Тревожных симптомов нет (сборник) - Илья Варшавский

— И вы хотите…

— Использовать в машине человеческое воображение. Оно никогда не теряет своей ценности. Даже бред шизофреника слагается из вполне конкретных представлений, сколь фантастичным ни было бы их сочетание. Вы меня понимаете?

— Квант мысли, — усмехнулся Ронг. — И таким способом вы хотите решить сложную биохимическую проблему?

— Я разве сказал, что она биохимическая?

— Простите, но в таком случае зачем же…

— Мы пригласили вас?

— Вот именно.

— О, у нас работают ученые всех специальностей: физики, математики, физиологи, конструкторы, психиатры, кибернетики и даже один астролог.

— Тоже ученый?

— В своем роде, в своем роде.

Ронг в недоумении потер лоб.

— Все же я не понимаю, в чем должны заключаться мои обязанности?

— Вы будете ежедневно приходить сюда к одиннадцати часам утра и находиться в своем кабинете четыре часа. В течение этого времени вы должны думать неважно о чем, лишь бы это имело какое–то отношение к вашей специальности. Чем смелее гипотезы, тем лучше.

— И это все?

— Все. Первое время вы будете получать три тысячи соле в месяц.

Ого! Это в три раза превышало оклад, который Ронг получал, работая у Кирби.

— В дальнейшем ваша оплата будет автоматически повышаться в зависимости от количества идей, принятых машиной.

— Но я ведь экспериментатор.

— Великолепно! Вы можете ставить мысленные эксперименты.

— Откуда же я буду знать их результаты? Для этого нужны настоящие опыты.

— Это вам они нужны. Машина пользуется такими методами анализа, которые позволяют определить результат без проведения самого эксперимента.

— Но я хоть буду знать этот результат?

— Ни в коем случае. Машина не выдает никаких данных до полного окончания работы над Проблемой.

— И тогда?..

— Не знаю. Это вне моей компетенции. Вероятно, есть группа лиц, которая будет ознакомлена с результатами. Мне эти люди неизвестны.

Ронг задумался.

— Откровенно говоря, я в недоумении, — сказал он. — Все это так необычно.

— Несомненно.

— И я сомневаюсь, чтобы из этого вообще что–нибудь вышло.

— Это уже не ваша забота, доктор Ронг. От вас требуются только идеи, повторяю, неважно какие, но достаточно смелые. Все остальное сделает машина. Помните, что, во–первых, вы не один, а во–вторых, сейчас ведутся только предварительные изыскания. Сама работа над Проблемой начнется несколько позже, когда будет накоплен достаточный материал.

— Последний вопрос, — спросил Ронг. — Могу ли я, находясь здесь, продолжать настоящую научную работу?

— Это нежелательно, — ответил, подумав, Латиани, — никакой систематической работы вы не должны делать. Одни предположения, так сказать, по своему усмотрению. Подписки с вас мы не берем.

— Ну что ж, — вздохнул Ронг, — давайте попробуем, хотя я не знаю…

— Прекрасно! Пойдемте, я покажу вам ваш кабинет.

***

Гигантский спрут раскинул свои щупальца на площади в несколько сот квадратных метров. Розовая опалесцирующая жидкость пульсировала в прозрачных трубах, освещаемая светом мигающих ламп. Красные, фиолетовые, зеленые блики метались среди нагромождения причудливых аппаратов, вспыхивали на матовой поверхности экранов, тонули в хаотическом сплетении антенн и проводов.

Кибернетический Молох переваривал жертвоприношения своих подданных.

Латиани постучал кулаком по прозрачной стене, отгораживающей машинный зал:

— Крепче броневой стали. Неплохая защита от всяких случайностей, а?

Ронг молча кивнул головой, пораженный масштабами и фантастичностью этого сооружения.

Напротив машинного зала располагалось множество дверей, обитых черной кожей. Латиани открыл одну из них.

— Вот ваш кабинет, — сказал он, укрепляя на двери картиночку с изображением ромашки. — Многие из наших сотрудников по разным соображениям не хотят афишировать свою работу у нас, да и мы в этом не заинтересованы. Придется вам ориентироваться по этой карточке. Вот ключ. Вход в чужие кабинеты категорически запрещен. Библиотека — в конце коридора. Итак, завтра в одиннадцать часов.

Ронг заглянул в дверь. Странная обстановка для научной работы. Небольшая комната. Фонарь под потолком, украшенный изображениями драконов, освещает ее скупым светом. Окон нет. Вдоль стены — турецкий диван, подушки на нем. Над диваном укреплено непонятное сооружение, напоминающее формой корыто. Рядом — низкий столик, уставленный бутылками с яркими этикетками и коробочками с какими–то снадобьями. Даже письменного стола нет.

