Государство и революции - Валерий Шамбаров

Однако вслед за Вильсоном к власти пришел скандальный кабинет Гардинга, и этот стратегический ход был аннулирован. Любая моральная подоплека политики немедленно была сразу вытеснена коммерческой. И хотя формально США еще долго держались принципа "непризнания" СССР, но уже в 1920-21 гг. в Москву помчались неофициальные эмиссары Вашингтона, прощупывая возможности получения выгодных концессий, торговых сделок и даже... предлагая взамен экономических приобретений помощь против Японии. Потому что с точки зрения большого бизнеса Япония являлась главным конкурентом США в Тихоокеанском регионе, и правительство Гардинга круто взялось прижимать ее-1 интересы. Надавили на Токио и в вопросе об уходе с Дальнего Востока - опять же, не из-за симпатий к коммунистам, а из-за того, что не желали усиления японцев. Окончательно эта политика сформулировалась на Вашингтонской конференции в ноябре 1921- феврале 1922 гг., по решениям которой Япония вынуждена была оставить Приморье красным.

4. К мировой революции

Самое парадоксальное, что все эти потуги к ублажению и приручению большевиков происходили в то время, как сами кремлевские руководители вот-вот собирались развязать... новую мировую войну. Потому что главным направлением деятельности, да и смыслом существования советского государства все еще считалась мировая революция. (Даже высшая государственная награда - Орден Красного Знамени - по официальному статусу значился "символом мировой социалистической революции", и в приказах о награждении назывался так вплоть до конца 20-х). И после двух неудачных попыток 1919 и 1920 гг. активно готовилась третья. Относительно нее существовали две теории - "индустриальная" и "аграрная". Согласно первой, самым подходящим объектом для следующего взрыва признавалась Германия, и ее промышленный потенциал вместе с человеческими и идеологическими ресурсами России должен был обеспечить победу над "империализмом" Англии и Франции.

Сторонники второй теории опирались на "отечественный опыт", считая, что легче организовать революции в слабо развитых, аграрных странах. Согласно этим схемам, эпицентром взрыва должны были стать вечно неспокойные государства Балкан. Отсюда, как предполагалось, процесс перекинется в Италию, где как раз бурлила фашистская революция Муссолини - выдвигалось мнение, что ее, как и Февральскую, можно раскрутить до социалистической. А уж дальше, с Балкан и Италии разгоревшийся всеобщий пожар захватит Венгрию, Австрию и Германию.

В 1921-22 гг. данный вариант развития событий казался более вероятным, и самой подходящей страной для инициирования процесса выглядела Болгария. Здесь сложилась критическая ситуация, очень напоминающая Россию 1917-го. По причине продиктованных победителями "демократических реформ" фигура царя стала чисто номинальной, а правящей партией был Болгарский земледельческий союз - что-то вроде российских эсеров. Слабенькое правительство Стамболийского заняло соглашательскую позицию и шло на одну уступку за другой крайне-левым. Вовсю орудовала коминтерновская "пятая колонна", щедро финансируемая из Москвы, в качестве полномочных эмиссаров сюда были присланы Х. Боев и Б. Шпак. Умело обыгрывалось среди населения и унижение капитулянтского мира, и вызванные им экономические трудности, использовались готовые военные кадры из расформированных частей. Вся страна была опутана большевистской агентурой - вплоть до начальника жандармерии Мустанова и софийского градоначальника Трифонова.

Коминтерн и компартия Болгарии взяли курс на вооруженное восстание. В 1922 г. для инспектирования на месте приезжали видные коминтерновские руководители Пятницкий и Комиссаров. Из Одессы перебрасывалось оружие и боевые отряды. А на помощь восставшим, по просьбе нового "правительства", разумеется, пришла бы Красная Армия, как это уже было в Средней Азии, республиках Закавказья, Монголии... Подобный взрыв действительно грозил грандиозными последствиями, поскольку сомкнулся бы с гражданской войной в Турции, наверняка ударил бы по Румынии, мог перехлестнуть в постреволюционную Венгрию и волнуемую национальными противоречиями Югославию. Тем более, что подавить восстание и противостоять советскому вторжению Болгария не смогла бы, оставшись по условиям капитуляции почти без вооруженные сил. Спасли положение... опять русские белогвардейцы, хотя на этот раз и случайно. По договоренности с правительством Стамболийского в Болгарии была размещена часть армии Врангеля - казаки, отборный корпус Кутепова. И революционеры не без основания боялись иметь дело с таким сплоченным высокопрофессиональным контингентом.

Поэтому заговорщикам пришлось вносить коррективы в свои планы и заняться сперва ликвидацией и нейтрализацией этой помехи. В стране была раздута антиврангелевская кампания, организовывались демонстрации и митинги с требованиями выдворить белогвардейцев. А одновременно разыгрывались и закулисные интриги, которые постепенно достигли своей цели. По наводкам советских спецслужб и обвинениям в заговоре, для доказательства которых были подброшены нужные фальшивки, болгарские власти арестовали и выслали за рубеж все руководство во главе с Кутеповым, белогвардейские части разоружались, стали приниматься меры для их постепенного рассредоточения и перевода на положение гражданских беженцев. Но и коммунисты, пока не была ликвидирована угроза, были вынуждены откладывать свое восстание.

А между тем, в 1923 г. стремительно начала обостряться ситуация в Германии. Тут нарастал тяжелейший хозяйственно-экономический кризис. И политический тоже. Под предлогом приостановившейся выплаты репараций Франция беспардонно оккупировала Рурскую область и попыталась окончательно закрепить за собой Саар, переданный на 15 лет под управление Лиги Наций что, конечно же, возмутило всех немцев. А политика "пассивного сопротивления", которую выбрало правительство Германии, вызывала всеобщее недовольство. Все экономические, политические и финансовые факторы, дополняя друг друга, привели к беспрецедентному скачку инфляции - за 6 недель курс марки обвалился в тысячу раз. Состояния и накопления улетучивались мгновенно, рынок оказался парализованным, фирмы прогорали, а заводы останавливались. И в Москве решили, что революция в Германии назрела. Пошли переговоры Исполкома Коминтерна, ЦК РКП(б) и руководства компартии Германии.

23. 8. 23 г. состоялось заседание Политбюро по данному вопросу. Присутствовали Сталин, Каменев, Зиновьев, Троцкий, Радек, Бухарин, Цюрупа, Пятаков. Радек как член Исполкома Коминтерна сделал доклад о революционной ситуации в Германии. Троцкий горячо отстаивал необходимость использовать столь благоприятную возможность и азартно доказывал, что пришел момент поставить на карту все - то бишь само советское государство. Дескать, международные империалисты не допустят победы революции у немцев, обрушатся на них своими военными силами. Ну а СССР поможет "германскому пролетариату" - вот тут-то и произойдет решающая схватка. Остальные лидеры - Сталин, Зиновьев, Каменев, высказывались более осторожно. То есть, вроде и не против "мировой революции", но и безоглядно рисковать ради "журавля в небе" собственной страной и властью тоже не желали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});