Дети Брагги - Арина Воронова

- Много хуже. Я не успел договорить...

Будто позабыв о недавних разногласиях, скальды и сторонники конунга, переглянувшись, вместе последовали за Хамарскальдом и Вестмундом в лагерь. К тому времени, когда они достигли образованной четырьмя длинными домами центральной площади, там собрались уже херсиры почти всех дружин. Хватило каких-то четверти часа, чтобы дурная весть успела облететь весь лагерь.

- Это норманнский конунг Вильяльм по прозванию Длинный Меч, - без долгих предисловий заговорил Бранр. - Прошлой ночью он высадился прямо под стенами Аггерсборга, причем, оставив воинов на берегу, корабли тотчас же снова вышли в море - надо полагать, за теми отрядами, что пока остаются на Гаутланде. Однако и тех, что высадились первыми, хватило, чтобы перебить дружину Аггерсборга.

Хель знает, как им удалось ворваться в лагерь! Часть окрестных бондов вышли сражаться вместе с дружинниками и соответственно тоже погибли. Спаслись лишь те, кому удалось уйти лесами или увести корабли вверх по Вистинге. Одного такого беженца я повстречал на дороге в Ольсборг. Ты должна его знать, гаутрек. - Он обернулся к дочери Асгаута. - Это Скули-бонд из Скаггена. Увидев, как к берегам приближается флотилия чужих кораблей, он поспешил было в Аггерсборг но опоздал, там уже вовсю разгорелся бой. Когда я его встретил, Скули спешил предупредить Иви-конунга в Ольсборге, справедливо рассудив, что в опасности и восточный лагерь.

- Если Длинный Меч отослал свои корабли, - задумчиво пробормотал Тьодольв Грохот, - разумно предположить, что в следующий раз они объявятся возле Ольсборга.

- Драккары из Аггерсборга увести успели? - озабоченно спросил Ивар.

Бранр только молча покачал головой.

- И то верно, - сокрушенно согласился скальд Ньорда. - Иначе они были бы уже здесь.

- Сколько у франков кораблей, Скули-бонд не сказал? - впервые задал вопрос Вестмунд.

- Скули не мог знать наверняка. Если верить речам тех, с кем он говорил, да еще в его пересказе, воинов там было около двух тысяч.

По его словам, это были только корабли Вильяльма, только норманнское войско. Флотилия Ательстейна и Этельреда, сыновей английского конунга, похоже, стоит еще почему-то у Киннлимасиды, или, быть может, несколько севернее, на островах.

- Растаркальв-ярл полагает... - внес свою лепту Оттар Черный и, увидев вопросительный взгляд Хамарскальда, объяснил, - его прислал к нам с вестями конунг Горм Старый.

- Именно так, - подал вдруг голос южный ярл. - Датский конунг прислал меня в Фюркат, - говоря это, он из почтения к сану повернулся к Вестмунду, - что, насколько ему ведомо, что херсиры валландского конунга Скаллакарла, кажется, вообще решили не выступать со своим воинством. С неделю назад вернулся Лейв Удача, ходивший на юг с товаром. Он и рассказал - с немалым притом смехом, что когда франки захватили Гету, он не смог выбраться из амбара, где забавлял какую-то девку, потом прикинулся мертвым и так подслушал обрывок разговора английского конунга со служителем своего христианского бога.

- Две тысячи, - раздумчиво протянул Хальвдан Змееглаз. - Две тысячи воинов - это не так уж и много. - Змееглаз сплюнул.

- Возможно, нам и удалось бы смять их, собери мы все силы разом, но не сейчас, - осадил его Хакон, ярл Сканей.

- А за тобой ведь еще должок Вильяльму, Хамарскальд.

Это Змееглаз с нехорошей усмешкой напомнил скальду о клятве, которую тот дал после возвращения с Гаутланда. Бранр поклялся тогда, что не будет ему покоя, что не станет он стричь волос до тех пор, пока не очистит от франков остров, где находилась земля его предков. В ответ Бранр только устало ухмыльнулся.

Не просто напугать этих людей, рассчитывая что-то про себя, размышлял Вес. И это хорошо. Им предстоит славная смерть - в бою.

По одному за раз. Пока всех их не найдет жребий героев. Рука его легла на точильный камень из гробницы древнего короля.

Он вытащил жезл из-за пояса, поглядел на бородатые лица. в похожих на короны венцах - по лику на каждой грани оселка. Дикие лица, исполненные сознания собственной мощи, собственной власти.

Конунгам положено свершать то, на что не способны прочие смертные. Даже херсиры и ярлы. Подняв взгляд, Вестмунд увидел, что Хакон, округлив глаза, смотрит на оружие, которым младший его сын три года назад вышиб мозги из черепа старшего.

- Через топи на Ольсборг один путь - по дороге по насыпи, - с легкой хрипотцой сказал Вес. - Пара дюжин воинов надолго способны задержать там врага.

- Могли бы, - согласился Бранр, его мутило от усталости, и путались мысли. - Но простую дружину туда не пошлешь. И вести ее должен тот, кто привык сам командовать боем. И вожака этого следует выбирать из тех, кто может положиться на собственных людей. И таких должно быть не менее долгой сотни.

Несколько минут никто не решался прервать молчание. Кто бы ни отправился в этот поход на прибрежные топи, он почитай что мертв.

Хакон, ярл сканейский, который не раз напоминал молодому конунгу о том, что не стоит дробить дружины ради того, чтобы каждый грам был верен лишь одному вождю, холодно смотрел на Веса, ожидая, когда он заговорит. Но молчание нарушил голос Хальвдана.

- Есть среди нас опытный воин, за которым пойдет не одна долгая сотня.

- Ты говоришь обо мне, Змееглаз? Ты просишь меня и моих людей ступить на дорогу в Вальгаллу?

- Да, Хакон, я говорю о тебе.

Хакон-ярл открыл было рот, чтобы ответить давнему недругу, потом повернулся и поглядел на Веса:

- Хорошо, я сделаю это. Другой сказал бы, что такова воля Норн, или так легли руны. Я же скажу иначе. Три года назад ты сказал мне, Оттар, - обращался ярл Сканей к скальду, но при этом не отрываясь смотрел на конунга, - что смерть старшего моего сына - воля Норн. Не норны станут ткать судьбы тех, кто отправится на эту дорогу сегодня. Нет, не норны, скорее валькирии. И не они одни. Как будто ожидая реакции Вестмунда, он перевел взгляд на сына.

"Какая разница, кто из них пойдет на дорогу в топях? - думал молодой конунг, чувствуя в руке привычное тепло и тяжесть Одинова жезла. - Отправляясь за этим золотом, я думал лишь о своей удаче. Теперь я добился всего. Вожак и вождь, конунг - я. И я - проводник воли Отца всех асов и людей. Осталось закончить то, что было зачато в упландском кургане".

- Для опасно раненного ты выглядишь на удивление сносно. То, что сказал Скагги, - правда?

- Да, - пожал плечами Грим. - И я вполне здоров.

Вот это было неправдой. Путешествие, казалось, до последней капли высосало из него все силы, даже если оно заключалось в том, чтобы валяться на юте "Хронварнра". Хотелось только одного: напиться в обществе Бьерна или, быть может, Гвикки и проспать не одну сотню лет. Однако сказать об этом отцу, который, как никто иной, умел скрывать страдания, доставляемые странной его раной, мешала гордость.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});