Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле - Фредерик Кемп

В 10:00 Лохнер шел по огромному залу ожидания вокзала Фридрихштрассе, заполненному тысячами людей, на лицах которых было написано отчаяние, картонными коробками и чемоданами. Люди сидели на своих вещах, не зная, что делать.

На лестнице, ведущей на городскую электричку стояли сотрудники транспортной полиции в черной форме, блокируя доступ к поездам. Они напомнили Лохнеру гитлеровских эсэсовцев цветом формы и каменным выражением, застывшим на молодых лицах.

Старая женщина подошла к одному из полицейских, стоявшему на три ступеньки выше ее, и спросила, когда будет следующий поезд в Западный Берлин. Лохнер никогда не забудет издевательский тон этого молодого офицера.

«Все, приехали, – насмешливо сказал он. – Вы все попали в мышеловку».

На следующий день Лохнер показывал новый Восточный Берлин Марроу, который подозревал, что его друг Кеннеди не понимает всей серьезности ситуации, порожденной президентским бездействием. В тот же вечер Марроу отправил президенту телеграмму, сообщив, что президент оказался перед лицом политической и дипломатической катастрофы. Марроу предсказал кризис доверия, который подорвет авторитет США далеко за пределами Берлина. «Вы рискуете разрушить здесь преходящее чувство под названием надежда», – написал Марроу Кеннеди.

Штаб-квартира полиции, Восточный Берлин

6:00, воскресенье, 13 августа 1961 года

Эрих Хонеккер всю ночь пребывал в состоянии крайнего возбуждения, проезжая на машине вдоль границы и радуясь почти совершенному проведению в жизнь собственного плана.

Он не упускал из виду ни одной детали. Он видел, что полиция перекрыла канализационные коллекторы. Водные пути, которые было труднее закрыть, чем улицы, патрулировали катера и лодки. Дополнительных войск, прибывших по его приказу на Фридрихштрассе, было вполне достаточно, чтобы справляться с воскресным потоком пассажиров.

Хонеккер похвалил каждого командира, встреченного им в течение этой ночи. В 4:00, довольный, что удалось без помех преодолеть самую критическую фазу, он вернулся в кабинет. В 6:00 все командиры сообщили, что они выполнили поставленную задачу точно в соответствии с приказом.

Было сделано много, и впереди еще предстояла большая работа, но Хонеккер не испытывал полного удовлетворения. Несколько сотен жителей Восточного Берлина сбежали за границу через поля, пока еще не укрепленные, и вплавь, по каналам. Некоторые жители Восточного Берлина остались на Западе просто потому, что уехали туда на выходные. В самом начале несколько жителей Западного Берлина вывезли своих жен, мужей и друзей в багажниках и под сиденьями своих автомобилей. Несколько изобретательных жителей Восточного Берлина поставили на свои машины номерные знаки, снятые с машин друзей из Западного Берлина, и уехали на Запад.

С полудня субботы до 16:00 понедельника лагерь Мариенфельде принял рекордное число беженцев – 6904 человека; за всю историю Восточной Германии ни в один выходной день не было такого количества беженцев. Правда, власти Западного Берлина выяснили, что из них только полторы тысячи человек пересекли границу после того, как она была закрыта коммунистами. Сравнительно небольшое количество, учитывая тот факт, что был положен конец массовому бегству из страны.

Хонеккер, доложив Ульбрихту по телефону об окончании операции, сказал своим сотрудникам: «Теперь мы все можем идти домой».

Позже Хрущев вспоминал: «С установлением пограничного контроля восстановились порядок и дисциплина в Восточной Германии, а немцы всегда ценили порядок».

Глава 15. Стена: дни отчаяния

Зачем Хрущев стал возводить стену, если на самом деле собирался захватить Западный Берлин? <…> Это его выход из затруднительного положения. Не очень хорошее решение, но стена, черт возьми, лучше, чем война.

Президент Джон Ф. Кеннеди, 13 августа 1961 года

Русские… уверены, что, если они могут сломить нашу волю в Берлине, мы уже никогда не будем ни на что способны и они выиграют поединок в 1961 году.

Генеральный прокурор США Роберт Кеннеди, 30 августа 1961 года

Гавань Гумбольдта, Восточный Берлин

Четверг, 24 августа 1961 года

Спустя одиннадцать дней после того, как коммунисты закрыли границу, Гюнтер Литфин, двадцатичетырехлетний портной, до этого момента совершавший самые смелые действия с помощью нитки и иголки, набравшись смелости, решил сбежать из Восточного Берлина.

