Просто неотразим! - Сьюзен Филлипс

— Мне все равно. Могу я идти?

Тед кивком показал на статую:

— Там произошло самое главное в моей жизни событие.

— Да, помню. Ребяческий акт вандализма.

— Верно. — Тед сглотнул. — И мне кажется, вполне символично, что главное событие моей взрослой жизни тоже должно произойти здесь.

— А разве не в тот день, когда ты потерял девственность? Сколько тебе тогда было? Двенадцать?

— Послушай же, Мег! Я люблю тебя.

Она равнодушно пожала плечами:

— Это не ко мне, а к психотерапевту. Серьезно. Твое чувство долга выходит из-под контроля. — И, погладив его по руке, добавила: — Все кончено, Тед. Забудь об угрызениях совести. Я начала новую жизнь, и, откровенно говоря, ты выглядишь немного жалким.

Но он не позволит ей его уязвить!

— Вообще-то я хотел провести этот разговор на Либерти-Айленд. К сожалению, я пожизненно изгнан оттуда, так что это невозможно. В девять лет изгнание казалось пустяком, а сейчас — трагедией.

— Может, закончим на этом? Мне еще нужно кое-что написать сегодня.

— Что именно?

— Заявление о приеме. В январе я начинаю занятия в Нью-Йоркском университете.

У него сжалось сердце. Не это он ожидал услышать!

— Возвращаешься в университет?

Мег кивнула:

— Я наконец поняла, что хочу делать со своей жизнью.

— Я думал, ты хочешь делать украшения?

— Нет, это дает возможность оплачивать счета. Но меня интересует другое.

Он хотел быть предметом ее интереса… Она наконец заговорила сама. Без понуканий. Но к сожалению, не о них двоих.

— Я хочу к лету получить степень бакалавра в области сохранения окружающей среды и сразу же перейти к программе подготовки магистров.

— Это… здорово. — «Ничуть не здорово». — А что потом?

— Может, работа в Службе национальных парков или в Комитете по охране природы. А может, сумею составить программу по защите земель. Выбор широкий. Обработка отходов, например. Большинство людей не считают это перспективной областью, но меня с самого начала интересовали свалки. Моя мечта… — Она осеклась. — Я замерзла. Давай вернемся.

— Так какова твоя мечта?

А вдруг она скажет, что мечтает быть его женой и матерью его детей? Впрочем, вряд ли это реально…

Она ответила деловито, как незнакомому человеку:

— Превращать свалки в места отдыха. И можешь считать, что именно ты натолкнул меня на это. Ну… приятно было поболтать, однако мне пора. И на этот раз не пытайся мне помешать.

Она повернулась и зашагала прочь: мрачная, ожесточившаяся рыжеволосая женщина, которая больше не хотела его присутствия в своей жизни.

Тед запаниковал:

— Мег! Я люблю тебя! И хочу на тебе жениться!

— Странно! — бросила она, не останавливаясь. — Всего шесть недель назад ты мог говорить только о том, как Люси разбила твое сердце.

— Я ошибался. Люси разбила мой мозг.

Она резко остановилась.

— Мозг?!

— Эго так, — сказал он уже спокойнее. — Когда Люси сбежала от меня, у меня что-то сделалось с головой. А вот когда уехала ты… — Его голос неожиданно прервался. — Твой отъезд разбил мне сердце.

Мег наконец была в полной его власти, и хотя она вовсе не взирала на него с нежностью и не собиралась броситься к нему в объятия, по крайней мере внимательно слушала.

Он закрыл зонтик, шагнул вперед, но тут же остановился.

— По моему рассуждению… по моей логике мы с Люси прекрасно друг другу подходили. У нас было много общего, и то, что сделала она, казалось мне абсолютно бессмысленным. Весь город дружно меня жалел, но будь я проклят, если позволил бы кому-то увидеть, как мне паршиво. Я… я никак не мог прийти в себя. А тут ты, прекрасная заноза в моем боку, и я вдруг почувствовал, что стал самим собой. Благодаря тебе. Только… — Он сгорбился, и по лицу поползла струйка воды. — Иногда логика может превратиться в твоего врага. Если я так ошибался насчет Люси, как же мог довериться своим чувствам к тебе?

Она молча слушала.

— Хотелось бы сказать, что я понял, как люблю тебя, когда ты покинула город. Но я был слишком занят, злясь на тебя за то, что сбежала. Я не слишком привык злиться, а потому не сразу сообразил, что на самом деле зол на себя самого. Как же я был упрям и глуп! И боялся. Мне всегда и все давалось так легко… но только не с тобой. С тобой все было сложно. Все, что ты заставила меня чувствовать. Способ, которым ты заставила меня взглянуть на себя со стороны… — Тед едва смел дышать. — Я люблю тебя, Мег. И хочу на тебе жениться. Хочу спать с тобой каждую ночь, заниматься любовью, иметь от тебя детей. Хочу, чтобы мы сражались вместе, работали вместе и просто были вместе. Ну что, собираешься вот так стоять и смотреть на меня или положишь конец моим страданиям и скажешь, что все еще любишь меня хотя бы немножко?

Она продолжала смотреть на него. В упор. Без улыбки.

— Я подумаю и дам тебе знать.

С этими словами она ушла и оставила его стоять на дожде.

Тед уронил зонтик, подковылял к мокрым перилам и обхватил пальцами холодный металл. Глаза горели. До этой минуты он никогда не чувствовал себя таким опустошенным или таким одиноким. Глядя на гавань, он думал о том, что же нужно было сказать, чтобы убедить ее. Ничего. Слишком поздно. У Мег никогда не хватало терпения ждать долго. Она подсчитала потери, оставила прошлое позади и пошла дальше.

— Ладно, я все обдумала, — сказала она у него за спиной. — Что ты предлагаешь?

Тед круто развернулся, мгновенно потеряв дар речи. Дождь полил с новой силой.

— Э… мою любовь…

— Это само собой. Что еще?

Она выглядела свирепой, сильной и абсолютно завораживающей. Мокрые слипшиеся ресницы обрамляли глаза, которые казались сейчас не голубыми и не зелеными, а нежно-серыми, как наполнявший улицы туман. Его сердце забилось сильнее.

— А что ты хочешь?

— Церковь.

— Собираешься опять там жить?

— Возможно.

— В таком случае — нет, ты ее не получишь.

Она снова задумалась. Он ждал. В ушах шумела кровь.

— Как насчет остальных земных владений?

— Они твои.

— Мне они не нужны.

— Знаю.

Что-то расцвело в груди Теда. Что-то теплое и полное надежд.

Мег прищурилась. С кончика носа капала вода.

— И я буду видеться с твоей матерью не чаще раза в год. На Хэллоуин.

— Ну… ты еще можешь передумать. Потому что это она втайне внесла деньги, чтобы ты вышла победительницей в аукционе.

Ему наконец удалось вывести ее из равновесия.

— Твоя мать? Не ты?

Он сцепил пальцы, чтобы не обнять ее.

— Я все еще находился в стадии ярости. Она считает тебя… сейчас процитирую. Она считает тебя «великолепной».