Дети Хаоса - Дэйв Дункан

На его лице вновь появилась улыбка.

— Для большинства моделями послужили сразу несколько человек. Ты можешь узнать еще кого-нибудь?

— Нет. А должна?

— Священная Нала — наша мать. Теперь понимаешь, как я тебя узнал? А вот это Демерн — папа. Между ними нет полного сходства, я основывался лишь на детских воспоминаниях, да и краски использовал вигелианские, а не флоренгианские.

— Ты удивительный мастер! Я горжусь своим братом. Нарисуешь для меня Дантио и Орландо?

Бенард помрачнел.

— Я никогда не думал о Дантио. А Орландо был таким маленьким, что мои воспоминания ничего не стоят. Сейчас он уже взрослый мужчина.

Фабия быстро пришла в себя, но Ингельд была уверена, что ее напугал вовсе не Стралг. Фабия смотрела в сторону Налы, и, хотя мастер-художник Бенард сумел увидеть сходство между картиной и девушкой, Ингельд заметила его только после того, как он об этом сказал. Однако Фабия не воскликнула: «Это я!» И если ее отобрали у матери в раннем детстве, как она могла запомнить ее лицо? И почему солгала сейчас? Очень странно! Да и сходства с лордом крови Стралгом она не заметила, хотя и бывала в Скьяре.

Ингельд уже пора было занять свое место на пире, а она еще не успела разобраться с Хидди.

— Бенард, я считаю, ты должен попросить у Салтайи разрешения сопровождать свою сестру в Трайфорс на свадьбу.

Он нахмурился. Он никогда не умел лгать и очень редко говорил неправду, но ему было необходимо скрывать их планы даже от Фабии.

— Мы знаем, как относится невеста к предстоящей свадьбе, — сказал он. — Никакой свадьбы не будет. Так зачем мне плыть в Трайфорс? Я слышал, это отвратительное место. — Никогда прежде Ингельд не видела, чтобы Бенард был так сильно похож на кирпичную стену. — И потом, мне необходимо закончить заказ. У меня есть обязательства перед учеником. Ты можешь заполучить Селебру, сестра, я не против. Мои поздравления. Передавай маме привет.

Ингельд перехватила взгляд Фабии, и они одновременно скорчили гримасы. Ох уж эти мужчины!

— А папе, если он еще жив?

Бенард пожал плечами.

— Как хочешь. Ингельд опасается, что Хорольд меня убьет, если я останусь здесь, но в Трайфорсе ее сын меня точно прикончит.

Однако Фабия умела быть не менее упрямой. Она привыкла добиваться своего и в любую минуту могла потерять терпение.

— Какая несправедливость — после стольких лет разлуки обрести брата и тут же его потерять!

Ингельд ничего не оставалось, как поддержать ее.

— Она права, Бенард.

На его лице появилось еще более упрямое выражение.

— Я так не думаю. Ты предлагаешь мне избежать убийства, совершив самоубийство. Хорольд не тронет меня, пока я не закончу для него статую Катрата. И ты это знаешь. Пойдем, Фабия, я хочу показать тебе дворец. Вы позволите, миледи? Если это мой последний пир, то мне не хотелось бы его пропустить.

Ингельд кивнула, и он вышел рука об руку с сестрой.

* * *

Волоча ноги, точно огромная коричневая гусеница, нимфа вошла в покои Ингельд. Одеяние кающегося грешника, узкий мешок без рукавов, было верхом унижения. Оно оставляло открытой только верхнюю часть лица, не позволяло садиться или опускаться на колени, а лишь семенить. Хидди подталкивали вперед две крупных ученицы, вооруженных длинными вилками для поджаривания хлеба на огне.

Ингельд стояла на помосте в своем роскошном церемониальном одеянии, под аркой встала Свидетельница в белом балахоне, а ниже уселись, скрестив ноги, два писаря. Кроме того, здесь присутствовали Тене и Сансайя, которым хотелось узнать, как следует проводить такие суды. Если все пойдет по плану, проблем возникнуть не должно.

— Свидетельница Мэйн! — начала Ингельд, — Я, правительница города, призвала нимфу Хидди ответить перед Светлыми на мое обвинение в злоупотреблении даром, полученным ею от священного Эриандера. Вы признаете этот суд?

— Да, — ответила Свидетельница.

— Присутствуют ли Светлые?

— Их образы здесь.

— Правильно ли названо имя обвиняемой?

— Да.

Теперь Ингельд обратила свое внимание на Хидди. Она увидела, что ее лицо покраснело от ярости, а глаза мечут молнии. Оставалось только надеяться, что Бенард объяснил ей, зачем нужен этот спектакль.

— Нимфа Хидди, — продолжала Ингельд, — ты почитаешь Эриандера у себя в доме, а не в храме, ты принимаешь дары, которые предназначены твоему богу. Я глубоко презираю тебя и таких, как ты. Ты извращаешь цели своего бога. Вместо того что бы дарить людям Его радость, ты мучаешь мужчин неутоленными желаниями. Ту силу, которую Он дает тебе для защиты, ты ж пользуешь для порабощения. Я потеряла счет женам, которые приходили ко мне в слезах из-за того, что их мужья отдавали все шлюхам вроде тебя, в результате чего их детей продавали в рабство, дабы они могли расплатиться с долгами. За прошедший год по меньшей мере три женщины указали именно на тебя. Ты отрицаешь эти обвинения?

— Ложь! — закричала Хидди.

— Свидетельница?

— Она виновна.

— Тогда я могу зачитать приговор. Нимфа, ты готова просить о снисхождении?

— Сука! — закричала Хидди.

Все вокруг застонали от ужаса. Если Хидди играла, то делала это превосходно.

— Я свет Веслих, мое величие затмевает тебя, потаскуха. Я приговариваю нимфу Хидди к конфискации всего ее имущества и шестидесяти ударам кнута из бычьей кожи, а также высылке из города, живой или мертвой.

Хидди пробурчала что-то невнятное, но не раскаялась. Ингельд подождала, когда писари запишут ее слова.

— Мы можем частично тебя помиловать, если ты назовешь имена своих жертв и обратишься к Эриандеру с просьбой освободить их из твоих силков.

— И какую именно часть наказания отменят?

— Тут все зависит от того, насколько искренне ты будешь каяться. — Ингельд кивнула писарям. — Мы не станем записывать имена невинных мужчин. Вы можете идти. А вы, Тене и Сансайя, пожалуйста, останьтесь.

Как только дверь за писарями закрылась, Ингельд улыбнулась и спустилась с возвышения.

— Надеюсь, я не напугала тебя, Хидди? Ты ведь понимаешь, что у меня не было другой возможности призвать тебя во дворец?

— Но вам это доставило удовольствие!

— А ты это заслужила. Сансайя, пожалуйста, помоги госпоже Хидди избавиться от отвратительного одеяния. Я приготовила для нее более подходящий наряд, он в шкафу. Кроме того, у меня есть сладкое вино.

Сансайя вытаращила глаза. Наверное, Свидетельница под своей вуалью была удивлена ничуть не меньше, поскольку большую часть плана Ингельд и Бенард обсудили в святилище, куда Свидетельницы не могли заглянуть. Хидди извлекли из мешка для кающихся и одели в платье из тончайшего шелка. Она оказалась гораздо юнее, чем предполагала Ингельд, однако служила моделью для одной богинь Бенарда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});