До 13 августа Литфин получал максимальную выгоду из жизни в разделенном городе, как один из пятидесяти тысяч Grenzgönger («человек, регулярно переходящий через границу»). Днем он работал в Западном Берлине, получая за работу западные марки, которые обменивал на черном рынке на восточногерманские деньги, Остмарк, по курсу один к пяти. Он работал в ателье, расположенном у станции «Зоологический сад» [73], и у него шили многие представители шоу-бизнеса: Хайнц Рюман, Ильзе Вернер, Грета Вайзер [74].

Актрисам очень нравилась его живость, темные глаза и темные вьющиеся волосы. По окончании работы Гюнтер возвращался в Восточный Берлин в свою уютную съемную квартиру в районе Вайсензее.

За одну ночь чудесная жизнь Литфина превратилась в кошмар. Граница закрылась, он теперь не мог ездить в Западный Берлин, то есть разом лишился работы и общественного положения. Но что еще хуже, Литфина собирались направить на швейную фабрику, где была отупляющая работа, длинный рабочий день и мизерная зарплата.

Литфин проклинал себя за то, что не переехал в Западный Берлин, когда у него была такая возможность. За несколько дней до закрытия границы он даже арендовал квартиру-студию в районе Шарлоттенбург на Суарецштрассе в Западном Берлине. Они с братом понемножку перевозили свои вещи на двух автомобилях, чтобы не вызывать подозрения у полицейских. Они уже вывезли самую ценную вещь Гюнтера, современную швейную машинку, предварительно разобрав ее и переправляя по частям.

Но самое ужасное заключалось в том, что, в то время, когда разделяли город, Гюнтер Литфин с братом Юргеном были на вечеринке по поводу новоселья в Западном Берлине. Они не заметили ничего необычного, когда в полночь возвращались на городской электричке в Восточный Берлин.

В 10:00, услышав плохие новости по радио, Юрген разбудил брата: «Границу закрыли, в Западный Берлин больше не попасть». Братья стали вспоминать, как все было в прошлый раз, когда Ульбрихт закрыл границу Берлина. 17 июня 1953 года после того, как вспыхнувшее в Берлине восстание было подавлено советскими танками, в городе объявили чрезвычайное положение. Несколько дней спустя жизнь вернулась в нормальное русло, значит, решили братья, и в этот раз, скорее всего, повторится та же история. Даже в 1948 году граница оставалась открытой. Сначала Литфины отказались от мысли, что американцы согласятся с закрытием границы. У братьев были сомнения относительно британцев и французов, но американцы, по их мнению, должны были добиться открытия границы.

Братья сели на велосипеды и поехали на разведку. Они остановились там, где Гюнтер обычно пересекал границу, на станции электрички Борнхольмерштрассе. На тротуаре полицейские установили заграждения из колючей проволоки. Гюнтер, вздохнув, сказал брату: «Я не могу поверить, что это останется».

Но с каждым днем братья все более убеждались, что американцы не собираются их спасать. Коммунисты начали заменять временные барьеры из козел и колючей проволоки на стену из готовых бетонных блоков, высотой четыре метра. Ульбрихт в спешном порядке закрывал все спасательные люки. Гюнтер решил рискнуть и сбежать до того, как станет слишком поздно.

Он внимательно слушал радио РИАС, которое сообщало о многих случаях удачных побегов восточных немцев после 13 августа. Приблизительно сто пятьдесят восточных немцев переплыли к свободе через канал Тельтов, многие с детьми. Был случай, когда группа из десяти подростков переплыла в Западный Берлин. Один смельчак на «фольксвагене» прорвал колючую проволоку и благополучно въехал во французский сектор. Другой отчаянный житель Восточного Берлина разоружил пограничника, вырвав из его рук автомат, чтобы он не смог выстрелить, и сбежал за границу с оружием.

Находясь под впечатлением этих историй, Литфин, несмотря на больное сердце, решил действовать. В четверг, 24 августа, в четыре часа дня, Гюнтер прошел через станцию, находившуюся между Фридрихштрассе на востоке и вокзал Лертер на западе. Гюнтер, в светло-коричневом пиджаке и черных брюках, прыгнул в теплые воды Шпрее в гавани Гумбольдта. Он был средним пловцом, но считал, что ему не составит труда преодолеть тридцать или около того метров до свободы.

Стоявшие на железнодорожном мосту полицейские из транспортной полиции пять раз крикнули, приказывая Гюнтеру остановиться. Но портной только поплыл еще энергичнее. Офицер сделал два предупредительных выстрела. Лифтин продолжал плыть. Тогда офицер открыл огонь на поражение. Первые пули настигли портного, когда ему оставалось всего десять метров до берега.