Разведка боем - Василий Звягинцев

Андрея внезапное сопротивление Ирины только еще больше распалило. И, заставив ее подчиниться, он овладел ею грубо, торопливо, но со страстью, которой она еще не знала. Причем неожиданно и она сама повела себя так, как раньше не умела. Привыкшая к довольно сдержанному поведению в постели, сейчас она вонзала ногти в его плечи, упиралась ногами в кровать, выгибая спину, и тот экстаз, который обычно Ирина испытывала лишь две-три последние восхитительные секунды, теперь длился бесконечно, волнообразно, достигая немыслимой, казалось бы, остроты, стирая последние проблески сознания, и вдруг сотрясал тело новым тысячевольтным разрядом. Очнувшись, она услышала чей-то низкий, прерывистый крик, но будто издалека, через ватную стену, и закончилось для нее все подобием эпилептического припадка. Изнеможение, слабость во всем теле, удивительная легкость в голове и тот же стыд, который испытывает человек, застигнутый приступом в людном месте. Похожее, но в гораздо меньшей степени, она пережила только однажды, семь лет назад, когда этот же Андрей, в которого она целый год была безумно влюблена, наконец-то «соблазнил» ее звездной ночью на берегу Плещеева озера.

Ирина отодвинулась в угол кровати, кутаясь в простыню.

Через щель не полностью прикрытой двери в каюту падал узкий луч света.

— Что с тобой… с нами случилось? Мы с ума сошли? Мне даже страшно… А вдруг кто-нибудь слышал? — спросила она, все еще прерывисто дыша. И без того разгоряченное лицо ее густо покраснело.

— Извини. А тебе что, плохо было?

— Нет, не плохо, наверное, даже восхитительно, только — непривычно… И стыдно. Ты никогда таким не был. С тобой там что-нибудь случилось? Я никогда не верила, когда слышала, что женщинам нравится, когда вот так, грубо… Я… правда… громко кричала?

Андрей нашел на полу свою рубашку, достал из кармана пачку сигарет. Сидел на краю постели, жадно курил, поглаживал Ирину по внутренней стороне бедра от колена и выше.

«Вот тоже, — думал он, — сколько уже всего было, а не знал, что способен на такое… И она… Оказывается, когда баба теряет голову — это… непередаваемо. Я никогда не верил мужикам, что говорили, будто есть такие, из-за которых можно бросить все, и семью, и карьеру, только ради вот этого…»

— Все хорошо, Ирок, все хорошо. Я тебя люблю… А насчет этого… Прости, если что не так. Есть такое понятие, Ира, — инстинкт смерти. Когда он срабатывает, человек ли, животное или растение поглощены одной лишь мыслью… Ладно, мы не животные, однако мне вдруг показалось, что я вижу тебя в последний раз. Ну и… Не думай больше об этом. Мы разрядились, я теперь снова могу мыслить ясно и поступать разумно. Считай, что мы — поклонники древних тантрических культов, где секс — форма приобщения к божеству. А ты — одна из жриц Кибелы, которые в мистических целях отдавались в храмах…

— Ты, как всегда, ужасно деликатен…

— Прости, я глупости говорю, конечно, только все правда. Я как подумал, что можем и не встретиться…

Забыв о своей обиде, Ирина подвинулась к нему, погладила по щеке:

— Ну что же с тобой случилось?

От обычной женщины она отличалась тем, что по профессии была инопланетной разведчицей, эмоциональный порог был у нее повыше, и она умела держать себя в руках и говорить почти спокойно там, где другая уже забилась бы в истерике.

Он рассказал о внезапной встрече с Антоном.

— Ох, не выношу я его. Ненавижу!

— Потому, что форзейль — твой природный враг?

— Нет. Это меня давно не интересует. Как человека терпеть не могу. Если бы не он, мы жили бы сейчас на Валгалле, как Адам и Ева в Эдеме, и вообще ничего не знали. Ни о чем. Мне бы хватило…

Андрей подумал, что ничего больше ей говорить не стоит. Слишком много сил Ирине стоило забыть о своем аггрианском прошлом, заставить себя жить и чувствовать, как простая земная девушка. Начни она сейчас снова вникать в тонкости межгалактических отношений, и неизвестно, чем это закончится. А все практические вопросы гораздо проще решать со свободной от комплексов Сильвией.

…Постояв минут десять под жесткими струями контрастного душа — от пяти до сорока градусов Цельсия и обратно, Новиков переоделся в подчеркнуто нейтральный костюм — цветная рубашка, шейный платок, светло-синие брюки, белый пиджак — и отправился наносить визит вышеупомянутой леди Спенсер.

