Рейтинговые книги
Читем онлайн Владимир Набоков: русские годы - Брайан Бойд

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 ... 256

Набоков попытался придумать сюжет, который мог бы развиваться за пределами земной жизни и одновременно не выходил за эти пределы: задача трудная, оказавшаяся для него непосильной. Больше, чем сюжетные повороты, Набокову удались раздумья героя в первом акте; его стих здесь черпает новую силу в простоте и прозрачности стихотворных драм Пушкина. Эдмонд говорит об ужасе, который вызывают у него тайны бытия:

И страшно мне не толькомое непониманье, — страшен голос,мне шепчущий, что вот еще усилье —и все пойму я…

V

Немногим более чем за полгода Сирин потерял и отца и Светлану, и хотя затяжной приступ вдохновения и заглушил боль утраты, нервы его совсем сдали, и он понял, что ему пора освежить голову и душу. Соломон Крым, возглавлявший в 1918–1919 годах Крымское краевое правительство, до революции был агрономом и виноградарем и в эмиграции работал управляющим в большом поместье Беспаловых на юге Франции. Набокову пришла в голову «превосходная» идея наняться в это поместье сезонным рабочим на лето29.

По-видимому, именно в то время, когда Набоков ожидал начала сбора фруктов, он сперва поработал статистом в расцветающей кинопромышленности Берлина. Для одной картины понадобилась театральная публика, и поскольку Набоков оказался единственным обладателем подходящего вечернего костюма — на нем был старый, купленный еще в Лондоне, смокинг, — то он попал в кадр. «Помню, как я стоял в ложе бутафорского театра и хлопал, а на воображаемой сцене что-то происходило»: «настоящее» убийство, которое театральная публика должна была принимать за сцену спектакля. Спустя некоторое время Набокову случилось смотреть этот фильм вместе с Лукашем. Он увидел, как его лицо осветилось и померкло, и указал Лукашу на экран. Но кадры промелькнули так быстро, что Лукаш только фыркнул, решив, что Набоков выдумал момент своего кинотриумфа30. Скоро Набоков вмонтирует этот эпизод ради местного колорита в первый свой роман «Машенька».

Работа другого рода оплачивалась хуже, но приносила больше радости. 20 апреля в «Руле» была впервые напечатана шахматная задача Сирина, относящаяся к типу задач на ретроградный анализ. Чтобы найти ключ к ее решению — белая пешка берет черную на проходе, — нужно было по позиции на доске догадаться, что предшествующим ходом черные должны были сыграть пешкой на два поля — Б7 — Б531. В годы эмиграции Набоков потратил много ночей напряженного творчества на сочинение шахматных задач и позднее жалел лишь о том, что это время он отнял от своих литературных трудов. Не случайно, однако, что первая из его опубликованных шахматных задач предполагала ряд дедуктивных умозаключений, вытекающих из взаимосвязанных деталей прошлого, — то есть точно такой анализ, которого требует его проза.

В своих мемуарах редактор «Руля» Иосиф Владимирович Гессен не без удовольствия вспоминает «весьма остроумные шахматные задачи» Сирина32. Хотя позднее Набоков не придавал большого значения произведениям молодого Сирина, он навсегда сохранил благодарность Гессену за его готовность печатать их, намекнув, впрочем, что тот брал их скорее из милости, почти не читая:

Иосиф Владимирович Гессен был моим первым читателем. Задолго до того, как в его же издательстве стали выходить мои книги, он с отеческим попустительством мне давал питать «Руль» незрелыми стихами. Синева берлинских сумерек, шатер углового каштана, легкое головокружение, бедность, влюбленность, мандариновый оттенок преждевременной световой рекламы и животная тоска по еще свежей России — все это в ямбическом виде волоклось в редакторский кабинет, где И.В. близко подносил лист к лицу, зацепляя написанное как бы с подола, снизу вверх, параболическим движением глаза, после чего смотрел на меня с полусаркастическим доброхотством, слегка потряхивая листом, но говорил только «Н-да» — и не торопясь приобщал его к материалу33.

Гессен был другом Владимира Дмитриевича еще со времени основания «Права» и на протяжении двадцати лет тесно сотрудничал с ним и в «Праве», и в «Речи», и в «Руле». Набоков тепло вспоминал Гессена — две точки улыбающихся глаз за двумя маленькими кружками линз — как часть непонятного ему в детстве мира черных сюртуков и серьезной политики. Теперь молодой Набоков понял, что ему даже больше, чем когда-то его отцу, нравится этот глуховатый близорукий человек. Со своей стороны, Гессен чрезвычайно гордился тем, что, когда тот избалованный ребенок, которого он впервые увидел двадцать лет назад, принялся выращивать на бесплодной эмигрантской земле свой талант, он смог прийти ему на помощь — и не только как редактор «Руля», но и как глава издательства «Слово», а также бессменный президент Союза русских писателей и журналистов в Берлине, время от времени выделявшего своим наиболее достойным членам небольшую материальную помощь. После смерти Владимира Дмитриевича никто так не заботился о том, чтобы Сирин нашел своего читателя, как Гессен. «Редактор, издатель, советник, друг — вот как, в преломлении моей личной судьбы, постепенно яснеет ваш образ…», — сказал Набоков в застольной речи в день семидесятилетия Гессена34.

Именно «Руль» вывел Сирина к широкой аудитории читателей во всем мире. Однако у него была и более узкая аудитория. 4 апреля он читал свои стихи в Шубертзале на Бюловштрассе на посвященном России литературном вечере, организованном Русским национальным студенческим союзом. Кроме Сирина в нем участвовали также Лукаш, Горный, Кречетов, Г. Струве и Амфитеатров-Кадашев35. Во время таких вечеров Сирин, «высокий, на диво стройный, с неотразимо привлекательным тонким, умным лицом», заставлял учащенно биться сердца многих женщин. Одной из них была Рома Клячкина, миловидная белокурая еврейка, с которой у Набокова примерно в это время завязался недолгий роман, другой — Данечка (девичья фамилия неизвестна), тоже еврейка, и очень чувственная, связь с которой была еще короче36. Зато третьей девушке-еврейке, которая тоже слушала его выступление, было суждено не расставаться с ним куда дольше прочих.

VI

8 мая, дня за два до отъезда на юг Франции, Набоков посетил один из тех благотворительных балов, которые устраивали в то время различные объединения русских эмигрантов. На балу его внимание привлекла женщина в черной маске с волчьим профилем. Они не были знакомы, и она, наблюдая за ростом его поэтического таланта, знала его лишь по публикациям и литературным чтениям. Она отказалась снять маску, словно желая, чтобы он реагировал лишь на то, что она говорит, а не на то, как она выглядит. Он вышел вслед за ней в ночной город. Ее звали Вера Евсеевна Слоним.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 ... 256
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Владимир Набоков: русские годы - Брайан Бойд бесплатно.

Оставить комментарий