко проследить, как голосуют русские, армяне, азербайджанцы, осетины. Посмотри на результат голосования и станет ясно, какой народ следует выдавливать из Грузии. Вот и вся демократия. Народ это понял, раскусил, поэтому голосовали так, как нужно.

— Думаешь, Гамсахурдия пошел бы на репрессии?

— А он это не делает? — удивленно спросил Сергей Георгиевич.

— Это ты перебираешь.

— Почему? — резко спросил Сергей. — В городах Болниси и Дманиси половину населения составляли азербайджанцы. Почти все они были насильственно выселены или эмигрировали из страха перед государственной политикой Гамсахурдии.

Разговор глухого с немым, а именно так Таня воспринимала диалог Сергея с Кетино, который продолжался еще минут двадцать. Все это время она молча слушала, не высказывая своего мнения. Когда Кетино ушла на ночной митинг у Дома правительства на проспекте Руставели, Таня, растерянная и подавленная информацией о последних событиях, грустно прокомментировала ситуацию:

— Грузины всегда были лояльны к другим народам и вероисповеданию. Откуда взялось столько ненависти? Какой-то массовый психоз самоуверенности и самообмана! Откуда взялась эта уверенность в том, что уже завтра Грузия будет процветающей страной с развитой промышленностью? Она будет поставлять станки, корабли, приборы, ископаемые руды и многое другое! Кому будет поставлять?

Сергей ответил не сразу. Ему нужно было время, чтобы прошло раздражение и успокоиться.

— Что касается промышленности, то она нужна только в рамках СССР. На Западе она не нужна, там своей продукции хватает. На моем примере могу сказать, что производство приборов уже сократилось в пять раз. Это начало. Скоро все остановится. По другим отраслям, думаю, ситуация аналогичная. Что касается шовинистов и националистов, то их хватает везде. Только в определенных ситуациях у них резко увеличивается коэффициент общественного присутствия, и они заслоняют все общество. Нужно время, чтобы эта пена прошла, усела.

— А у нас есть это время? Не может случиться, что мы пострадаем, останемся без работы? Лозунг «Грузия для грузин» прозвучал.

— Ладно, Таня, — огорченно произнес Сергей. — Лозунг легче произнести, чем осуществить. Будем считать, что мы успеем переехать.

Так сказав, он попытался ее успокоить. Но есть ли это время у него? Это его тревожило и беспокоило. Не упустит ли момент?

* * *

Неожиданно вошла Татьяна Александровна и строго спросила:

— Опять о политике говорите?

— Юра поднял вопрос о митинге оппозиции 4 декабря. Прошлись по этому вопросу.

— Жаль, я с Мариком была в деревне, пошла бы на митинг, — заявила Татьяна Александровна.

— Вот тебе, Юра, пример того, кто был на митинге. В подавляющем большинстве, я предполагаю, там были не сторонники оппозиции, а люди, желающие сказать власти: хватит коррупции, хватит пилить бюджетные деньги и пора что-то делать с экономикой, пора выполнять обещания.

— Долой хамство, ложь и унижение народа, — добавила Татьяна Александровна.

— Вот еще один революционер-пенсионер, — пошутил Сергей Георгиевич.

— Прошу без шуток, пенсионеры самая ответственная прослойка общества, если она целиком выйдет на митинг — мало не покажется, — четко сформулировала свое политическое положение Татьяна Александровна.

В арке гостиной появилась Наташа, она слушала мать и не прервала ее речь. Когда все заметили ее присутствие, она заметила:

— Митинг произвел впечатление — тьма народу, все прошло чинно, благородно, к нашим полицейским нет никаких претензий.

— Получат приказ — выполнят. И дубинки будут, и аресты, — заметил Юрий Михайлович.

— Юра, не нагоняй тоску, — предупредила Татьяна Александровна.

— Хотите, я расскажу интересную новость из Интернета по поводу выборов? — предложила Наташа. Получив всеобщее одобрение, она сообщила: — На следующий день после выборов, по данным газеты «КоммерсантЪ», наш доблестный министр обороны направил письмо премьер-министру Владимиру Путину.

— А почему не президенту Медведеву? — поинтересовалась Татьяна Александровна.

— Потому что докладывают тому, кто реально правит властью, — заметил Сергей Георгиевич.

— Не отвлекайте, — попросила Наташа. — Он сообщил, что в армии явка на избирательные участки составила более девяноста пяти процентов, за «Единую Россию» проголосовало восемьдесят процентов голосовавших.

— Вот пример эффективного менеджера, в услугах которых остро нуждается наша страна, — съязвил Сергей Георгиевич.

— Армию угробил, но выборы обеспечил, — зло сказал Юрий Михайлович. — Наверно, привел рост показателей по сравнению с предыдущими выборами?