Наша Няша - Александра Александровна Сергеева

по достопримечательным местам и лестной роли куклы в белом, которую переставляют с места на место. Быстренько расписались, перекусили и в аэропорт. Она давно мечтала побывать на Камчатке — а чем свадьба не повод?

— Я невовремя? — осведомился Макс, развалившись в своём гигантском кресле.

— Даже не знаю, — притворно загрустила она. — Последнее слово, каким меня напутствовали сюда, было: клуша.

— Значит, бабушка тебя учила тому, как нельзя обижать мужчин, — мигом догадался он. — И что? Научила?

— Макс. Мне рано вставать. А ещё целый час истязать себя зарядкой. Я Мишке обещала.

— И мне поклянись, — усмехнулся он. — Будет вдвое стыдно, если начнёшь уклоняться. Так, что ты хотела поведать после такой жалобной преамбулы?

— Я тебя люблю, — поведала она, немножко стесняясь смотреть ему прямо в глаза.

— Когда я это слышу, сам начинаю себя любить, — очень серьёзно признался Максим. — Маш, я хочу видеть тебя каждый день. Вечером, засыпая, и утром, просыпаясь.

— До капсулы и после? — съехидничала безумно счастливая женщина.

— Давай поженимся.

— Может, сначала просто поживём вместе?

— Нет, — твёрдо отрезал Макс, нахмурившись. — Ты не поняла. Нужды притираться не испытываю. Ты уже втёрлась в меня и угнездилась.

— Дивный комплимент, — мягко усмехнулась она.

— Мне кажется, всё дело в бабушке, — вскрыл он главную причину её сомнений. — Ты боишься оставить её одну. Я совсем не против сесть ей на шею. Надеюсь, она не станет драться.

— Она профессор! — дурашливо возмутилась Маняша.

— Надеюсь, профессор не станет драться. Всё. Отдыхай. Я заеду ровно в семь тридцать. Ради нас адвокатскую контору откроют на час раньше. Занимайся и думай о том, как меня любишь. До завтра.

Она подскочила в пять. Опередила будильник на целый час и уже не смогла заснуть. После зарядки долго лежала в ванне, пытаясь представить, как будет кормить его завтраками. Представлялось отменно: завтраками их по-прежнему будет кормить бабуля.

Макс подъехал ровно в семь двадцать восемь. Выскочил из своего огромного УАЗ Патриот и открыл заднюю дверцу.

— Привет, золотце, — улыбнулась Маняше невысокая полноватая женщина в элегантном брючном костюме.

С усталым лицом человека, не высыпавшегося, как минимум, неделю.

— Яра, — невольно растянулись губы в ответной улыбке.

Она производила ровно то же впечатление, что и её кибра: не красавица, но как-то по-особенному обворожительна. Глаза просто невероятные — залезая в машину, подумала Маняша.

— Ты очень похожа на себя в игре, — не удержалась она от признания.

— Думаешь? — усмехнулась Яра. — Что ж, давай знакомиться: Мария.

— Ничего себе! — выпалила Маняша.

— Да, тоже, — кивнула Яра. — Но я уже почти отвыкла от собственного имени.

— Знаешь, я тоже.

— И понеслось, — насмешливо процедил впереди Макс.

Дамы его проигнорировали. Им было, что сказать друг другу.

Процедура заключения договора оказалась жутко скучной. Пожилой юрист всё нудил, нудил. Сыпал вроде знакомыми, но абсолютно непонятными терминами. Маняша кисла и пялилась в окно. Макс обсуждал нюансы с Ярой — её уже просто невозможно называть иначе.

— Маш, деньги на счёт Анны Иоановны?

Ей стало тепло и уютно оттого, как он поименовал бабулю. И откуда узнал, что она именно Иоановна? Неужели у них за её спиной развивается какая-то партизанщина с перепиской и перезвоном?

— Да, пожалуйста.

— А, почему глаза, как у Торквемады?

