Носители Совести - Сергей Чекмаев

Он и вправду оказался таким, как его описывали: двухэтажный, зеленого цвета с кирпичной пристройкой. Участок огорожен забором из проволочной сетки, в торце – калитка, от которой тянется дорожка, выложенная бетонными плитками. На переднем плане, у фасада – несколько запущенный, но все еще очень красивый цветник, в глубине сада шелестят листьями пару яблонь-дичек да низенькие северные березы.

И никого.

Арсений толкнул калитку – она оказалась не заперта.

– Эй, хозяева!

Он повел плечом, ощущая под мышкой пистолет. Правильная вещь: придает уверенности в незнакомой ситуации.

Под ногами захрустела щебенка, отбитая временем и непогодой от плиток. В траве стрекотал кузнечик.

И все-таки признаки человеческого присутствия в доме были видны невооруженным глазом. В глубине кирпичной пристройки, оказавшейся гаражом, он приметил темно-синюю «астру». Редкая модель, такую не сразу купишь даже в Ойкумене.

Он обогнул дом, увидел крыльцо с небольшой лесенкой в три ступени и замер.

На веранде кто-то стоял. Такой знакомый и близкий.

– Арсений!!!

Ксюха, прихрамывая, сбежала вниз, и – совершенно неожиданно для них обоих – уткнулась ему в грудь. Всхлипнула.

– Прости, мы не успели тебя предупредить. В больнице тебе, наверное, сказали, что я умерла?

Осторожно, боясь спугнуть, он неловко обнял ее левой рукой, чтобы не задеть больное плечо, погладил по волосам.

– Да. И я подумал, что навсегда тебя потерял.

Ксюха посмотрела на него снизу вверх. Под глазами у нее чернели синяки, лицо побледнело, – и все равно она показалась Арсению самой красивой девушкой на свете. Улыбнулась:

– Не-е, от меня так просто не отделаешься!

– Как голова? – спросил он.

– Да нормально, – отмахнулась девушка. – Болит только. Всю ночь вчера болела и сегодня тоже. Говорят, пройдет. Ладно, чего мы тут стоим. Пойдем, я тебя со всеми нашими познакомлю.

– С кем?

– С нашими. С другими Носителями Совести.

И она, ухватив за ладонь, потащила его внутрь дома.

В просторной комнате, не без вкуса обставленной старинной деревянной мебелью, уютно потрескивал камин. Последнее изобретение – горит, но не греет, специально для любителей летних посиделок у камелька. Из открытого окна тянул прохладный ветерок, шевелил занавески, отчего по стенам прыгали причудливые тени.

За накрытым столом сидели пятеро – четыре мужчины и одна женщина. Разных возрастов, абсолютно разной внешности.

– Вот, – сказала Ксюха, вводя следователя в комнату. – Это наш Арсений. Знакомься – Никита, Вилана, Евсей, Альберт Игнатьевич, Майтис.

– Добрый день.

«ПЯТЬ Носителей!»

– Здравствуйте, Арсений, – кивнул тот, кого Ксюха назвала Альбертом Игнатьевичем, по возрасту – самый старший из всех. – Садитесь, угощайтесь. В первую очередь, прошу нас извинить, что мы заставили вас переживать за судьбу Ксении. Мы специально вывезли ее из больницы, хорошо заплатив врачам, чтобы хранили тайну. Наш опыт показывает, что новоиспеченному Носителю лучше надолго не оставаться одному, это чревато непоправимыми последствиями. К сожалению, все пришлось делать в большой спешке, потому что мы, как и вы, только вчера точно определили, кому передал свой дар Богдан Владиленович Круковский. Мы вышли на Инну Эйгорн через час после вас. Но было уже поздно. Слава богу, все закончилось хорошо.

Следователь покачал головой:

– Никогда в жизни мне не было так погано. Сначала я думал, что это дурной сон, но потом…

– Мы вас понимаем, – кивнула Вилана. Только сейчас Арсений заметил, что у нее обворожительные зеленые глаза. – И еще раз просим прощения.

– Нас очень мало, – продолжил Альберт Игнатьевич. – Кроме нас пятерых – еще девять человек. Людей постоянно не хватает, приходится импровизировать…

– Сколько?! – изумленно переспросил следователь. – Четырнадцать Носителей?! Господи, я думал, что те четверо, кого я нашел в ходе расследования – это все, предел для Североморья. Да еще Марк Сивур, коллекционер солдатиков, наговорил мне всяких ужасов.

– Теорию Круковского мы знаем. В основном, он прав.

– Откуда?

– После его гибели мы забрали архив с его письмами.

Арсений улыбнулся.

– А балтийская полиция ищет, кто же это сделал. Думают, что молодежь хулиганит.

– Так и есть, – весело сказал Альберт Игнатьевич. – Именно молодежь. Как вы понимаете, сами мы вломиться в квартиру не можем. Это будет означать кражу, что недостойно Носителя. Но среди наших друзей есть бывшие Носители Совести, которые однажды оступились и потеряли свой дар. Они продолжают сочувствовать нашему делу и помогают, чем могут. Младший сын одного из них и влез в квартиру. Надеюсь, вы его не арестуете?

– Ладно, скажите лучше вот что: вы знали о Круковском, почему тогда они ничего не слышали про вас? Богдан Владиленович, Шаллек, Алина и Ника считали себя единственными Носителями в Североморье.

– Мы специально держались в тени. Чтобы не подвергать риску сразу всех. Дело в том, что нам действительно легче противостоять внешнему давлению, если мы соберемся вместе. Риск снижается очень сильно. Но он все-таки есть – и тому пример судьба группы Круковского. И, конечно, всегда остается шанс непоправимой катастрофы, вроде той, что случилась в тридцать девятом году.

– Так это правда!

– Да, это правда. И одновременно яркий показатель того, что может случиться со страной, если в ней погибнут все Носители. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы это повторилось. Мы собрались сегодня здесь, чтобы познакомится с вами обоими. Несмотря на риск.

– Почему?

– Видите ли, Арсений, – ответила зеленоглазая Вилана, – у нас сегодня большое событие.

Ему было очень жаль их – все пятеро выглядели усталыми и измученными. Но одновременно он перед ними преклонялся. Они рискнули встать в круговую оборону против мерзости окружающего мира.

– Радостных событий у нас немного, – взял слово Альберт Игнатьевич. В основном – горе и разочарование. Носители гибнут часто, Арсений, слишком часто. А новых почти не появляется. Нашей единственной надеждой остается Первородный Носитель, Семен Игнатович Редизар. Когда-то он очень помогал нам всем, да что там говорить – он был нашим проводником, знаменем. Он инициировал меня.

– И меня, – сказала Вилана.

– И меня тоже, – пробасил из своего угла Евсей.

– Прямо перед развалом Империи он пропал. Исчез на пятнадцать лет.

– Нет, он не исчез, – произнес Арсений медленно. – Он умер.

– Как умер?!

– Откуда вы знаете?!

С холодком в груди, прекрасно понимая, что отнимает у них всех последнюю надежду на победу, на нормальную жизнь когда-нибудь в будущем, Арсений рассказал о своем посещении Национального военного госпиталя. Без шокирующих подробностей, но и ничего не приукрашивая.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});