Избавившись с помощью Ирины от сексуального напряжения, он мог не бояться попасть под обаяние чар Сильвии, против которых не смогли устоять ни Берестин, ни Сашка. Что и неудивительно, аггрианка умела себя подать, и отстраненно Андрей понимал, в чем суть и сила ее приемов. Понимал и старательно подыгрывал, дабы лишить ее желания придумывать что-то более тонкое и сложное.

Для переговоров он избрал кормовой балкон парохода, где стюард накрыл столик с кофе, фруктами, мороженым и бутылкой «брюта» в ведерке со льдом.

— Твоя подруга не будет ревновать? — спросила Сильвия, отработанным жестом поправляя падающую на глаза прядь волос и одновременно закидывая ногу на ногу так, чтобы и это не осталось незамеченным.

— Да зачем ей? — простодушно улыбнулся Новиков. — Есть французское выражение: «Ля плю белль фий не пе донне плю ку элле а», — с ужасным прононсом произнес он, — что, как я догадываюсь, означает: «Даже самая красивая девушка не может дать больше, чем она имеет». Так чего же ей ревновать?

— Вот как? — Сильвия, кажется, слегка растерялась.

— А чего? Если я хочу быть с ней, я буду с ней. Захочу уйти — она меня не удержит. Пожелаю провести с тобой в постели час или два, если ты согласишься, конечно, — Новиков изобразил полупоклон, — а потом снова вернусь к ней же, она ничего не потеряет. Посему оставим эту тему. Поговорим по делу. В результате проведенных мною оперативных действий я выяснил, кто и зачем работает против нас на Западе. Да если бы только на Западе. Вопрос вообще стоит так, жить нам или превратиться в информационный пар…

И он изложил положенную ей часть информации. Наученный горьким опытом, и не только своим, Андрей решил сделать так, чтобы никто, включая ближайших друзей, не располагал всей полнотой картины. Для их личной и общей безопасности.

— Ты согласна съездить в Лондон и поработать там по своим старым каналам? Нужно будет выйти в круги Ллойд-Джорджа, Черчилля, старой аристократии, самых серьезных финансистов. Разместить в банках такие суммы, чтобы Ротшильды, Куны и Леебы, прочие братья Бруксы бегали за тобой и спрашивали: «Что вам угодно, леди Спенсер? Чем можем служить вашей милости?»

Ему нравилось демонстративно, к месту и не к месту называть на «ты» эту рафинированную аристократку, надменную и очень красивую женщину. Привыкшую совсем к другому обращению.

Она положила на столик руки с покрытыми золотой пылью ногтями, долго смотрела на Андрея молча, подрагивая загнутыми ресницами.

— Разумеется, согласна, — сказала наконец, переведя взгляд на маслянисто блестящие волны под кормой парохода. — Только ведь ехать до Лондона не меньше недели. Можем не успеть.

— Старые игры кончились. Пойдешь через прямой канал. Будешь все время на связи. Золото и деньги через него же перебросим. В твой особняк. Только вот, твоя… Как сказать — «двойница», «предшественница», — она не помешает?

— Думаю — нет. — Сильвия снова улыбнулась странно, с каким-то ускользающим выражением. — Только хотелось бы более подробных инструкций. Замысел, конечная цель, допустимые средства.

— Средства — любые. Не до сантиментов сейчас. Замысел ты в общем представляешь, не надо изображать девичью наивность. Цель — чтобы в ближайший месяц ни одна сволочь и не подумала предпринять какие-то практические меры против врангелевской России. Под страхом отставки, полного разорения или физического устранения…

— Скажи, Андрей, ты специально так грубо себя ведешь? — спросила Сильвия не то чтобы с обидой, но расстроенно. Будто и вправду искренне пыталась с ним флиртовать, преодолевая гордость, а он дал понять, что ее чувства ему безразличны.

— Конечно. Я рассчитываю на тебя, как на жесткого и закаленного бойца, эксперта по тайным операциям. И не желаю поддаться твоим женским чарам. А то какая же может быть война, если командир ставит задачу направляемой в тыл врага разведчице, а сам думает не о деле, а о том, какова она в постели…

— Хм, — покачала она головой, — ты и вправду абсолютно честен, говоришь, что думаешь. Я это ценю. Можешь на меня рассчитывать. И в том и в другом смысле.

Новиков рассмеялся.

— Спасибо, леди Спенсер. Я тоже ценю ваши добрые намерения. Закончим с первым, поговорим и о втором. Спасибо за приятную беседу. — Он приложил руку к сердцу и встал с намерением откланяться.

— Подожди, Андрей. Ты даже и шампанское не откупорил. Невежливо. Надо бы поднять бокал за успех…