— Подозреваю тебя, — изысканно съязвила Маняша.

— Думаешь, не женюсь на бесприданнице?

— Женится, — заверила Яра и вдруг огорошила: — Маш, ты намерена и все остальные суммы переводить бабушке?

— Да, а что? — напряглась она.

— Не обижайся, но подумай вот о чём. Твоя бабушка в том возрасте, когда может всякое случиться. И тогда ты не будешь единственной её наследницей. Твои деньги могут попасть в чужие руки помимо твоего желания кому-то помочь. А кому-то и не помогать.

На что тут обижаться — вздохнула Маняша — бабуля и впрямь… в том самом возрасте. Отец никогда не отнимет у дочери её заработки — он точно не такой человек. А вот мама… Нет, она вовсе не злодейка. Просто… слишком тянется за красивой жизнью, что влетает отцу в копеечку. Так что…

Выход нашёлся сам собой.

— Реши сам, — попросила она Макса. — Я… не могу.

Он просто кивнул. Без ненужных тягостных заверений, что она и сам с усам. Ребята снова погрузились в нудятину с трактовками, условиями и оговорками. А Маняша уставилась в окно и задумалась о роли жены в истории человечества.

— Подписывай, — подсунул ей Макс под нос стопку листков. — На каждой странице. Вся сумма будет перечислена Анне Иоановне. Надеюсь, ты не ошиблась с её банковскими реквизитами?

Она долго и тщательно подписывала свой первый по-настоящему серьёзный документ. Потом они попрощались с нечеловечески терпеливым дядечкой и вышли на улицу.

— В аэропорт, — устало выдохнула Яра. — Там и позавтракаем.

— Как? — опешила Маняша. — Ты уже улетаешь?

— Конечно, — улыбнулась Яра. — Я бросила детей на бабушку. А она у нас невыносимая общественница. Занята по уши. Может просто выбросить внуков на улицу.

— Маленькие?

— Младенцы, — усмехнулась заботливая мать. — Сыночку всего шестнадцать. Дочурке четырнадцать. Без мамки пропадут.

Так, перешучиваясь, они и доехали до аэропорта. Там едва успели перекусить, как объявили, что Яре пора. Расставаться с ней было жалко до слёз. Маняша вдруг поняла, что это её первая настоящая подруга.

— Увидимся через несколько часов, — мягко пообещала та.

И улетела.

— Нужно сделать копию договора, — усадив невесту в машину, объявил Макс. — В конторе немного затянули, так что нас выперли без дополнительных услуг. У тебя ксерокс есть?

— Нет. А зачем копия?

— Бабушка налог с дохода платить собирается? — иронично осведомился он, выруливая со стоянки. — Или сразу в тюрьму? Кстати, мы заложили налог в сумму договора. Так что своё Анна Иоановна получит полностью. Ты не против, если заскочим ко мне? Это по пути. Сделаем копии, и я забью паспортные данные в доверенность от Анны Иоановны на волокиту с налогами. Она точно не станет этим заниматься. Потом отвезу тебя домой.

— Заскочим, — бездумно поддакнула Маняша.

Уловив, что невеста не расположена к адекватному общению, Макс молчал всю дорогу до города. Так же молча они поднялись на его верхотуру: двадцать первый этаж высотки.

Он пропустил её в квартиру первой — будто кошку. Маняша неловко прижалась к стене в пустом коридоре, чувствуя, что сейчас сделает глупость. И сделала:

— Поцелуй меня.

— Нет, — глухо и как-то недовольно отрезал Макс, разуваясь.

— Почему? — не обиделась, но озадачилась она.

— Не смогу остановиться, — не глядя на неё, признался, вообще-то, мужчина.

— И не надо, — сделала она вторую глупость, отчаянно надеясь, что её и не будут останавливать.

— Маш…

Он задышал, как кибер-монстр, несущийся на всех парах кого-нибудь слопать. Шагнул к ней. Остановился. Снова шагнул. Она шагнула