Латиани заметил недоумение Ронга.

— Не удивляйтесь, дорогой доктор. Скоро вы ко всему привыкнете. Это определяется спецификой нашей работы.

***

«…Думай, думай, думай! О чем думать? Все равно о чем, только думай, тебе за это платят деньги. Выдвигай гипотезы, чем смелее, тем лучше. Ну, думай! Скотина Кирби! Если он посмеет опубликовать результаты без контрольной серии… Не о том! Думай! О чем же думать? У дьявол!»

Уже пять дней Ронг регулярно является на работу, и каждый раз повторяется одно и то же.

«Думай!»

Ему кажется, что даже под угрозой пытки он не способен выдавить из себя хоть какую–нибудь мыслишку.

«Думай!»

Махнув рукой, он встает с дивана и направляется в библиотеку.

На полках царит хаос. Книги по ядерной физике, биологии, математике валяются вперемежку с руководствами по хиромантии, описаниями телепатических опытов, пергаментными свитками на неизвестных Ронгу языках. На столе — большой фолиант в потертом переплете из свиной кожи: «ЧЕРНАЯ И БЕЛАЯ МАГИЯ».

«А, все равно, чем бессмысленнее, тем лучше!»

Сунув книгу под мышку, Ронг плетется в свой кабинет.

Лежа на диване, он лениво листает пожелтевшие страницы с кабалистическими знаками.

Занятно. Некоторые фигуры чем–то напоминают логические структурные обозначения.

«Кто знает, может быть, вся эта абракадабра попросту является зашифровкой каких–то логических понятий», — мелькает у него мысль.

В сооружении над диваном раздается громкое чавканье.

Вспыхивает и гаснет зеленый сигнал. Похоже, что машине понравилась эта мысль.

«Сожрала?! Ну, думай, Ронг, дальше. О чем думать? Все равно, только думай!»

Ронг швыряет в угол книгу, наливает из бутылки, стоящей на столике, стакан темной ароматной жидкости и залпом опорожняет его.

«Думай!»

***

— Интересуетесь, как наша коровка пережевывает жвачку?

Ронг обернулся. Рядом с ним стоял обрюзгший человек в помятом костюме, с лицом, покрытым жесткой седой щетиной. Резкий запах винного перегара вырывался изо рта вместе с сиплым астматическим дыханием.

— Да, действительно похоже.

— Только подумать, — собеседник Ронга стукнул кулаком по прозрачной перегородке, — только подумать, что я отдал пятнадцать лет жизни на создание этой скотины!

— Вы ее конструировали? — спросил Ронг.

— Ну, не я один, но все же многое из того, что вы здесь видите, — дело рук Яна Дорика.

Ронгу было знакомо это имя. Блестящий кибернетик, некогда один из самых популярных людей в Дономаге. Его работы всегда были окутаны дымкой таинственности. Генерал Дорик возглавлял во время войны «Мозговой трест», объединяющий ученых самых разнообразных специальностей. Однако вот уже пять лет о нем ничего не было слышно.

Ронг с любопытством на него посмотрел.

— Значит, это вы составитель программы? — спросил он.

— Программы! — лицо Дорика покрылось красными пятнами. — Черта с два! Я тут такой же кролик, как и вы. Никто из работающих здесь не имеет ни малейшего представления о Проблеме. Они слишком осторожны для этого.

— Кто они?

— Те, кто нас нанимает.

— Латиани?

— Латиани — это пешка, подставное лицо. Даже он, вероятно, не знает истинных хозяев.

— Почему же все это держится в таком секрете?

Дорик пожал плечами.

— Очевидно, это вытекает из характера Проблемы.

— А вы что тут делаете? — спросил Ронг.

— С сегодняшнего дня — ничего. Меня уволили… Слишком бедная, видишь ли, у меня фантазия.

Дорик снова ударил кулаком по перегородке.

— Видите? Вот он, паразит, питающийся соками нашего мозга. Бесстрастная самодовольная скотина! Еще бы! Что значат такие муравьи, как мы, по сравнению с этой пакостью, спрятанной за прозрачную броню?! Ведь она к тому же бессмертна!

— Ну, знаете ли, — сказал Ронг, — каждая машина тоже…

— Смотрите! — Дорик ткнул пальцем. — Вы видите этих черепашек?

Ронг взглянул по направлению протянутой руки. Среди путаницы ламп, конденсаторов и сопротивлений двигались два небольших аппарата, похожих на черепашек.

— Вижу.

— Все схемы машины дублированы. Если в одной из них вышел из строя какой–нибудь элемент, автоматически включается запасная схема. После этого та черепашка, которая находится ближе к месту аварии, снимает дефектную деталь и заменяет ее новой, хранящейся в запасных кладовых, разбросанных по всей машине. Не правда ли, здорово?